Государственная измена - Платонов Олег Анатольевич Страница 10

Бедственное положение сложилось в русской культуре. Здесь космополитический реванш выбросил на поверхность значительное число деятелей, преисполненных ненависти к России и готовности свести счеты с Русским народом.

Под разными вывесками начинают действовать кружки, по своему характеру близкие к масонским. В конце 50-х годов возрождаются так называемые «никитинские субботники». Основателями этих «субботников», своего рода литературно-философского кружка, космополитического по духу, стали еще в 1914 году присяжный поверенный масон А. М. Никитин и его жена, писательница Е. Ф. Никитина. В 30-е годы субботники прекратились, чтобы возобновиться в «оттепель», но уже с другой целью. Никитина и «зубры» либеральной интеллигенции 20-х годов привлекали сюда молодежь, стремясь воспитать ее в духе космополитических идеалов.

Духовная и патриотическая цельность русского общества сознательно деформируется в пользу космополитической идеологии малого народа. Начинает выходить из подполья и расширяться слой людей, для которых понятие русского патриотизма и величие Русского государства вызывали ненависть и активное неприятие. Постепенно формируются группы единомышленников, узнававших друг друга по общим символам. Хорошими в их понимании были те, кто любил Эренбурга, предпочитал иностранную литературу русской, увлекался фальшивой и деланой поэзией Евтушенко, Вознесенского, Рождественского. Плохими и отсталыми – кто восхищался Шолоховым и другими русскими писателями, считал себя патриотом, любил поэзию Есенина.

Еврейские литераторы, вроде того же Эренбурга, не стесняются выступать с нападками на русских писателей, привычно обвиняя их в антисемитизме. Их неудовольствие вызывают даже А. Т. Твардовский и А. И. Солженицын, которых они обвиняют во враждебности интеллигенции, имея в виду только интеллигенцию малого народа.[36]

Интеллигенция малого народа создает себе особый иллюзорный мир, ориентированный на Запад. Духовным ценностям русской культуры, продолжавшим существовать в произведениях русских писателей, художников, она предпочитает вымышленный мир (удивительно напоминающий западный), куда она пытается поселить и нашего современника, своеобразно трактуются модные произведения тех лет «Алые паруса» и «Человек-амфибия». Проводится мысль, что все хорошее только за горизонтом, из нашей мрачной (русской) действительности можно уйти в прекрасный зарубежный мир, где «красивая жизнь», где «благородные дамы и господа» научат народ, как надо жить по-настоящему. Репертуар театров переполняют переводные зарубежные пьесы, которые с упоением и своеобразными акцентами и трактовками играют преимущественно еврейские актеры, смакующие бытовые подробности нездешнего мира.

Если в 20–30-е годы интеллигенция малого народа воспевала геноцид русских и восхищалась разрушением России, то после Сталина она по-прежнему привержена «героике» тех лет, но уже посматривает в сторону Запада и как бы духовно эмигрирует из России.

Именно на этой закваске возникает новая модификация идеологии малого народа – так называемое «шестидесятничество». Движение это апеллировало к «золотой эре» советской власти, «двадцатым годам» и по своей сути было антирусским. Оно выступало не столько против советской системы, сколько против ценностей Русской цивилизации и Русского государства, частично возрожденных при Сталине.

Ортодоксальный большевизм и его новая модификация – «шестидесятничество» были ветвями одного антирусского дерева. И тех, и других объединила общая ненависть к исторической России. Недаром, что в 60-е годы большевистский журнал «Октябрь» и орган либеральных шестидесятников «Новый мир» совместно ополчились на журнал «Молодая гвардия», робко, но отстаивавший русские национальные интересы.

Как в свое время советская интеллигенция 20-х годов призывала народ отречься от своего прошлого, порвать со своими темными предками, интеллигенция 60-х годов призывает отречься от сталинского прошлого, заклеймить своих отцов. Даже лучшие представители советской интеллигенции, такие, как К. Чуковский, не стеснялись заявлять об этом. В частности, в разговоре с редактором «Литературной газеты» он высказался так: «Я старый интеллигент, не могу сочувствовать тому, что происходит сейчас в литературе. Я радуюсь тому, что «дети» ненавидят «отцов»…».[37] Волна огульного отрицательства эпохи Сталина почти повально охватила советскую интеллигенцию, еще раз, таким образом, проявившую свой антирусский характер.

Ядром интеллигенции малого народа по-прежнему оставалось еврейство. Пользуясь поддержкой сверху, еврейские деятели открыто выступают против любых проявлений коренной русской культуры, настаивают на участии евреев в любом русском органе печати.

В конце августа 1956 года русский художник В. А. Серов напечатал в «Правде» статью, где пытался защищать национальные корни русского искусства. В ответ на его статью восстала вся еврейская публицистика, привычно обвиняя художника в черносотенстве и антисемитизме.

Обострение национальной борьбы среди интеллигенции в 1962 году привело к реорганизации газеты «Литература и жизнь» и созданию на ее основе газеты «Литературная Россия», что вызвало приступ откровенной злобы со стороны космополитических сил. В. Шкловский, С. Образцов демонстрировали свой протест против довольно робкой попытки русских писателей создать умеренный национальный орган, требуя ввести туда целую группу евреев, в частности воинствующего еврейского националиста З. Паперного. Образцов, например, нагло заявил на совещании, что не будет сотрудничать с новой газетой, пока в ее редакции состоит писатель Г. М. Марков, обвинив его и многих других русских писателей в антисемитизме, угрожая им физической расправой.[38]

В 60-х годах в московской организации Союза писателей 65 процентов составляли евреи, кроме того, у многих русских писателей были жены-еврейки.[39] Один из старейших русских поэтов той поры Иван Молчанов, когда литераторы малого народа исключили его из Дома литераторов, дал по адресу К. Симонова такую телеграмму:

Примерно такое же положение было в творческих союзах художников, архитекторов, композиторов. Далекие от национальных интересов Русского народа, деятели этих союзов стремились разрушить национальную самобытность России, административно, насильственно вытесняя ее космополитическими «идеалами».

В этом вытеснении русской культуры невежество и малограмотность руководителей и чиновников хрущевского режима шли рука об руку с представителями интеллигенции малого народа, поддерживавшими все антирусские начинания того времени.

Как писал покончивший жизнь самоубийством в атмосфере травли и преследований со стороны интеллигенции малого народа А. А. Фадеев,[41] «искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии <…>. Литература – это святая святых – отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам народа, из самых «высоких» трибун – таких, как Московская конференция или XX партсъезд, – раздался новый лозунг «Ату ее!» Тот путь, которым собираются «исправить» положение, вызывает возмущение: собрана группа невежд, за исключением немногих честных людей, находящихся в состоянии такой же затравленности и потому не могущих сказать правду <…>. Литература отдана во власть людей неталантливых, мелких, злопамятных. Единицы тех, кто сохранил в душе священный огонь, находятся в положении париев и – по возрасту своему – скоро умрут. И нет никакого уже стимула в душе, чтобы творить…»