Карл Маркс - Разоблачения дипломатической истории XVIII века Страница 11

Британская торговля в 1697-1700 годах

Экспорт в Россию.............. 58 884 ф. ст.

Импорт из России............ 112 252 ф. ст.

-------------------------- Итого: 171 136 ф. ст.

Экспорт в Швецию ............. 57 555 ф. ст.

Импорт из Швеции ........... 212 094 ф. ст.

--------------------------- Итого: 269 649 ф. ст.

За тот же период весь

Экспорт из Англии составил 3 525 906 ф. ст.

Импорт......................... 3 482 586 ф. ст.

---------------------------Итого: 7 008 492 ф. ст.

В 1716 г. после того, как все шведские области на берегах Балтийского моря и Финского и Ботнического заливов перешли в руки Петра I,

Экспорт в Россию составил 113 154 ф. ст.

Импорт из России ..................197 270 ф. ст.

--------------------------------Итого: 310 424 ф. ст.

Экспорт в Швецию.....................24 101 ф. ст.

Импорт из Швеции...................136 959 ф. ст.

---------------------------------Итого: 161 060 ф. ст.

В то же время общая сумма английского экспорта и импорта составляла около 10 000 000 фунтов стерлингов. Сравнивая эти цифры с данными за 1697-1700 гг., можно видеть, что увеличение торговли с Россией уравновешивается сокращением торговли со Швецией, и насколько возросла первая, настолько же упала вторая. В 1730 г.

Экспорт в Россию составил.........46 275 ф. ст.

Импорт из России...................258 802 ф. ст.

---------------------------------Итого: 305 077 ф. ст.

Таким образом, по прошествии пятнадцати лет, когда положение московитского поселения на Балтийском море упрочилось, британская торговля с Россией уменьшилась на 5347 фунтов стерлингов. При общем обороте английской торговли, достигшем в 1730 г. 16 329 001 фунта стерлингов, торговля с Россией составила меньше 1/53 этой суммы. А спустя еще тридцать лет, в 1760 г., торговля между Англией и Россией выражается в следующих цифрах:

Импорт из России (в 1760 г.).......536 504 ф. ст.

Экспорт в Россию......................39 761 ф. ст.

----------------------------------Итого: 576 265 ф. ст.,

в то время как общая торговля Англии составила 26 361 760 фунтов стерлингов. Сравнивая эти цифры с цифрами 1716 г., мы видим, что общие размеры торговли с Россией почти за полвека возросли лишь на ничтожную сумму - 265 841 фунт. То, что Англия понесла определенные убытки от ее новых коммерческих отношений с Россией при Петре I и Екатерине I, становится очевидным при сопоставлении, с одной стороны, цифр экспорта и импорта, а с другой - затрат на частые морские экспедиции в Балтийское море, которые Англия предпринимала при жизни Карла XII для того, чтобы сломить его сопротивление России, а после его смерти якобы в силу необходимости воспрепятствовать дальнейшим вторжениям России в морские пространства.

Взглянув еще раз на статистические данные за 1697-1700, 1716, 1730 и 1760 гг., мы увидим, что экспорт Англии в Россию непрерывно падал, за исключением 1716 г., когда Россия завладела всей торговлей Швеции на восточном берегу Балтийского моря и Ботнического залива и еще не имела возможности подчинить ее своим собственным правилам. С 58 884 фунтов стерлингов в 1697-1700 гг., когда Россия еще не имела доступа к Балтийскому морю, британский экспорт в Россию упал до 46 275 фунтов в 1730 г. и до 39 761 фунта в 1760 г., уменьшившись на 19 123 фунта стерлингов, или приблизительно на 1/3 от его первоначальной суммы в 1700 году. Если, таким образом, с присоединением шведских областей к России британский рынок для русского сырья расширился, то, с другой стороны, русский рынок для британских промышленных товаров сократился, в период господства теории торгового баланса такая особенность вряд ли могла говорить в пользу этой торговли. Выяснение обстоятельств, вызвавших увеличение англо-русской торговли при Екатерине II, отвлекло бы нас слишком далеко от рассматриваемой эпохи.

В целом мы, таким образом, приходим к следующим выводам: в первые шестьдесят лет XVIII века вся англо-русская торговля составляла лишь весьма незначительную долю общей торговли Англии, примерно около 1/45. Внезапное увеличение ее в первые годы влияния Петра на Балтийском море не оказало никакого воздействия на общий торговый баланс Англии, так как это было простым переносом со счета Швеции на счет России. В последние годы царствования Петра I, так же, как и при его ближайших преемниках - Екатерине I и Анне (Пропущен Петр II (1727-1730). Ред), англо-русская торговля определенно уменьшилась. В точение всего периода, начиная с окончательного утверждения России в Прибалтийских провинциях, экспорт английских промышленных товаров в Россию непрерывно падал, так что к концу этого периода был на одну треть меньше, чем вначале, когда торговля еще велась только через порт Архангельск. Ни современники Петра I, ни последующее поколение англичан не получили никакой выгоды от продвижения России к Балтийскому морю. В общем, балтийская торговля Великобритании была в то время ничтожной по размерам вложенных в нее капиталов, но важной по своему характеру. Она доставляла Англии сырье для ее кораблестроения. То, что с этой точки зрения Балтийское море было в более надежных руках, когда находилось во власти Швеции, чем когда им завладела Россия, доказывается не только воспроизводимыми нами памфлетами. Это вполне сознавали и сами английские министры. Например, 16 октября 1718 г. Стэнхоуп писал Тауншенду: - "Не подлежит сомнению, что если в течение трех лет предоставить царю свободу действий, он станет полновластным хозяином этих морей[21]".

Если, таким образом, как с точки зрения мореплавания, так и всей своей торговли Англия не была заинтересована в предательской поддержке, которую она оказывала России против Швеции, то имелась все же небольшая группа английских купцов, интересы которых совпадали с интересами их русских коллег. Это была Русская торговая компания. Именно эти господа подняли вопль против Швеции. См., например, "Многочисленные обиды, которые претерпели английские купцы в своей торговле во владениях короля шведского, показывающие, сколь может быть опасно для английской нации зависеть исключительно от Швеции в области снабжения материалами для кораблестроения, в то время как те же материалы можно было бы доставить в изобилии из владений русского императора", "Дело купцов, торгующих с Россией" (петиция парламенту) и т.д. Именно они в 1714, 1715 и 1716 гг. регулярно собирались по два раза в неделю перед открытием парламента, чтобы сформулировать на публичных собраниях жалобы английских торговых людей против Швеции. На эту небольшую группу и опирались министры; как можно видеть из писем графа Юлленборга к барону Герцу от 4 ноября и 4 декабря 1716 г., они даже содействовали этим выступлениям. Министрам требовалась лишь видимость предлога для того, чтобы склонить их "продажный парламент", как его называет Юлленборг, к тому, что им было нужно. Влияние этих английских купцов, торговавших с Россией, вновь проявилось в 1765 году. А уже в наши дни мы видели, как стоящий во главе министерства торговли купец, торгующий с Россией, действовал в своих собственных интересах, а канцлер казначейства - в интересах своего родственника, ведущего торговлю с Архангельском.

Олигархия, узурпировавшая после "Славной революции" богатства и власть в ущерб массам английского народа, конечно, вынуждена была искать союзников не только за границей, но и внутри страны. Последних она нашла в лице тех, кого французы называют la haute bourgeoisie (верхушкой буржуазии (франц.). Ред), представленных Английским банком, ростовщиками, кредиторами государства, Ост-Индской и другими торговыми компаниями, крупными фабрикантами и т. д. Как заботливо олигархия блюла материальные интересы этого класса, можно видеть из всего ее внутреннего законодательства - из законов о банках, протекционистского законодательства, законов о бедных и т. д. Что касается ее внешней политики, то олигархии стремилась создать хотя бы видимость того, что эта политика полностью определяется коммерческими интересами.. Это было тем легче сделать, что то или иное мероприятие правительства всегда легко можно было представить соответствующим исключительным интересам любой незначительной группы этого класса. Заинтересованная группа поднимала в таком случае крик о торговле и мореплавании, который нация глупо повторяла.

Итак, в те времена кабинет был по крайней мере обременен обязанностью придумывать хотя бы и несостоятельные коммерческие предлоги для своих внешнеполитических мероприятий. В наше же время британские министры перенесли это бремя на другие нации, предоставляя французам, немцам и др. неблагодарную задачу открытия тайных и скрытых коммерческих мотивов и действий. Так, например, лорд Пальмерстон предпринимает шаг, очевидно, крайне вредный для материальных интересов Великобритании. И вот на другом берегу Атлантического океана, или Ла-Манша, или в сердце Германии появляется какой-нибудь политический философ, который ломает голову над разгадыванием тайн политики торгового макиавеллизма "коварного Альбиона", неразборчивым в средствах и непреклонным проводником которой, как полагают, является Пальмерстон. Мы покажем en passant(мимоходом (франц.) Ред.) на нескольких современных примерах, к каким отчаянным ухищрениям были вынуждены прибегать эти иностранцы, считавшие своею обязанностью объяснять действия Пальмерстона тем, что они принимали за английскую торговую политику. В своей ценной книге "Histoire politique et sociale des Principautes Danubiennes" г-н Элиас Реньо, удивляясь русофильской позиции британского консула в Бухаресте г-на Колхуна накануне и во время 1848-1849 гг., подозревает, что Англия имеет какие-то тайные материальные выгоды от подавления торговли Дунайских княжеств. Покойный д-р Кюнибер, домашний врач старого Милоша, приводит в своем весьма интересном рассказе о русских интригах в Сербии любопытную историю о том, каким образом лорд Пальмерстон при помощи полковника Ходжиза предал Милоша России, делая вид, что поддерживает его против нее. Вполне убежденный в личной честности Ходжиза и патриотическом рвении Пальмерстона, д-р Кюнибер, оказывается, пошел еще дальше г-на Элиаса Реньо. Он подозревает, что Англия заинтересована в подавлении турецкой торговли вообще. Генерал Мерославский в своем последнем труде о Польше не очень-то далек от предположения, что торговый макиавеллизм побудил Англию сдачей Карса пожертвовать своим собственным престижем в Малой Азии. Наконец, последним примером могут служить нынешние "изыскания" парижских газет, рыщущих в поисках тайных источников торгового соперничества, побуждающего Пальмерстона противиться прорытию канала через Суэцкий перешеек.