Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6466 ( № 23 2014) Страница 11

Литвыставка

В рамках празднования 215-летия со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина и 200-летия со дня первой публикации поэта Государственный музей имени Пушкина на Пречистенке организовал выставку «Первая публикация: от Пушкина до[?]». Выставка начинается с «садов Лицея», где 15-летний Александр Пушкин впервые увидел свои стихи, напечатанные в журнале. За ними экспозиция знакомит зрителей с первыми публикациями Лермонтова, Гоголя, Тютчева, Белинского, Добролюбова, Чернышевского, Достоевского, Тургенева, Салтыкова-Щедрина, Лескова, Островского. Отдельно экспонируются первые рассказы Льва Толстого и материалы, связанные с их публикацией.

Литутраты

В Москве в возрасте 87 лет скончался татарский писатель и публицист Миргазиян Юнус (Миргазиян Закирович Юнусов), лауреат премии им. Тукая, автор многочисленных рассказов, повестей и ро­манов.

Ушёл из жизни Владимир Бухаров, поэт, живший в Анапе, автор нескольких книг и множества песен.

Место встречи 12-17 июня

Российская  государственная  библиотека

Воздвиженка, 3/5,  3-й подъезд, 3-й этаж

17 июня - проект "Возвращение. Серебряный век". Музыкально-поэтический вечер «Грузия моя», посвящённый Белле Ахмадулиной, начало в 18.00.

Дом-музей  Марины Цветаевой

Борисоглебский, 6

14 июня – проект «Новый болгарский роман». Светлозар Игов, встреча с читателями, начало в 12.00.

Книжный магазин  «Додо»

Солянка, 1/2, стр. 1,  2 этаж

12 июня – Лея Любомирская в Обществе анонимных читателей. «Магические путеводители. Книги, которые заставили нас влюбиться в другие страны», начало в 18.00.

«Украинская ночь вздыхает тяжело»

* * *

Империя не может умереть -

Я знаю, что душа не умирает!

Империя – от края и до края –

Живёт – и усечённая на треть.

Она живёт в балтийских янтарях,

Она живёт в курильских водопадах,

Она – и Севастополь, и "Варяг" –

Она во всём, что мне от жизни надо.

Оплаканы – и воля, и покой,

И счастье непокорного народа –

Имперская печаль – иного рода:

Она созвучна с пушкинской строкой.

Она – клеветникам наперекор –

Глядит на мир влюблёнными глазами.

Она не выставляет на позор

Оплаченное кровью и слезами.

Пусть звякнет цепь!

Пусть снова свистнет плеть

Над теми, кто противится природе!

Имперский дух – неистребим в народе.

Империя не может умереть!

* * *

Черёмуховый обморок. Безумье соловья.

Подслеповатый дождь, шагающий по крыше.

Скучают во дворе верёвки для белья

И слышно, как земля волнуется и дышит.

На цыпочках рассвет по лужам пробежал

И в спешке обронил шикарный куст сирени –

Он долго на ветру качался и дрожал,

Роняя на траву причудливые тени.

Откуда ни возьмись нагрянули скворцы,

Снуют туда-сюда – и важные такие[?]

И тотчас воробьи (на что уж храбрецы!)

Расстроили свои порядки боевые.

И кажется, что зла на свете вовсе нет,

Зато добра вокруг – невыпитое море:

И от костра дымок, и яблоневый цвет,

И соло василька в большом цветочном хоре…

* * *

Вместо бессильных слов

В самом, самом начале –

Капельки васильков,

Искорки иван-чая.

Ну и ещё – река,

А на реке светает –

Это издалека,

Это растёт, нарастает…

Это ещё не звук,

Это из сердцевины…

Это небесный паук

Звёздной наткал паутины…

Это корова-луна

Тучу поддела рогами.

Это кричит тишина,

Смятая сапогами.

Это – здесь и сейчас! –

Заговорить стихами…

Это – последний шанс

Не превратиться в камень.

* * *

Опять вы мне снитесь, друзья-почемучки, –

Вы мне докучали, и я не забыл…

Я целому классу чинил авторучки

И вкус фиолетовых помню чернил.

Лиловые пальцы, лиловые губы…

Девчоночье вредное, злое «хи-хи»…

А я был хорошим, а я был не грубым –

Я тайно писал для Маринки стихи.

Но классная наша, она же – учиха –

Меня выставляла… И делу конец.

Я крышку на парте отбрасывал лихо!

А в школе работали мать и отец…

А пончик с повидлом! За восемь копеек!

(Простите, друзья, – захлебнулся слюной…)

А лазов-то было, лазков и лазеек!

И нож перочинный – у каждого свой.

Мы бились нещадно, носов не жалели

За первое место в пацанском строю.

Мы «Взвейтесь кострами…» отчаянно пели.

А если вдруг кто-то орал: «Наших бьют!»…

Да я понимаю, что время другое,

И времени детские души под стать.

Но есть ли у них то, своё, золотое,

Чего не купить, не урвать, не продать?

Они не мечтают о сладкой конфете,

У каждого – куртка, у каждой – пальто.

Хорошие, чистые, умные дети…

А пёрышком «спутник» не пишет никто!

* * *

Разноплемённый балаган:

Телеведущие-кривляки,

Гроссшлюхи, смехачи-маньяки

Заполонили весь экран.

Смеясь, выносят приговор

Такой-сякой, но жизни – русской!

А им и водочка с закуской,

И телекамеры в упор.

Они с одесских мостовых

Слизали гаденькие строки,

А их под ручки – и в пророки…

Эй, кто-нибудь! Городовых!

ТРИ ШАГА

1.

Выглянул месяц, как тать, из тумана,

Ножиком чиркнул – упала звезда

Прямо в окоп… В сапоги капитана

Буднично так затекает вода…

Через минуту поодаль рвануло…

Замельтешили вокруг «светлячки»…

Встать не могу – автоматное дуло

Прямо из вечности смотрит в зрачки.

2.

Белый день. Белый снег.

И бела простыня.

Бел, как мел, человек.

Он бледнее меня.

Он лежит на спине,

Удивлённо глядит –

По отвесной стене

Страшновато ходить.

«Помолчите, больной.

Не дышите, больной», –

Говорит ему смерть,

наклонясь надо мной.

3.

Меня спросили: кем ты был?

Я не ответил. Я забыл.

Меня спросили: кем ты стал?

Я не ответил. Я устал.

Меня спросили: чем ты жил,

Какому богу ты служил,

Какого сына воспитал,

О чём несбыточном мечтал?

Жена в глаза взглянула мне:

Как страшно ты стонал во сне.

Теги: Владимир Шемшученко , поэзия

Череда четверостиший

* * *

Жертвенное заклание

Воле моей вопреки -

Этот поток сознания,

Облечённый в четыре строки.

* * *

Третья ли мировая

Или простая ссора?

Крепко забита свая

Пагубы и раздора...

* * *

Пропагандисты всех мастей,

Гиены гадких новостей,

Всерьёз и без утайки

Закручивают гайки.

* * *

Путь босиком по стерне –

Ангелы слишком строги.

И всё же привиделся мне

Рай на краю дороги.

* * *

Я жертва страшных математик –

Кого там сжёг мангал-майдан?!

Я тоже – валенок и ватник,

А не заморская мадам!

* * *

Пока горюем мы, дыша

Горелым мясом человечьим,

Сияньем солнечным душа

Цветка – полна по самый венчик...

* * *

Что там стоит на кону?

Нас всех поглотил пожар!

Проговорили страну.

И не одну. А жаль.

* * *

Это стрельба не в спортивном тире!

Но этот и тот народ

смотрит войну в прямом эфире

под пиво и бутерброд.

* * *

Выпрастываясь из пелён,

Ты счастлив по всем приметам,

Но путь – предопределён

И заповедан...

* * *

Не велят нам небеса

Сотворить себе кумира.

Светлые мои глаза

Смотрят за пределы мира...

ВОРОН

Передо мною – чёрная как смоль –

ходила птица, причиняла боль

пронзительным и неслучайным взглядом.

И древним ассоциативным рядом...

* * *

Мы в тишине квартир

заткнули уши ватой.

Не мы взорвали мир!

Но будем виноваты.

* * *

Жить без опасений и опаски.

Ну а как иначе?

И дожить до следующей Пасхи.

Это ль не задача?

* * *

Меня достали без зазрения,

Своё гнездо в подвздошьи свили,

Упырь напрасного сомнения

И лопнувший пузырь гордыни.

* * *

Это предчувствие или чувство –

Как бы нам не пропасть?!

Небо висит над нами, как люстра,

Готовая вниз упасть...

* * *

От любви – кипяток в крови.

От тревоги – отнимаются ноги.

От беды – душу взроют кроты.

Господи, дай подмоги!