Ольга Грейгъ - Женщина фюрера, или Как Ева Браун погубила Третий рейх Страница 11

«Он был ненасытным читателем и буквально проглатывал историческую литературу… Он мог без конца читать о Фридрихе Великом и Французской революции, исторические уроки которой он старался проанализировать для выработки политики в условиях существующих в Германии проблем. Многие годы Фридрих был его кумиром, и он без устали приводил примеры побед короля над значительно превосходящим по численности противником в ходе создания Пруссии», — писал Эрнст Ханфштенгль (вышеназванный источник, с. 35). Среди воспоминаний этого автора есть довольно подробное описание посещения им вместе с Гитлером в 20-х годах Военного музея в Берлине, где находился последний мундир Фридриха Великого. «Гитлер, должно быть, посещал этот музей и раньше, потому что знал все факты из путеводителя наизусть, и это убедительное свидетельство прошлой прусской военной славы явно проливало бальзам на тоску по прошлому. Он беспрерывно, как фонтан, выдавал факты и детали об оружии, мундирах, картах и войсковом имуществе, которыми было заполнено это здание.» (там же, с. 56). Однако, — и мы убедимся в этом позднее — не только военная тема увлекала будущего фюрера, хотя и была доминирующей.

Но вернемся к нашему повествованию. Скажу лишь, что все эти отступления важны для того, чтобы понять, с каким человеком жили бок о бок героини этой книги, кого и за какие качества выбирали себе в кумиры.

В день возвращения Гели в Мюнхен Адольф Гитлер выезжал в Нюрнберг, «чтобы подготовить речь, которую он планировал сказать в Северной Германии по случаю муниципальных выборов в Гамбурге». Примерно в 14.30 18 сентября 1931 года Гитлер поднялся в квартиру, чтобы предупредить прислугу и Гели, что уезжает на запланированные партийные мероприятия. Это сильно рассердило девушку, которой требовалось срочно поговорить с дядей насчет своей поездки в Вену к «возлюбленному». Вместо длинных разглагольствований она услышала твердое «нет», завуалированное под «да», но «при условии, что ее живущая в Берх-стесгадене мать также поедет в Вену» (из показаний А. Гитлера мюнхенскому комиссару криминальной полиции 19 сентября т.г.).

Собрав чемодан, Адольф Гитлер вместе с Генрихом Хоффманном спустились по лестнице к автомобилю, в котором их ждали Шауб и водитель Шрек. Девушка, вышедшая их проводить, словно озорничая, свесилась с перил и выкрикнула вслед: «До свидания, дядя Адольф! До свидания, господин Хоффманн!» Гитлер на мгновение остановился, затем вернулся, чтобы сказать что-то важное племяннице (или еще раз попрощаться? — даже если это было просто предчувствие, то ничего особо странного в сем нет, ведь многие близкие люди чувствуют расставание).

Оставшись одна, девушка сначала сказала фрау Винтер, что хочет пойти в кино, но затем заперлась в своей комнате. «…Около 15 часов я видела как Гели Раубаль, сильно взволнованная, пошла в комнату Гитлера и потом поспешила вернуться в свою комнату… Сейчас я думаю, что тогда она взяла из стола Гитлера пистолет. Я присутствовала при взломе двери в ее комнату моим мужем», — свидетельствовала Анни Винтер в полиции на следующий день после трагедии. «Сегодня в 9.30 утра моя жена сказала мне, что с Рау-баль что-то случилось, поскольку дверь в ее комнату заперта, а пистолета Гитлера, обычно хранившегося в соседней комнате в незапертом шкафу, нет на месте…» — вторил Георг Винтер. По словам свидетелей, обычно при отъезде Гитлер оставлял свой «вальтер» калибра 6,35 мм для сохранения племяннице, «которая привыкла к этому и клала его на свой письменный или ночной столик». Возможно, он приучал ее к мысли иметь оружие для самообороны.

«Гитлер, владевший целым арсеналом оружия, настоятельно советовал племяннице научиться стрелять из пистолета. Он часто повторял: Уж если ты живешь с политическим деятелем, научись защищать себя», — сообщал читателю Н. Ган (прежде названный источник, с. 14).

Как установила мюнхенская полиция, выстрел произошел около 17 часов; девушка получила пулю в легкое, истекла кровью и задохнулась. Некоторые признаки насильственной смерти, как то: синяки и вмятины на лице, оказались следствием многочасового лежания лицом вниз на полу, перед софой. Скорее всего, девушка только хотела проверить, заряжено ли оружие, и в роковой импульсивности произвела неосторожный выстрел. «Я не понимаю, почему она это сделала. Может быть, это просто несчастный случай и Ангела, играя с пистолетом, неловко нажала на курок», — констатировала несчастная мать на допросе в 1945 году.

В отчете полиции на следующий после трагедии день появилась запись: «В комнате Раубаль не найдено письма или записки, дающих какие-либо сведения о намерении самоубийства. Только начатое письмо подруге в Вену, в котором нет намека на пресыщение жизнью, лежало на столе». «Направление выстрела показало, — сообщал доверенный соратник Гитлера Отто Вагенер(Otto Wagener), — что оружие, очевидно, держалось левой рукой, со ствола, направленным на себя. Поскольку Гели только что сидела за письменным столом и писала совершенно безобидное письмо, которое не успела закончить, можно предположить, что ей вдруг захотелось взять пистолет, чтобы проверить, заряжен ли он, и при этом, очевидно, и произошел выстрел… Несомненно, это был несчастный случай».

Несмотря на то, что слухи о самоубийстве Гели (то ли из-за деспотизма дяди, то ли из-за несчастной любви), а то и вовсе слухи об убийстве ее самолично Гитлером имели место, все же самую нелепую причину смерти девушки впервые озвучил незабвенный Эрнст Ханфштенгль: «Она была беременна от одного молодого еврейского учителя рисования в Линце, которого она встретила в 1928 году, и хотела перед самой гибелью выйти за него замуж». Хотя и сам автор, и другие его коллеги неоднократно подчеркивали, что Гели была едва ли не пленницей дяди Адольфа! — а, значит, ни дядя, ни адъютанты, ни прислуга никакого «молодого еврейского учителя рисования» к ней бы на пушечный выстрел не подпустили, тем более, не дозволили бы такой любовной связи длиться на протяжении нескольких лет.

Версию о беременности Гели популяризируют и некоторые писатели на постсоветском пространстве. «…через несколько лет в жизнь Гитлера вошла Ева Браун, и это оказалось роковым событием для Гели. В прямом смысле Гитлер не изменял Гели, но он открыто флиртовал с Евой, и, хотя женщины не были знакомы друг с другом, каждая знала о существовании соперницы. Гели не вынесла такого положения и 18 сентября 1931 года покончила с собой в мюнхенской квартире Гитлера. По некоторым данным, в тот момент она была от него беременна» (Б. Соколов. Адольф Гитлер. Жизнь под свастикой. М., 2006, с. 142). Повторюсь: обе соперницы были знакомы друг с другом, т. к. уже официально известно, что в праздничный Октоберфест 1930 года они встречались и общались в присутствии Генриха Хоффманна.

Любопытен в своих «показаниях» А. Васильченко, отписывающий последний день Гели Раубаль. Расставшись с Гитлером и Хоффманном, Гели, уходя к себе, зачем-то говорит экономке: «Честное слово, у меня с дядей ничего нет и не было» (можете ли вы себе представить, чтобы самолюбивая и уверенная в себе молодая женщина, живущая в квартире очень и очень влиятельного политика, вождя НСДАП, вдруг начала отчитываться перед служанкой?). «Тем временем в квартире Гитлера происходило следующее. Гели, роясь в карманах куртки дяди, нашла письмо, написанное на листке голубой бумаги. Позднее Анни Винтер заметила, что девушка гневно его разорвала и выбросила в мусорную корзину. Любопытная экономка сложила клочки и прочитала: «Дорогой герр Гитлер. Спасибо еще раз за чудесное приглашение в театр. Это был памятный вечер. Я очень благодарна за доброту и считаю часы до нашей следующей встречи. Ваша Ева». Письмо было от Евы Браун, с которой Гитлер несколько месяцев назад возобновил тайную связь» (А. Васильченко. Секс в Третьем рейхе. М., 2005, с. 95). И далее: «После смерти Гели у Евы не осталось соперниц, и в 1932 году, то есть, через три года после знакомства, она стала любовницей Гитлера» (с. 99); (но как же «возобновление тайной связи» в середине 1931-го, подразумевающей по определению никак не платонические воздыхания?!).