Александр Окороков - СССР против США. Психологическая война Страница 11

Оказанная Соединенными Штатами помощь европейским странам поставила последних в зависимое положение от США. Но это было еще полбеды. Хуже то, что на фоне совместной борьбы против нацистской Германии, взаимовыручки и дружественных отношений между американскими и советскими солдатами и офицерами шла циничная закулисная война против России и русского народа.

СОЮЗНИКИ ИЛИ ПРЕДАТЕЛИ?

По этому поводу уместно напомнить о широко известном высказывании тогда еще сенатора Гарри Трумэна. В июне 1941 года, когда русские и немцы сошлись в кровавой схватке, он заявил, что нужно помогать русским, если немцы начнут побеждать, и немцам, если начнут побеждать русские. И пусть они убивают друг друга как можно больше, чтобы после войны никто не посмел оспаривать господство США. Вскоре сенатор Трумэн стал американским президентом[81].

Фраза Трумэна нашла прекрасное воплощение в реальности. Примером тому служит открытие Западного (Второго) фронта в Европе.

Еще в декабре 1941 года Черчилль, готовясь к встрече с Рузвельтом, заявил, что если союзники будут действовать энергично и последовательно, то война с Германией может закончиться в конце 1942-го — начале 1943 года. Но этого не произошло — «союзники» решили подождать.

В июне 1942 года в ходе беседы Молотова с Рузвельтом и Черчиллем вновь было заявлено, что Гитлера удастся поставить на колени в 1943 году. Этот вывод вытекал из оценки состояния немецких вооруженных сил после крупнейшего поражения под Москвой. После провала «блицкрига» Германии пришлось переходить к позиционной войне, выиграть которую у нее не было никаких шанцев. У немцев явно не хватало сил для противостояния второму фронту. Но «союзники» продолжали выжидать. Они сознательно затягивали войну, с олимпийским спокойствием наблюдая, как в ожесточенных схватках немцы и русские обескровливают друг друга.

Однако вскоре под влиянием побед Красной Армии и активизировавшейся освободительной борьбы народов Европы стратегические установки США и Британии существенно изменились. От политики выжидания, действий малыми силами на второстепенных театрах правящие круги западных держав стали склоняться в сторону активизации действий на европейском континенте. Видя, что Красная Армия, громя немецкие войска, успешно продвигается на запад, политические и военные руководители США и Англии начали понимать, что «Россия, — как отметил бывший генеральный директор английского Исполнительного комитета по ведению политической войны Р. Локкарт, — имеет реальную возможность одержать победу в войне без нас и вовсе без нашей помощи». Встревоженные такой перспективой, они начали опасаться, как бы не опоздать со вторжением на европейский континент. В марте 1943 года в Вашингтоне на совещании государственных деятелей США с министром иностранных дел Великобритании А. Иденом специальный помощник президента Г. Гопкинс выразил опасение: «…если только мы не будем действовать быстро и наверняка, может произойти одно из двух: либо Германия станет коммунистической, либо там наступит полная анархия… фактически то же самое может произойти в любом европейском государстве… Дело, конечно, будет обстоять гораздо проще, если в момент краха Германии серьезные силы английских и американских войск будут находиться во Франции или в Германии, но мы должны разработать план на тот случай, если Германия падет до того, как мы окажемся во Франции»[82].

Второй фронт был открыт только в июне 1944 года, меньше чем за год до окончания войны. Американцы высадились в Европе только тогда, когда всем стало ясно: русские побеждают и, если не принять решительных мер, они пройдут всю Европу, до Ла-Манша.

Позже английские и американские политики, а вслед за ними и многие историки Англии и США станут утверждать, что боевые действия англо-американских войск в Африке и Италии в 1942–1943 годах означали создание второго фронта и что утверждения советских/российских историков о затягивании открытия второго фронта союзниками неправомерны.

Действительно, в Африке и Италии англо-американские войска вели относительно крупные военные операции против Германии и Италии. Однако Советский Союз считал вторым фронтом только такие военные действия, которые могли бы отвлечь с советско-германского фронта значительные силы немецкой армии, по крайней мере 30–40 дивизий. Ни в Африке, ни в Италии этого не произошло. Боевые действия в Африке в 1942–1943 годах вели в общей сложности 17 итальянских и немецких дивизий, тогда как на советско-германском фронте находилось более 260 дивизий Германии и ее союзников.

Сам Черчилль, сообщая Сталину об операциях в Северной Африке, писал: «Масштабы этих операций невелики по сравнению с громадными операциями, которыми Вы руководите». В Италии в 1943 году воевало 18 немецких дивизий, в то время как на советско-германском фронте оставалась 221 дивизия Германии и ее союзников. В итоге в Африке и Италии против Англии и США действовало лишь 6–7 % вооруженных сил Германии. Конечно, победы англо-американских войск в Северной Африке и Италии имели большое стратегическое и политическое значение, они наносили серьезные удары по гитлеровской Германии и ее армии. Но, они не могли заменить второй фронт, которого требовал Советский Союз[83].

По существу, природу и ход Второй мировой войны изменила Сталинградская битва. Если в 1941–1942 годах союзники рассуждали, что нужно отвлекать немецкие вооруженные силы с Восточного фронта, нужно оказывать СССР помощь, которая ослабит Германию, то после Сталинграда вопрос об отвлечении сил с советского фронта был снят с повестки дня.

А чуть ранее, в октябре 1942 года, Черчилль на заседании военного кабинета требовал «задержать русских варваров как можно дальше на Востоке, чтобы они не угрожали свободной Европе».

Кстати, в это же время, в июне 1942 года советская разведка зафиксировала и первую попытку нацистских эмиссаров установить сепаратные контакты с представителями западных держав. Переговоры с посольством США в городе Берне (Швейцария) велись уже летом того же года. По сообщению посла «вишистской» Франции в Берне, «крупные английские и американские банки отправили в Швейцарию своих представителей, которые уже имели несколько секретных встреч с представителями германских банков. На этих встречах обсуждались вопросы послевоенного финансирования Германии и экономического устройства Европы»[84].

Секретные попытки западных стран наладить контакты с нацистской Германией предпринимались и в последующие годы.

5 января 1943 года свое посредничество в переговорах с германским руководством предложил в послании президенту США Ф.Д. Рузвельту папа Пий XII. Вскоре Германия назначила представителем при папском престоле Э. Вейцзеккера, занимавшего до этого пост заместителя министра иностранных дел. Во второй половине 1943 года Вейцзеккер и бывший министр иностранных дел Италии Г. Чиано обсуждали вопрос о заключении мира с представителем США кардиналом Ф.Дж. Спеллманом, который поддерживал связь также и с правительством Великобритании. Со Спеллманом в Ватикане встречался и министр иностранных дел И. Риббентроп.

Контакты с германскими представителями осуществлялись и через Испанию, которая имела дипломатические отношения с Великобританией и другими западными странами. Франко предложил Германии свои услуги, и в феврале 1943 года он и его министр иностранных дел Ф.Г. Хордана неоднократно встречались с британским послом в Испании С. Хором, чтобы убедить

Великобританию заключить сепаратный мир с Германией и образовать общий европейский «фронт против большевизма»[85].

В феврале 1943 года немецкий эмиссар князь М. Гогенлоэ встретился в Швейцарии с руководителем европейского бюро Управления стратегических служб (УСС) А. Даллесом. В беседе были затронуты вопросы о будущем Австрии, Чехословакии, Польши, Румынии, Венгрии, а также о заключении мира с нацистской Германией. Предполагалась, что Германия будет по-прежнему главенствовать в Восточной Европе. Планировалось «путем расширения Польши в сторону Востока и сохранения Румынии и сильной Венгрии… поддержать создание санитарного кордона против большевизма и панславизма»[86].

В начале 1945 года немецкий фельдмаршал В. Кейтель от имени командующих трех родов войск (фактически — от имени Гитлера) обратился к Верховному главнокомандующему экспедиционными силами союзников в Западной Европе генералу Д. Эйзенхауэру и командующему 21-й группой армий (состояла из английских и канадских дивизий) британскому фельдмаршалу Б.Л. Монтгомери с предложением заключить на Западном фронте «перемирие на 100 дней». Немецкое командование надеялось, что заключение такого перемирия позволит сосредоточить против Красной Армии все наличные силы и нанести ей «поражение между Вислой и Одером». Монтгомери был согласен (очевидно, с санкции Лондона) временно предоставить Германии свободу на востоке при условии, что англо-американским войскам будет дана возможность без боев овладеть оккупированной немецкими войсками территорией Франции, Бельгии, Нидерландов и Люксембурга и занять «линию безопасности» на западных границах Германии. Немцы отвергли это предложение, но переговоры продолжали. Они были прекращены лишь после того, как в эту «закулисную игру» вмешалось советское командование.