Алексей Иванов - Ёбург Страница 12

Из лагерей выпускали обомлевших от неожиданности диссидентов, а выпить в отечестве было не на что, и полки магазинов опустели. Бастовали шахтёры. Появилась безработица. Заводы и фабрики грезили о хозрасчёте – он казался панацеей. Спекулянты, цеховики и фарцовщики открывали кооперативы, бандюки создавали криминальные группировки, а милиция заводила ОМОНы и РУБОПы.

Моление на месте Ипатьевского дома

Интеллигенция требовала реабилитировать всех репрессированных и вернуть исторические названия. Церковь намекала, что надо бы отдать верующим храмы. Толстые журналы издавались миллионными тиражами и печатали романы «из-под глыб». Либералы яростно спорили с патриотами, а народ попроще засматривался первыми мыльными операми и через экраны теликов исцелялся у Кашпировского.

В закрытом городе Свердловске не могли появиться радикальные демократы, подобные столичным, – «демшиза», как их назовут позже. Ожидание гражданских реформ в оборонном городе порождало клубы управляемых интеллектуалов вроде «Городской трибуны» Геннадия Бурбулиса или секты почти неуправляемых и буйных патриотов вроде «Отечества» журналиста Юрия Липатникова.

Осенью 1987 года в Свердловске из рук в руки ходили засекреченные тезисы разгромного доклада Ельцина на пленуме ЦК КПСС, подобного докладу Хрущёва на ХХ съезде партии. Ельцин типа как бичевал советскую власть. Правда, тезисы были фальшивые, как «Протоколы сионских мудрецов», но зацепили общество за живое. В середине декабря неформальные политические активисты Свердловска собрались на митинг на площади 1905 года, пошумели и гневно двинулись прямо к Белому дому, чтобы потребовать объяснений от самого первого секретаря обкома!

Секретарём был Юрий Петров, инженер и партаппаратчик, почти ровесник Ельцина. Петров возглавлял область с 1985 года: он сменил Ельцина на этом посту, но поддерживал ельцинскую линию. И он не спрятался от митингующих, а пригласил их в большой зал ДК Свердлова, чуть ли не в рок-клуб. А там ввязался с крамольниками в спор и едва не согласился осудить пленум за критику Ельцина.

По слухам, тот диалог будет стоить Юрию Петрову карьеры. Через полгода его снимут и сошлют в тьмутаракань – послом на Кубу. Но потом вошедший в силу Ельцин заберёт Петрова к себе и возвысит. Что ж, может быть… Однако тогда, в декабре 1987 года, политические неформалы Свердловска, ободрённые моральной победой, объединились в группу «Митинг-87». У неё не имелось ни структуры, ни членства, ни идеологии – ничего, кроме ощущения «мы ждём перемен!».

Пикет общества «Отечество» Юрия Липатникова возле горсовета

В январе 1988 года писатели Валерий Исхаков и Андрей Матвеев потрясли общественность Свердловска «экспериментальным» номером журнала «Урал». В этом номере Исхаков и Матвеев опубликовали экономическую публицистику и жёсткие тексты о «правде жизни». Читатели рвали номер друг у друга. Никто и не ведал, что скоро безумный Ёбург пропишет всем такую «правду жизни», в какую и поверить невозможно, устроит такие закидоны, что публицистам и не снилось.

С весны 1988 года, когда потеплело, «Митинг-87» начал проводить собрания в Историческом сквере чуть ли не каждые выходные. 16 июня ЦК КПСС снял Юрия Петрова и назначил первым секретарём Свердловского обкома Леонида Бобыкина – партийного зубра, который был на восемь лет старше Ельцина. В конце июня в Москве прогремела XIX партконференция, с которой начался демонтаж советского строя, однако в далёком Свердловске Бобыкин потихоньку закручивал гайки.

Скандал вспыхнул 11 декабря: милиция разогнала митинг, посвящённый 40-летию Всеобщей декларации прав человека. Многих участников того митинга арестовали, но активиста Сергея Кузнецова упекли надолго. Кузнецова в городе хорошо знали, потому что год назад его, архитектора, с шумом вышибли с работы за открытое письмо Горбачёву. И вот теперь Кузнецов стал «узником совести».

Кроме Кузнецова у города появился и другой герой – прокурор Леонид Кудрин. По слухам, он ушёл в грузчики, не желая подчиняться «телефонному праву». В начале 1989 года, когда страна выбирала народных депутатов СССР, в Свердловске шумели митинги, требующие избрать Кудрина депутатом.

12–19 января 1989 года была проведена Всесоюзная перепись населения. В Свердловске по факту проживания насчитали 1367 тысяч жителей. Свердловск занял десятое место среди городов Советского Союза.

Про Сергея Кузнецова демократическая общественность Союза продолжала кричать весь 1989 год. За новую жертву режима заступался сам академик Сахаров, в Москве проходили акции поддержки узника, а в Свердловске на площади 1905 года сидели голодающие протестанты. Наличие Кузнецова и Кудрина, городских мучеников демократии, активизировало все общественные процессы в городе.

По самодельным трафаретам активисты писали на домах дореволюционные названия улиц, а ортодоксы по ночам сцарапывали эти надписи. Из парка Павлика Морозова куда-то исчез памятник Павлику. Памятник Свердлову регулярно мазали красной краской; ходили слухи, что студенты хотят зацепить его тросом за трамвай и свалить. 16 июня 1989 года милиционеры робко растолкали толпу на панихиде на месте Ипатьевского дома – и это событие стало считаться последней акцией удушения свободы, на которую советская власть решилась в Свердловске. «Митинг-87» разрастался и ветвился: многие его участники заводили собственные гражданские объединения. А кончилось всё «винным бунтом».

Талоны на спиртное в Свердловске ввели 11 декабря 1989 года – и это было как удар народу под дых. 29 декабря, перед самыми праздниками, в гастрономе «Центральный» горожане маялись в огромной очереди за водкой и шампанским. Тут продавцы объявили, что товар закончился, приходите на будущий год. И тогда людей прорвало. Обозлённая толпа вывалилась на улицу и перекрыла трамвайное кольцо. Хвосты из трамваев протянулись от кольца на все четыре стороны.

«Винный бунт» 29 декабря 1989 года

В гущу бунта кинулся председатель горисполкома Юрий Новиков. Поскольку возле гастронома выступать ему было негде, он позвал людей на площадь перед университетом – и выступил с высокого крыльца УрГУ. Но мятежники не желали слушать оправданий, а желали ругать власть и потому двинулись по проспекту Ленина к Плотинке и далее на площадь 1905 года – как на демонстрациях.

Милиция хватала кое-кого из смутьянов – отщипывала от толпы, но в целом не стала препятствовать шествию, а быстро остановила движение транспорта на проспекте. На площади 1905 года отменили намеченное открытие городской ёлки, и вместо Деда Мороза и Снегурочки к микрофонам вышли лидеры бунтовщиков. Их пытались оттереть депутаты, профессиональные краснобаи, в том числе и сам Геннадий Бурбулис, главный городской тираноборец. Но «винный бунт» всё же не перерос в политический митинг, и демократические лозунги вскоре сменились требованиями мандаринов к празднику, водки, колбасы и мыла без талонов.

«Табачный бунт» летом 1990 года

На следующий день магазины Свердловска будто по волшебству наполнились товарами: «выбросили» даже красную икру и женские импортные сапоги. Правда, всё быстро закончилось. Вместо изобилия городу остался Комитет 29 декабря.

Забыв о праздниках, Комитет заседал в избирательном штабе Бурбулиса по адресу Гоголя, 25, и вырабатывал «процедуры демократизации власти». Комитет состоял из лидеров всех неформальных общественных объединений – «Митинга-87», «Городской дискуссионной трибуны», «Отечества» и других: стачкомов, политклубов, союзов и советов. Для города главным требованием были выборы мэра.

2 января 1990 года в Свердловск прилетела правительственная комиссия. 8 января испуганная власть оправдала Сергея Кузнецова. 16 января в ДК Свердлова Комитет провёл Гражданский форум жителей г. Свердловска, который собрал более тысячи участников. Руководили форумом инженер Алексей Гончаренко и актриса Тамара Воронина. Форум не дал выступить даже председателю горисполкома.

12 февраля ЦК КПСС снял с должности Леонида Бобыкина, первого секретаря обкома. Бобыкин ушёл на пенсию. После него в обкоме за полтора года быстро сменятся три руководителя, а потом КПСС вообще рухнет.

В сумасшедшие годы реформ активист Сергей Кузнецов станет журналистом, корреспондентом радио «Свобода», но «демшиза» перестройки нагонит его и всё равно нахлобучит. Кузнецов сочтёт агентом ФСБ приставучего алкаша из своего подъезда и попытается нелегально бежать из России от мнимых преследований. В 2010 году он поедет по турпутёвке в Турцию, переберётся в Израиль – и угодит в тюрьму как незаконный иммигрант. Просидит год, будет устраивать голодовки, но уже никто не обратит на них внимания. Выдворенный из Израиля, Кузнецов очутится в Грузии, однако даже оголтелая антироссийская позиция не поможет ему получить грузинское гражданство. Кузнецов будет прозябать.