Александр Максимов - Бандиты в белых воротничках. Как разворовывали Россию Страница 11

Вскоре было получено подтверждение этой догадки. Один россиянин, гостивший у родственников в Узбекистане, обратил внимание на странных соотечественников, которые от кого-то прятались и пытались снять дом или квартиру. Вернувшись домой, мужчина сообщил об этих людях своему приятелю — который по чистой случайности оказался оперативником, работающим именно по делу тамбовских киллеров.

Еще более достоверная информация у следователей появилась летом. На таможенном посту при пересечении таджикско-киргизской границы с фальшивыми документами попался один из лидеров группировки по кличке Ферганец. Проверив его личность по спецкартотекам, таджикские стражи порядка выяснили, что он находится в розыске по делу Маневича. В Таджикистан срочно вылетела опергруппа ФСБ.

Он раскололся на первом же допросе. Ферганец указал место, где скрываются остальные бандиты. Они все время меняли адреса, а в последнее время снимали домик в киргизском городке Кадамжай.

Благодаря молниеносной операции, проведенной сотрудниками ФСБ, РУОПа и их киргизскими коллегами, бандиты даже не успели оказать сопротивление. Впрочем, оружия в доме не обнаружили. Дело в том, что селевый поток уничтожил их арсенал 10 июля — за несколько дней до ареста. Кстати, вместе с арсеналом могли пострадать и сами боевики, жившие в то время в охотничьем домике в горах. Но жизнь им спасла привычка всегда быть настороже. Боевики охраняли свое убежище по всем правилам спецназа. Часовой вовремя заметил камнепад и успел предупредить друзей. Они выскочили из дома, но оружие спасти не успели. Это и облегчило операцию по их поимке.

Для доставки задержанных киллеров в Москву были предприняты беспрецедентные меры безопасности. В Фергану прибыла целая бригада оперативников и спецназовцев для переправки ценных пленников в Россию. Когда четырех киллеров сажали в самолет авиакомпании «Узбекистон хаво йуллари», в шапочках-масках были и преступники, и конвоиры. Когда лайнер приземлился в Шереметьево-1 и салон покинул последний пассажир, к трапу подкатил бронированный микроавтобус «Форд» и еще десять машин сопровождения. Через несколько минут кортеж уже мчался в центр Москвы. Еще через полчаса подозреваемые оказались в здании РУОПа на Шаболовке. Двоим из задержанных сразу же предъявили обвинения в убийстве тамбовских предпринимателей Рогового и Рогачева.

А уже на следующий день руководитель Главного управления по борьбе с организованной преступностью (ГУБОП) МВД России Владислав Селиванов заявил, что бандиты уже признались в убийстве Михаила Маневича и других известных людей.

Правда, с самого начала появились подозрения, что члены «банды спецназовцев» — так окрестили эту группировку мои коллеги — могут нарочно брать на себя побольше преступлений, чтобы запутать следствие. Однако некоторые детали, которые подследственные сообщали на допросах, говорят о том, что этим показаниям можно верить.

Гак, Сергей Попов (Поп) сообщал, что в день убийства Маневича киллер ходил и выбирал позицию в резиновых галошах. И действительно, следы галош были обнаружены в указанных Поповым местах. А потом выяснилось, что еще в период службы в морской пехоте Андрей Челышев страдал заболеванием почек. Врачи рекомендовали ему следить, чтобы ноги всегда были сухими. И он всегда в сырую погоду ходил в галошах или резиновых сапогах…

О том, что именно Челышев участвовал в убийстве Владислава Листьева, Попов узнал почти случайно. Однажды он ехал вместе с Андреем на очередное задание. В машине кроме них никого не было. «Интересно, а кто Листьева «замочил»?» — спросил без всякой задней мысли Попов. «Я», — просто ответил Челышев. А потом поведал некоторые подробности этой операции. Оказывается, поставив на боевой взвод пистолет, киллер засунул руку в полиэтиленовый пакет — чтобы гильзы остались в пакете. А на пол бросил гильзы от другого оружия, но того же калибра. Эту деталь также вполне можно проверить.

Наконец, еще одна важная улика — касающаяся дела об убийстве Отари Квантришвили. Оказывается, приклад снайперской винтовки, из которой стреляли в знаменитого авторитета, незадолго до операции треснул. По наводке Попова сыщики нашли баночку с клеем, с помощью которого ремонтировали приклады, — и вскоре установили, что содержимое банки идентично клею на прикладе.

Одним словом, каждое новое показание прибавляет следователям уверенности в том, что они на правильном пути. Правда, пока ничего не известно о заказчиках всех этих преступлений — и неясно, удастся ли проверить данные о том, что диспетчер, через которого передавался «заказ» — «генеральный подрядчик» этой банды, — работает в военном ведомстве.

Но очевидно главное. Если все эти громкие убийства совершала одна и та же группа людей, можно предположить, что и заказчики были одни и те же — или, по крайней мере, контактировали друг с другом. А из этого предположения следует, что речь идет о некой единой организации, о какой-то одной группе интересов — участвующей в глобальном переделе собственности в России. Вероятно, именно на эту группу интересов намекал Анатолий Чубайс в своем выступлении на похоронах Михаила Маневича.

Можно сделать и еще один серьезный вывод. Громкие убийства, громкие уголовные процессы, громкие скандалы — все это естественные особенности национальной приватизации. Такие же естественные, как гонорар в 450 тысяч долларов за брошюру о ее успехах.

Под крышей фонда своего

Некоммерческий бизнес

Среди нескольких относительно законных способов украсть миллион, несомненно, самым популярным к середине 90-х стало фондостроительство. Всевозможные благотворительные, общественные, вневедомственные, некоммерческие, целевые фонды повылезали как грибы после дождя. Неужели так много у нас вдруг появилось меценатов и таким пышным цветом расцвела благотворительность? Отнюдь. Просто «крыша» фонда — вообще общественного — не государственного, но и не коммерческого заведения — оказалась наиболее удобной для огромного числа предприимчивых людей, не желающих, однако, заниматься легальным бизнесом.

Легальный бизнес — дело хлопотное и, как правило, убыточное. Проблемы — на каждом шагу. Во-первых, острейшая конкуренция — все труднее найти свою, уникальную, никем не занятую нишу. Во-вторых, совершенно идиотское налоговое законодательство, съедающее 96 копеек из 1 рубля прибыли (если, конечно, все платить по честному). В-третьих (если не во-первых), рэкет: как только предприятие начинает давать хоть какие-то дивиденды, тут же появляются мытари с бейсбольными битами. В-четвертых, все вокруг «кидают» и все воруют — включая своих собственных работников. Короче говоря, проблем столько, что поневоле начинаешь искать обходные пути.

Именно таким неожиданным выходом из патовой ситуации является учреждение собственного фонда. Перечисляем плюсы.

Платить и вообще отчитываться перед фискальными органами не надо — фонд априори не коммерческая организация, никакого своего бизнеса — по идее — не имеет, следовательно, в государственную казну ничего отстегивать не обязан. Кроме того, до последнего времени вообще не было четкого законодательства, регламентирующего деятельность фонда; каким образом, на основании каких именно документов надо его регистрировать? можно ли его ликвидировать или запретить? кто вообще должен его контролировать? — все эти вопросы — если бы их кто-то вздумал задать — непременно повисли бы в воздухе.

Фонды как бы существуют — и как бы нет. Они как бы участвуют на рынке (и еще как активно участвуют! — см. ниже) — но как будто в шапках-невидимках. Их руководители ни за что не отвечают, — но пользуются немыслимыми правами.

Кроме освобождения от налогов — освобождение от таможенных пошлин. Ведь товары, поступающие в адрес благотворительных организаций (особенно импортные товары), — это гуманитарный груз. А у кого поднимется рука брать пошлину с гуманитарной помощи сиротам, старикам, инвалидам? Другое дело, что грузов этих оказывается порой гораздо больше, чем инвалиды способны надеть и съесть, — но где и кто будет устанавливать какие-либо рамки и ограничения для благого дела? И кто должен следить — попал ли в конечном счете этот товар к старикам и инвалидам или вся прибыль от его реализации давно уже осела на счетах в оффшорных банках?

Но таможенными преференциями дело, конечно, не ограничивается. Этого мало. Разве вы забыли про экспортные квоты? Например, на вывоз нефтепродуктов. Кому, спрашивается, выделять эти самые квоты, как не тем коммерсантам, которые действуют под крышей какого-нибудь, крайне нужного всем незащищенным слоям фонда? Вот, кстати, и решение проблемы конкуренции: какое может быть соперничество с теми, кто не платит налогов, таможенных пошлин, да еще и нефтяные квоты имеет? Руки прочь от благотворителей и меценатов!