Владимир Мединский - О русском воровстве, особом пути и долготерпении Страница 12

Если искать «типичных русских», выразителей духа страны, то это как раз те, кто заключает устные сделки на крупные суммы. Хотите «типичных русских» и желаете «русской специфики»? Тогда покажите не алкаша, цитирующего Пушкина (и что? - мне один бродяга в Вашингтоне Шекспира цитировал), а дельца, заключающего сделку через рукобитье.

Не обращали внимания? У нас и до сих пор многие сделки никак официально не оформляются.

Попросит у Вас лично друг крупную сумму в долг. Крупную не «вообще», а крупную именно для Вас. Не важно, сколько это - 10 тысяч рублей или евро, главное, чтобы сумма была для вас значительная. Такая, которую потерять будет жалко. Вы станете заключать на эту сумму кредитный договор? Нет, у нас обычно вообще дадут без расписок, тем более не оформив сделку у нотариуса.

Многие, наверно, прочитают это место в книге и пожмут плечами: подумаешь. Все так делают! В том-то и дело, дорогой читатель, что не все. На юридически грамотном Западе как раз не принято давать деньги «на доверии», без расписок и нотариата. И вовсе не кажутся нормальному европейцу эти формальности лишними, мелочными и ненужными.

Так вот, имейте в виду: это и правда очень типичная национальная черта русского народа - вести дела на основании устных договоров. Свидетельствует ли она об «изначальной» вороватости и нечестности, судите сами.

На Руси XVII века промыслы организовывали купцы, прекрасно умевшие объединять свои капиталы, создавать «обчества» на паях. Эти «обчества», где учитывался вклад каждого и каждый получал доход по вкладу, только одним отличались от акционерных обществ Европы: менее строгим учетом, менее жесткой формализацией.

На Западе предприниматели регистрировали новую компанию как юридическое лицо, вели протоколы заседаний, выпускали акции. Они нанимали адвокатские конторы для ведения и хранения своих документов, а Биржа аккуратно следила, как поднимается или опускается курс акций каждой компании, и как «идет» тот или иной товар.

В общем-то с сегодняшней точки зрения это нам кажется более современным и «методологичным», но давайте подумаем: все ли «правильное» с точки зрения бизнеса является столь же правильным с точки зрения человеческих отношений?

И то, как детально обставляли европейские предприниматели свои «отношения», не говорит ли только об одном: что это была лишь дополнительная «защита от возможного обмана»?

Ведь признаемся, положа руку на сердце: а для чего в действительности в наш современный век ВООБЩЕ нужны все эти «юридические формальности»? Для чего требуется бесчисленная армия нотариусов и юристов, к чему все эти тонны бумажных договоров, подписи и печати? Ну, конечно, с одной стороны, чтобы не забыть, о чем договорились, чтобы все взаимные обязательства были четко зафиксированы. Но это не главное. Если бы речь шла только о свойстве человеческой памяти «забывать», 99 % договоров не заключались бы вовсе или делались бы «в простой электронной форме».

И тогда бы миллионы юристов остались без масла на своем куске хлеба. А дело вот в чем.

Это нужно лишь для одного: чтобы ВСЁ, О ЧЕМ И ТАК ЧЕТКО И ОДНОЗНАЧНО ДОГОВОРИЛИСЬ, еще раз четко записать, зафиксировать, расписаться кровью, скрепить печатями - и запереть в сейфе. А лучше в арендованной банковской ячейке. Вскрыть которую можно только двумя ключами одномоментно в присутствии банковского служащего.

Знакомая картинка?

Читатель еще в наивности своей не понял, для чего все эти ухищрения? Элементарно! Чтобы не было легкого соблазна договаривающимся сторонам друг друга ОБМАНУТЬ!

Увы, никакие договора в наш век не помогают. Все равно обманывают, «кидают», выставляют в дураках.

Зато наши предки-купцы не утруждали себя ведением протокола, сложностями юридического оформления сделок. Они не имели никакого представления о процедуре выпуска акций или о работе Биржи. И знаете, у них получалось! Частные договоры доверявших друг другу купцов оказывались вполне достаточными для того, чтобы создать «обчество» и вполне благополучно им руководить.

Собирались купцы обычно не в домах друг друга. То есть ходили и в дома, вели степенные разговоры и порой даже дружили семьями. Но дела вели и сделки заключали… в трактирах.

Только не надо начинать песни об «извечном русском пьянстве», мол, без стакана купцы договориться не могли. Эту басню мы уже подробно разбирали в предыдущей книге. В трактире, к слову сказать, ВООБЩЕ по большей части нашей истории спиртным не торговали. Наливали в другом заведении, кое называлось - кабак. Трактир же - место для еды и неспешного ЧАЕпития.[41]

Да и чем, собственно, плохое место для бизнес-переговоров?

Международная система страхования, кстати, ведет свое начало со сделок, заключавшихся в лондонском кафе Ллойда. Основные сделки американских воротил начала XIX века тоже заключались в кафе и ресторанах на улице Уолл-стрит, в голландской, а затем английской колонии Нью-Йорк - Новый Йорк.[42] И лишь позднее вместо «бизнес-кафешек» на Уолл-Стрит возникли гигантские бизнес-центры, выросли банки и биржи.

Так что манера договариваться «за чашкой чая» у русских и западных предпринимателей как раз была одна. А разница в другом - в уровне взаимного доверия. Вот европейцы как-то друг другу верят мало. Им нужен нотариат, письменное подтверждение сделки. Нужна бумага, подтверждающая владение своим паем в общем владении, - акция. Нужен нотариус, чтобы фиксировать сделки, и адвокат, чтобы вел дела в суде, не позволял обмануть.

А русским купцам все это сомнительное счастье казалось не обязательно: они доверяют друг другу, проклятые дикари.

В XVII веке на акционированном капитале соляных и рыбных производств сколотились колоссальные состояния Г. А. Никитникова, Я. С. Патокина, Д. Г. Панкратьева, Н. А. Светешникова, В. Г. Шорина, О. И. Филатьева и множество рангом пониже.

В XVII веке в купцы мог пойти любой лично свободный человек, а их было больше половины населения. Среди черносошных крестьян в XVII веке «владельцы черной земли совершают на свои участки все акты распоряжения: продают их, закладывают, дарят, отдают в приданое, завещают, притом целиком или деля их на части».[43]

Этот крестьянский капитализм зашел так далеко, что возникли своего рода «общества на паях», союзы «складников», или совладельцев, в которых каждый владел своей долей и мог распоряжаться ею, как хотел, - продавать, сдавать в аренду, подкупать доли других совладельцев, а мог и требовать выделения своей доли из общего владения.

М. М. Богословский писал: «В севернорусской волости XVII века имеются начала индивидуального, общего и общинного владения землей. В индивидуальном владении находятся деревни и доли деревень, принадлежащие отдельным лицам: на них владельцы смотрят как на свою собственность: они осуществляют на них права распоряжения без всякого контроля со стороны общины. В общем владении состоят и земли, и угодья, которыми совладеют складничества - товарищества с определенными долями каждого члена. Эти доли - идеальные, но они составляют собственность тех лиц, которым принадлежат, и могут быть реализованы путем раздела имущества или частичного выдела по требованию владельцев долей. Наконец, общинное владение простирается на земли и угодья, которыми пользуется, как целое, как субъект… Река с волостным рыболовным угодьем или волостное пастбище принадлежит всей волости, как цельной нераздельной совокупности, а не как сумме совладельцев».[44]

Право же, тут только акционерного общества и биржи не хватает! Или просто они не были нужны?

Петровский излом

Эти отношения предпринимателя и государства сломали «реформы» Петра I. Действительно, после него дворяне и чиновники последовательно считали себя то ли особым сословием, то ли даже «отдельным» народом… Ровней «черному люду» они себя не числили, помогать купцам и вообще вникать в их презренные делишки решительно не хотели.

Ордин-Нащокин, царь Алексей Михайлович, Петр I. Горельеф памятника «Тысячелетие России» в Новгороде. Что знает сегодня российская молодежь о нашей истории? Кто такой Петр I, знают все. Без деталей, конечно. Алексей Михайлович Романов - в лучшем случае, студенты-отличники гуманитарных вузов. Ордин-Нащокин? Пожалуй, никто

Характерна судьба Ивана Тихоновича Посошкова. Происходил он из оброчных крестьян села Покровское, близ Москвы, которые работали в мастерских Оружейной палаты государева двора. Иван был грамотен, владел многими талантами, навыками, благодаря чему «никогда не празден был и дней своих не терял даром».

Родился он в 1652 году, а к 1692 переехал в Москву. К концу жизни владел двором в Петербурге, двумя дворами в Новгороде, двумя небольшими имениями со своими крепостными в Тверской и Новгородской губерниях.