Самуил Лурье - Взгляд из угла Страница 11

Ни за какие коврижки не пошел бы на балет "Благовещение", хоть и в Большом театре. Даже если бы редакция родной газеты оплатила мне такой культпоход. И даже если бы еще приплатила. Ни на балет "Благовещение", ни на балет "Анна Каренина", ни на балет "Ленин в Цюрихе". Решительно не верю, что какая бы то ни было идея, будучи передана игрой икроножных мышц, не обернется пошлой глупостью, глупой пошлостью. Не желаю видеть, как танцуют непорочное зачатие, - не желаю, и всё. Хоть сахаром обсыпь.

А некоторые так и рвутся. Причем по причине совершенно удивительной: эти люди предполагают, что по ходу спектакля будут оскорблены в лучших чувствах. В самых что ни на есть заветных убеждениях. Поскольку прошел слух, будто партию архангела Гавриила (это который высаживается на палестинской территории, чтобы психологически подготовить к родам израильскую поселенку, состоящую в бесконтактном браке) - так вот, его ужимки и прыжки будто бы собирается исполнить особа женского, представьте себе, пола. В то время как религиозный канон (не знаю, впрочем, какой религии; даже не верится, что есть и такая) - канон или, там, догмат якобы непременно требует, чтобы плясун, изображающий архангела, обладал промежностью нарочито выпуклой (иные артисты даже подкладывают для объема теплый носок). При виде других первичных признаков (уже не говоря о вторичных) верующий балетоман чувствует себя так, словно ему наплевали в самую душу.

И вот ради этого-то переживания скупает билеты. Странно, правда? Ни за что, говорит, не упущу такой возможности. Сяду, говорит, в первом ряду, запасшись морским биноклем, и если по рассмотрении причинное место у архангела окажется гладким - так и прыгну на сцену, да не один: именем комитета по возрождению нравственности - бей проклятых лесбиянок!

А что? И прыгнет. Запросто. Порвет кому-нибудь трико, импортные декорации дегтем обрызгает. А капельдинеры встанут руки по швам, а милиция, когда появится, скрутит зачинщиков - Гавриила с Марией; а прокурор и хореографа привлечет. Запросто.

Потому как опыт наработан. Таким манером уже разгромлена выставка в музее Сахарова: в обычные дни верующих там не густо, но прознав, что показывают антиклерикальные сюжеты, - так и ринулись, как настоящие садомазохисты, хоть одним глазком глянуть, а потом, со сладострастием, - в клочья. Проблема же преступления и наказания (тоже недурная для балета фабула) разрешилась - как описано выше.

Так что судьба этой злосчастной балетной постановки предрешена. Единственный выход - срочно переменить Гавриилу признак. Но вряд ли в смете спектакля заложены расходы на такую операцию. Да когда еще солистка привыкнет к новой анатомии: возникнут помехи, потребуются, чего доброго, дополнительные репетиции, то есть новые убытки... Значит, придется представление отменить: как бы по многочисленным просьбам труждающихся и обремененных. С комитетом по возрождению нравственности (откуда он только взялся на нашу голову?) шутки плохи. Люди там хоть и безымянные, но, судя по лицам (показывали в телевизоре), очень непростые, явно с полноценным стажем комсомольской работы; и с финансированием у них все в порядке, и органы схвачены - стиснуты, так сказать, в мозолистой горсти.

Чем, интересно, займутся эти ребята после новой победы, практически предрешенной и такой убедительной? Сразу подошлют парочку энтузиастов с ведрами экскрементов к полотну, например, Перова "Сельский крестный ход на Пасхе"? Или предпочтут сперва добить тему Благовещения? Тогда ударят по библиотекам, для начала - по детским. Там и охраны никакой. Можно обойтись силами добровольцев из числа трудных подростков. Угостить "Клинским" (виноват! я имел в виду - по бутылочке "Пепси" на брата - хотя нет! разумеется, не "Пепси", а натуральным соком "Любимый" от отечественного, от православного производителя), зачитать им парочку отрывков из "Гавриилиады" - и вперед!

Ясно вижу, как они заявляются в читальный зал - возбужденные такие (не "Клинским", о, нет, а своим заданием, таким ответственным: ведь, ни много ни мало, спасают Святую Русь), - а подать сюда шестой том Пушкина! - и бледные библиотекарши валяются в ногах, собирая вырванные страницы... А кто-нибудь любознательный успел заглянуть и подале "Гавриилиады" - глянь, ребя, что написано: "Жил-был поп, Толоконный лоб"! На кого замахнулся, масон курчавый! А ну, у кого зажигалочка?

Сколько-то библиотек и школ, безусловно, сгорит. Можно частично списать на плохую проводку. Главное - провести строжайшее расследование, оно-то и выявит факт неправильной комплектации российского книгофонда. Точнее - преступной. Ведь, действительно, буквально на каждой полке зоркий взгляд из-под клобука разглядит что-нибудь такое - серпом по теплому носку. Там - письмо Белинского к Гоголю, тут - Герцен, поодаль какой-нибудь вообще Маяковский. А есть и такие, не побоюсь этого слова, притоны разврата, где до сих пор в открытом доступе - Лев Толстой!

Спасите наши души! Даешь спецкрематории! Ты все пела, русская литература, так поди же, попляши на голубом огоньке:

...Что нынче невеселый,Товарищ поп?Помнишь, как бывалоБрюхом шел вперед,И крестом сиялоБрюхо на народ?..

А то ли еще будет! Впереди, до самого горизонта - сплошной КОМНРАВ и поп-арт.

8/9/2003

ТО, ЧТО ТАМ БЫЛО

Одна из наиболее вероятных глав одного из регионов побывала у главы государства!

Первое правило газетной колонки - сходу обозначь сюжет. Вернее, предмет.

Как Гомер: "Гнев, о Муза, воспой Ахиллеса, Пелеева сына..." Или как Пушкин: "Пою прелестницу младую / И множество ее причуд..." На худой конец - поступи, как Ломоносов: сформулируй информационный повод в преддверии текста: "ОДА на день тезоименитства его императорского высочества..." или, допустим, - "на прибытие ея величества" туда-то. Отрапортуй, короче, - что стряслось, - а уж потом предавайся размышлениям и лирическим восторгам.

И я бы рад. И вроде нет ничего проще, поскольку пытаюсь воспеть событие чисто конкретное. Но вот подите же: на имена и фамилии не поднимается, извините, перо. Потому как законы осуждают. Точней - закон: "Об основных гарантиях... в избирательный период".

А период сейчас в Петербурге именно избирательный. И, значит, - согласно упомянутому закону - о некоторых людях нельзя писать практически ни слова.

Сказано, конечно, хитрей: нельзя писать ничего такого, что могло бы побудить читателя проголосовать за или против баллотирующихся лиц. Но еще Тютчев заметил - насчет побудки, - что не дано нам предугадать... А в данном сюжете одно из лиц - именно что баллотируется. Попробуй назови по имени - вдруг в синтаксисе фразы проскользнет бессознательная симпатия - вот и правонарушение. Скажи: "наиболее вероятный губернатор" или "кремлевский фаворит" - чистейшей воды агитация. Затаскают по судам и штраф сдерут.

Положим, выход из положения тоже предусмотрен: я вправе и назвать персонажа, и симпатию выразить - но при одном непременном условии: если персонаж мне заплатил и я могу это доказать. Представив читателю, например, квитанцию.

Такой забавный закон. Но - закон. Немножко похож на одного из своих, говорят, создателей. (Лицо не баллотируемое, но на всякий случай применим ход кроссворда: председатель ВЦИКа, но не Свердлов.)

Например, про избранный мною сюжет публично выражается так: "ТО, ЧТО ТАМ БЫЛО". Или еще: "эта история, которую сейчас поднимают". Непревзойденный мастер неоднозначной оценки, он, в сущности, тему исчерпал: "Думаю, что PR-кампания имела место, но ее организаторы, к сожалению, не добились чего хотели. А может быть, и не к сожалению"... Вот как надо!

Но я так, увы, не умею. Поэтому, собравшись с силами, скажу как есть. Тем более что все всё видели.

Так вот, они встретились. Он и она. Не какие-нибудь два одиночества - два чиновника категории "А". Поговорили по делу - наверное, по неотложному - и распрощались. Рутинный рабочий момент. Никто бы ничего и не заметил, не подсуетись телевидение.

Оказывается, свобода прессы зашла у нас так далеко, что ни один чиновник - даже категории "А" - да что чиновник - сам глава государства! - не может ни на полчаса избавиться от журналистов. Просто негде ему укрыться от их всевидящего глаза, от их всеслышащих ушей. Даже трудно представить, как он умудряется работать при неусыпно работающей телекамере. Должно быть, привык, не замечает, не обращает внимания. Или камера замаскирована.

Лично меня такая прозрачность, честно говоря, тревожит. Не то чтобы я желал ограничить самостоятельность СМИ, но все же полагаться на них до такой степени - согласитесь, неосторожно.

Бывают ведь в этих кабинетах и конфиденциальные разговоры. Министр обороны, допустим, заглянет на огонек - рассказать последний анекдот, - а наглый оператор тут как тут. По-моему, это непорядок. Оператору ведь все до лампочки, кроме освещения да посторонних шумов; запишет какую-нибудь неподобающую цифру и глазом не моргнет. И стоит потом редактору хоть на миг ослабить бдительность (а редакторы тоже люди, даже дни рождения отмечают) - и вот, пожалуйста: угроза безопасности налицо.