А. Максимов - Российская преступность. Кто есть кто? Страница 12

Знаменитый европейский криминолог Паоло Бернаскони обозначил два основных способа использования оффшоров. Первый. Капиталы обезличиваются во время движения через подставные фирмы по оффшорным банкам, после чего вкладываются в легальный бизнес. Второй. Деньги «моются», даже не попадая на территорию оффшорных зон. Для этого анонимная компания с юридическим адресом в государстве типа Кипр просто открывает счет в швейцарском банке. Распоряжается им лишь настоящий владелец средств. Но на бумаге между ним и капиталами, которыми оффшорная компания манипулирует в третьих странах, никакой связи нет. Российские теневики действуют явно по второй схеме.

Проще говоря, если Измайловская преступная группировка решила купить на деньги «общака» контрольный пакет акций алюминиевого завода, ее лидеры договариваются с владельцами трех-четырех зарегистрированных в Монако и на Кипре фирмочек. Те открывают счета в Швейцарии и Люксембурге, куда по отлаженным каналам переправляется «общаковская» валюта. Дальше все договора оформляются уже от имени этих малоизвестных фирмочек, а группировка обеспечивает беспрепятственное вхождение «киприотов» на российский рынок. Как именно обеспечивает, уже известно: пока делили алюминиевый пирог, было убито не менее десяти процентов руководителей этой отрасли.

Связь между тем или иным преступлением (убийством, мошенничеством с авизо и т. д.) и конкретной оффшорной компанией доказать практически невозможно. Во-первых, псевдокиприоты всегда действуют через целый каскад подставных фирм. Во-вторых, их крайне сложно поймать и допросить: их фирмы зарегистрированы в одном месте, их паспорта выданы в другом, а сами они проживают в третьем, при этом все время перемещаясь. Но и гипотетические допросы мало что дадут: владельцы оффшоров – лишь шестеренки в огромном, прекрасно отлаженном механизме.

Измайловцев в качестве примера мы выбрали не случайно. Как минимум два их лидера – Антон Малевский и Тайванчик – переместились в Израиль и уже не один год тесно общаются с братьями Черными. Это факт, доказанный если не спецслужбами, то по крайней мере фотографами и телеоператорами. Но в распродаже цветной металлургии наверняка участвовали и другие криминальные образования. К примеру, московский офис связанной с Черными компании TWG расположен в здании, принадлежащем, если верить оперативным данным, вору в законе Дато Ташкентскому. А он уже представитель «грузинской» группировки.

Возникает законный вопрос: а надо ли вообще пересматривать результаты приватизации, есть ли смысл в попытках журналистов расшифровать эту оффшорную тайнопись? Криминологи уверены, что делать это необходимо – и чем раньше, тем лучше. Во-первых, нарушено главное условие денежной приватизации, то, ради чего и были изобретены инвестиционные конкурсы: инвестиции в купленное предприятие. При нынешней ситуации никаких инвестиций нет и не будет.

Вторая причина, по которой трудно мириться с тем, что произошло в некогда рентабельных отраслях, – это криминальное происхождение капиталов, которые сегодня в них «отмываются». А мировой опыт показывает: преступные деньги никогда не начинают «работать» на экономику. При малейшей опасности фирма, аккумулирующая такие средства, попросту объявляет себя банкротом. По мнению некоторых следователей, подобная участь ожидает и TWG – как это недавно произошло с Kremlyovskaya Group, за которой (по мнению бельгийского следователя г-на Янсенса) стоят все те же оффшоры.

И третья причина, вытекающая из первых двух. Демонстративное нежелание российских властей всех уровней хотя бы проанализировать законность скандальной приватизации алюминиевой и других отраслей страны неминуемо приведет к новой волне криминальных разборок. Сам министр внутренних дел Анатолий Куликов сказал однажды, что оборот средства теневом секторе экономики уже давно превысил все разумные пределы.

Именно с помощью оффшоров при непосредственном участии высших российских чиновников на Запад продолжает перекачиваться самая что ни на есть стратегическая продукция – то есть та, которая традиционно считалась главным источником валютных накоплений государственной казны. Это российский лес. Это российские нефть и газ. Это российские (якутские) алмазы. Это продукция сибирских алюминиевых заводов – крупнейших мировых предприятий в этой области – и другие цветные металлы.

Все, что было источником выживания нашего государства, стало источником суперприбылей криминально-оффшорных компаний. Вспомним «алмазные» скандалы и уголовное дело против главного «алмазного» чиновника страны Евгения Бычкова. Оказалось, что при самом непосредственном его участии Россия потеряла более сотни миллионов долларов, связавшись с русскими американцами Андреем Козленком, братьями Шагирян и их оффшорными фирмами.

Вспомним скандалы вокруг осевшей в Австрии валютной выручки от «российско-оффшорного» сотрудничества по реализации нефтепродуктов из Башкирии и опять же уголовное дело против местного нефтяного генерала г-на Воронина. Вспомним также непрекращающиеся скандалы вокруг поставок нефтепродуктов из Коми и соответственно коми-люксембургского сотрудничества (фирма «Комилюкс»)…

Вспомним загадочное убийство в Москве 62-летнего президента «Леспромбанка» Павла Ратанина. Этот банк был ключевой финансовой структурой в длинной цепочке экспорта отечественного леса и перекачки вырученной от этого высокодоходного бизнеса валюты. Убийство было показательным по своему высокому профессионализму. Выстрелы раздались в тот самый момент, когда банкир стоял на пороге своей квартиры и жена открывала ему дверь. В освещенном дверном проеме он оказался отличной мишенью для киллеров, которых было двое.

«Русская мафия» – название условное, – считает Ален Лаллеман, обозреватель брюссельской газеты «Суар» и автор криминального бестселлера «Организация», где рассказывалось о российских криминальных группировках, действующих на Западе. Точнее было бы говорить о некой евразийской оргпреступности, представляющей смесь грузин, москвичей, поляков, евреев, украинцев, немцев, американцев, чеченцев, литовцев и бельгийцев. Для меня понятие «русская» приемлемо только в том смысле, что одним из главных криминальных центров (быть может, даже основным) остается Москва. Что же касается самого слова «мафия», то, конечно, никаких параллелей с сицилийской или калабрийской структурами начала века нет, и оно попросту стало чисто бытовым синонимом более точного понятия – «организованная преступность».

Лаллеман делает сравнительный анализ численности самых крупных мафиозных кланов: 20 тысяч членов и несколько десятков тысяч посредников в итальянских мафиозных структурах, 3 тысячи боевиков в американской «Коза Ностре», 90 тысяч гангстеров в японской «Якудзы», 50 триад (по тысяче бойцов в каждой) в Гонконге. И 8 тысяч преступных группировок, по данным генерала Куликова, в России (к слову, в 92-м году их было 4 тысячи). Если предположить, что в среднем в каждой группировке 20 бойцов, – потенциал у России действительно велик.

По мнению Лаллемана, главную опасность составляет слияние так называемого законного бизнеса с чисто криминальным. У русских этой грани почти не существует.

«В сущности, это широкая сеть, которая постепенно охватывает весь мир. Например, Рахмиль Брандвайн открыто заявляет, что в Антверпене стали складываться такие же зоны влияния, как в Москве. Так, есть коммерческие компании, сферы деловой активности, где ведущую роль играет солнцевская группировка, а, скажем, грузины пытаются закрепиться в других областях. В 1996 году в Бельгии появились чеченцы, связанные с московской чеченской группировкой, и занялись криминальным бизнесом».

Кстати, еще раньше, в 1993 году, чеченцы попытались закрепиться и в Англии. В Лондон прибыли советник президента Чечни по внешнеэкономическим вопросам Руслан Уциев и его брат Назарбек. Официальная цель визита – изготовление паспортов и валюты для независимой республики. Полуофициальная цель – наладить продажу на Запад чеченской нефти по мировым ценам (а не по демпинговым, как отпускались в страны СНГ и Восточной Европы). Вскоре договор с крупной немецкой нефтяной компанией был заключен.

Но была и еще одна – абсолютно конфиденциальная – задача у чеченской миссии на берегах Туманного Альбиона: нелегальная продажа оружия. А именно – переговоры о закупке 2 тысяч ракет «Стингер» типа «земля-воздух». Ценой этого тайного контракта стала жизнь братьев-чеченцев. Дело в том, что по досадной оплошности Уциевы взяли себе в переводчики Гачика Тер-Петросяна, мужа английской гражданки Амисон Понгинг. Имея возможность присутствовать на переговорах, Гачик все передал представителям армянской спецслужбы. В Лондон прибывает Ашот Саркисян, председатель Торговой палаты Армении, он же – кадровый офицер армянского КГБ. Вскоре сюда же по вызову Саркисяна прибывает его коллега Нкртич Мартиросян. На «стрелку» в «Лангамотель» вызывается Руслан Уциев. Его уговаривают не заключать сделку – Уциев отказывается. И напрасно…