Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6303 ( № 1 2011) Страница 10

К вышеназванным можно отнести и Константина Симонова с его более ранней любовной лирикой, имевшей огромный успех. И наконец, появление в середине 60-х годов Николая Рубцова. Его стихотворения, например «В комнате моей светло», означало для меня лично начало некоего нового периода в творчестве всех поэтов России. Не владея слишком большим версификационным талантом, он взял на вооружение то, что было характерно для русской лирики, скажем, Лермонтова, Ивана Мятлева, Баратынского, Тютчева… Замечательные стихи пасторального звучания писали все русские поэты. Ну и не только русские, конечно. Они доносили до нас то, что называется «живое вещество духовной жизни». Мы почти забыли сейчас знаменитые тогда строки «Уберите Ленина с денег…», да они даже и смешны сейчас. Но мы помним маленькое рубцовское стихотворение «Добрый Филя». И это полноценное свежее звучание до сих пор не до конца использовано нашей поэзией.

Появляется целая группа поэтов, которые настроены на некую энергетическую метафорику. Когда стихотворение не представляется как явление простодушного или возвышенного характера. Когда оно звучит как явление высокой, но искусствености: метафора на метафоре сидит и метафорой погоняет. Здесь опыт Николая Рубцова, Владимира Соколова, Беллы Ахмадулиной, конечно, очень и очень важен. Хотелось бы подчеркнуть также, что важность его определена ещё и читательским вниманием. Буквально днями мне рассказали о трёх рубцовских центрах в разных концах нашей страны. То есть живое дыхание нашей несоциализированной жизни не менее важно, чем просто даже хлеб насущный.

Поэзия, литература, вообще искусство – всегда носят компенсационный характер. Они компенсируют несовершенство жизни и даны нам Богом или сияющей Природой для того, чтобы чувствовать себя даже в условиях несвободы людьми свободными. Именно этим отличаются лучшие стихи Николая Рубцова. Не хотелось бы, чтобы это направление русской поэзии затмевалось или иронически осмеивалось сегодняшней поэтической модой. Мода проходит. Модерн так же стар, как и традиционная поэзия, а уж верлибр и вовсе бесконечно архаичен. А Николаю Рубцову удалось написать нечто, не буду говорить бессмертное, но в известной степени надолго запомнившееся. Признак того, что это всерьёз и надолго: его стихи и при теперешнем перечитывании звучат для меня свежо и интересно. Эта возможность возвращения к стихотворению давно знакомому и вообще-то выученному и с каждым таким возвращением ощущение волнения, или, как греки говорили, катарсиса, переживания – вот доказательство огромного и своеобразного таланта Рубцова.

Повторюсь: он не был версификатором высшего порядка, каким был, скажем, Бродский. Но стал явлением не меньшим, чем целый ряд высококультурных поэтов. Это – явление живого вещества нашей жизни. И без этого, как без простодушия, которое так любил Пушкин, русская поэзия не может быть полной.

Владимир КОСТРОВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

А кому легко?

Литература

А кому легко?

ВЕК

Исполнилось сто лет со дня рождения Анатолия Рыбакова, автора произведений, являвших собой яркие образцы советской детской литературы, – «Кортик», «Бронзовая птица», «Приключения Кроша» и «Каникулы Кроша», «Неизвестный солдат». Все они были успешно изданы и вдобавок экранизированы, на этих книгах и фильмах воспитывалось не одно поколение.

А лет двадцать спустя Анатолий Наумович оказался писателем, ставшим для многих символом разоблачительной, «наконец-то разрешённой» литературы конца 80-х – когда вышел роман «Дети Арбата». Номера журнала, где это произведение печаталось, зачитывали до дыр, в библиотеках на видном месте красовались длиннющие листы ожидания. Потом последовали продолжения – романы «Тридцать пятый и другие годы», «Страх», «Прах и пепел».

«Роман «Дети Арбата», написанный ещё в 60-х годах и опубликованный только в 1987 году, был одним из первых о судьбе молодого поколения 30-х годов, времени больших потерь и трагедий. Роман воссоздаёт судьбы этого поколения, стремясь раскрыть механизм тоталитарной власти, понять «феномен» Сталина и сталинизма», гласит ныне Википедия.

Получается, что вторую половину жизни писатель Рыбаков посвятил развенчанию того, что ревностно прославлял, чтоб не сказать насаждал, в первую...

Парадокс в том, что «Дети Арбата» вовсе не были первой книгой, посвящённой тому поколению и его непростым судьбам. Скажем, трилогия Юрия Германа – «Дело, которому ты служишь» (1957), «Дорогой мой человек» (1961), «Я отвечаю за всё» (1964) – повествовала о том же времени и тех же людях, показывая их жизнь отнюдь не глянцевой, говоря по-современному. Тут и война, и репрессии, и столкновение характеров и мировоззрений. И эти книги в самое пока ещё советское время, в первой половине 80-х, мирно лежали на полках школьных и районных библиотек и, кажется, даже входили в программу по внеклассному чтению.

А «Тишина» Юрия Бондарева (1962), «Дом на набережной» Юрия Трифонова (1976), «Завтра была война» Бориса Васильева (1984)? Да произведения Солженицына, наконец! Или, если уж надо найти пример раскрытия «механизма тоталитарной власти», – «Час Быка» Ивана Ефремова…

В тех же библиотеках без всяких спецхранов можно было найти и мемуарную литературу, порой весьма беспощадную к «неназываемого века недоброй памяти делам».

Но «Дети Арбата» вышли в тот момент, когда казалось – или всё-таки старательно внушалось? – что вот ещё одна стена сейчас падёт, ещё одно последнее разоблачение свершится – и наступит царство всеобщей справедливости, процветания, творческого взлёта. И все поверили, что слова: «Есть человек – есть проблема. Нет человека – нет проблемы» – действительно принадлежат Сталину. Так велика была простодушная сила доверия к печатному слову. Но быстро истощился этот капитал.

Спустя считаные годы недавние читатели «Детей Арбата» будут в смятении спрашивать сами себя и друг друга: почему же вожделенная свобода обернулась не фейерверком книг-шедевров, а мутным потоком коммерческого ширпотреба? А одним из символов начала новой литературы остались всё-таки «Дети Арбата»…

Во второй половине 90-х Анатолий Рыбаков сетовал, что вместе с пресловутыми перегибами под знаменем борьбы с тоталитаризмом перечеркнули всю жизнь нескольких поколений, в том числе героев-ветеранов, одолевших фашизм: не на той, дескать, стороне воевали.

Продолжал гордиться тем, какой сокрушительный удар нанесли «Дети Арбата» советской системе. Но только очень наивный человек не услышит отголосков той же гордости в воспоминаниях о том, как товарищ Сталин расспрашивал Фадеева о Рыбакове, выдвинутом на Сталинскую премию за роман «Водители».

Премию Анатолий Рыбаков, сосланный в 1933 году по статье 58–10 на три года и освобождённый от судимости «за отличие в боях с немецко-фашистскими захватчиками», тогда благополучно получил.

В одном из последних интервью, опубликованном в 1999 году в журнале «Дружба народов», он говорил: «Меня никто не может упрекнуть в том, что я за старую советскую систему… Я хотел, чтобы она была заменена другой социальной системой, при которой на деле были бы соблюдены интересы народа, где была бы социальная справедливость и социальная защита. Путь дикого коррумпированного капитализма, по которому двинули страну, он вообще античеловечный…»

Что это, позднее прозрение?..

Великой книгой «Дети Арбата» не стали. Идеологический шум вокруг нее стих, осталась просто проза достаточно среднего уровня. Теперь уже очевидно, что лучшее произведение Анатолия Рыбакова –  роман «Тяжёлый песок» – страшный, светлый, страстный, посвящённый больше людям, чем идеям.

История еврейской семьи на фоне революции и войны, описанная искренне и горячо, во славу великой любви и на вечное проклятье фашистам, убивавшим беззащитных, тронула и еще тронет не одно читательское сердце.

Урок будущим поколениям литераторов Анатолий Рыбаков всё же преподал. Хочешь написать хорошую книгу — пиши о том, что тебя действительно волнует.

Ольга ШАТОХИНА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Мёртвые с косами и Дмитрий Быков

Литература

Мёртвые с косами и Дмитрий Быков

МЕТАТЕКСТ