Газета Завтра - Газета Завтра 241 (80 1998) Страница 10

Третий узел проблем связан с Корейским полуостровом, поскольку баланс сил в этом субрегионе после “козыревской дипломатии” и ухода России из КНДР нарушен таким образом, что лишь определение позиции РФ может внести какую-то ясность в перспективы воссоединения корейского народа в единое государство.

Наконец, еще одно противоречие, проявленное в ходе визита Клинтона, было связано как раз с военной областью. США не пошли на отказ от применения первыми орудия массового поражения. “Право первого удара” является основополагающим принципом национальной безопасности Соединенных Штатов, и Клинтон, даже если бы захотел, не мог пойти здесь на уступку. В то же время такая ситуация в принципе неприемлема для Китая, что создает неустранимую напряженность во взаимоотношениях этих стран, которая выходит за рамки АТР.

Поэтому глобализация китайского присутствия очевидна уже сегодня. Именно КНР при поддержке России сыграл ведущую роль в предотвращении нового витка “иракского кризиса”, в отмене санкций против Югославии и т.д. Конечно, далеко не всегда китайцы голосуют в Совете Безопасности ООН против решений, предлагаемых Америкой, но их позиция почти никогда не совпадает с позицией последней.

Начало масштабного финансового кризиса, с конца 1997 года полыхающего на фондовых и валютных рынках планеты, многие аналитики связывают именно с попытками США сохранить ведущие позиции доллара перед лицом двуединой угрозы: введения общеевропейской валюты “евро” и вытеснения доллара как расчетной единицы из экономики АТР.

Есть информация, что Клинтон обсуждал этот вопрос с китайским руководством и, по требованию последнего, согласился оказать помощь Японии (а по некоторым сведениям - и России) в обмен на обязательство КНР не девальвировать юань. С другой стороны, все чаще и чаще говорят о том, что Китай хочет перевести свои валютные запасы в “евро”. Надо сказать, что между Китаем и абсолютно всеми европейскими странами в настоящее время существуют абсолютно нормальные, спокойные отношения, а после возвращения Гонконга Великобританией никаких противоречий вообще не осталось (положение с Макао, поскольку весь игорный и прочий, не слишком красивый, бизнес, который там существовал и приносил немалые доходы, оставался все же на совести Португалии, а не КНР,- Пекин вполне устраивало и устраивает, поэтому вопрос Макао решен принципиально, без точных сроков и условий передачи этой территории под китайский суверенитет).

Учитывая, что еще в 1978 году, на заре своих реформ, Китай отказался от доллара как расчетной единицы и все свои расчеты вел в швейцарских франках, то есть в валюте страны, которая даже не является членом ООН, такая информация не выглядит неожиданной. Несомненно, что ориентация КНР на евровалюту и Швейцарию как основную расчетную площадку для своей экономики за пределами АТР была бы невозможной без достаточной степени проникновения китайских финансов в банковскую систему этого государства. Возможно, именно такая перспектива послужила дополнительным стимулом для недавней атаки международных еврейских организаций на швейцарские банки в связи с “нацистским золотом”.

Что же касается ситуации внутри азиатско-тихоокеанского региона, то проекты введения “азиатского евро” требуют обязательного участия Японии с созданием треугольника Токио-Гонконг-Сингапур. Китайское влияние в последних двух из них является определяющим.

Еще в 1946 году Мао Цзедун встретился с известной американской журналисткой Анной-Луизой Стронг и дал ей пространное интервью, в котором сказал: “Чан Кайши и поддерживающая его американская реакция тоже являются “бумажными тиграми”. Когда говорят об американском империализме, людям кажется, что он является непомерно мощным. Китайская реакция именно этой “мощью” США пугает китайский народ. Однако будет доказано, что американские реакционеры, как и все реакционеры в истории, отнюдь не сильны”.

Конечно, Мао, говоря о “бумажном тигре”, имел в виду вовсе не ту бумагу, на которой печатаются доллары и купленные на них средства массовой информации. Его прогноз означал, что социалистический Китай уже в обозримом будущем выйдет на параметры развития, соизмеримые с самыми мощными странами капитализма. Нынешний визит президента США, судя по всему, подтвердил этот прогноз полувековой давности.

Николай Мишин В СТРАНЕ ХОМЕЙНИ

ЕЩЕ ДРЕВНИЕ ГОВАРИВАЛИ: достаточно путнику повстречать девушку на дороге, дабы судить о нравственности в стране. В государстве, где царит нравственность, - женщину одевают, в безнравственном - раздевают. В мусульманском Иране даже в знойное лето простушки и дамы из высшего света облачены в строгие одеяния-хиджаб.

“СТРАШНА ДЛЯ ВАС И ТЕНЬ ПОРОКА

ПОД СЛАДКОЙ СЕНЬЮ ТИШИНЫ” - прославит на века красавиц Востока младой Александр Сергеевич Пушкин в “Подражании Корану”. Нет-нет. Я сам тому свидетель: пол-Тегерана пешком обошел, не узрел и обнаженной девичьей коленки!

Иран - страна строгих исламских традиций. И если в перестроечной России не возбраняется пить вино президенту, то в Иране “зеленый змий” - забава исключительно для немногочис- ленной еврейской диаспоры. И потому, чтобы не выпячивать греховное пристрастие к вину, западные посольства в Тегеране обзавелись суперсовременными машинами для уничтожения бутылок и красочных этикеток. Посольства устраивают два приема, дабы отметить национальные праздники. Сначала любезно пригласят иранских государственных деятелей отметить “День независимости России” в нашем посольстве, а чуть позже - и дипломатов из других стран, уже на алкогольный фуршет.

Посольство Российской державы расположено по соседству с резиденцией посланника Великобритании. Сказывают, что во время исторической встречи Сталина, Рузвельта и Черчилля в Тегеране между двумя посольствами возвели деревянные ажурные мостики. И по сей день вольнолюбивые попугаи предпочитают что-нибудь перекусить-поклевать на “землях Великобритании”, а влюбляются, заводят шашни, устраивают игрища измены в исконно российских владениях.

Познакомиться с древней страной меня и писателя Дмитрия Жукова пригласил гостеприимный господин Ансари, авторитетнейший политик в исламском мире, сподвижник самого имама Хомейни.

Не погрешу против истины, если скажу, что почти все разговоры в Тегеране и Исфагане имеют обыкновение заканчиваться восторгами о пророческой миссии в нашем бренном мире имама Хомейни. Вам обязательно подчеркнут: исламская революция под водительством Хомейни, скорее всего, нравственная и духовная, нежели политическая. Обычно в ходе революции вожди призывают прежде всего захватить телеграф, почту, банки. Имам Хомейни, в отличие от западных революционеров и бомбистов, призывал за- глянуть в душу человека, возвысить его, вернуться к традиционным ценностям.

В Иране мне довелось испытать, быть может, самое незабываемое потрясение в моей жизни. Мне посчастливилось увидеть документальные кадры похорон, последнего прощания мусульман с великим имамом.

Стоял знойный июнь 1989 года по христианскому календарю. Куда ни бросишь взгляд - миллионы скорбных мусульман из самых разных стран мира. Они образовали живой коридор, по которому и пронесли саркофаг с имамом. Миллионы мусульман пытались обнять саркофаг, заботливо обливали его водой, как будто Хомейни еще был живой и вода из хрустальных источников могла утолить его жажду.

Три дня я просматривал по тегеранскому ТВ эти исторические кадры, и каждый раз удивлялся: на горестных лицах мусульман не увидел ни одной слезинки. В это я отказывался поверить! Нет-нет, так не бывает! И вдруг меня осенило: слезы великой печали не успевали прокатиться по лицу. От нестерпимой жары слезы мгновенно высыхали еще в глазницах.

Но вот саркофаг бережно поставили в чрево вертолета. Он попытался взмыть вверх, но не получилось. Верующие его не отпускали, люди буквально висели гроздьями на вертолете. Своему переводчику я заметил: мол, это мистика. Кому рассказать в России - не поверят. На что мой гид с достоинством ответил: “Нет, здесь другое! Люди не желают выпускать из своих объятий великого стража Ислама”.

И я вспомнил госпожу Боннэр, которая заступила на вахту “пророчества” в России. Как она самодовольно поучает христиан! Самыми наихудшими передачами на ТВ “демократка” назвала Пасхальные службы в старинных православных храмах. “Нескромно демон- стрировать свою причастность к православию”, - возопила Боннэр, оперативная кличка “Лиса”. И я подумал: какое дело “Лисе” до моей веры? Чего она поучает христиан? Почему диктует, какие передачи смотреть православным, лезет в чужой монастырь со своим уставом? Да попытайся Боннэр подобное замечание высказать в адрес мусульман в Иране, ей бы вежливо показали дорогу в ближайший аэропорт.

Нашей православной Церкви, сделал я первый вывод, еще только предстоит выиграть последнюю битву за наши души. “Наши ученые не должны бояться Запада. Наши профессора не должны страшиться Запада. Наша молодежь должна бесстрашно восстать против Запада” - как завещание звучит сегодня наставление Хомейни.