Александр Нилов - Цеховики. Рождение теневой экономики. Записки подпольного миллионера Страница 12

И хотя отец не имел ни малейшего представления о производстве оптических линз промышленного назначения, в принципе, очень скоро он понял, что ничего сложного в его должности для человека с интеллектом не предвидится. После чего от нечего делать начал вникать в тонкости оптического производства. Что, впрочем, ему быстро надоело, так как не имело к его основной специального никакого отношения. А после началась стадия, когда от скуки отец стал заводить пространные разговоры не только со своим непосредственным заместителем, но и со всеми теми, кто работал в управлении завода. Надо сказать, что заводоуправление было малочисленным и ограничивалось десятком человек. Директор и его заместитель при этом были ограниченными людьми. Как говорил отец, буквально от сохи. К тому же еще и бытовые пьяницы. Однако отец очень быстро вычислил, что оба подворовывают, скооперировавшись с главным бухгалтером. Но дело ограничивалось какими-то смехотворными суммами. Снабженец же казался отцу совершенно замордованным жизнью человеком, совершенно не интересующимся своими непосредственным обязанностями (этому несчастному приходилось помимо содержания текущей семьи еще выплачивать алименты двум предыдущим). Кладовщик был глубоко больным человеком, у него было что-то серьезное со здоровьем, и он постоянно бюллетенил, а когда все-таки выходил на работу, то этого просто никто не замечал. В общем, окрест царил обыкновенный советский бардак, при котором никто ни за что не отвечал. Из всего этого паноптикума нормальное впечатление производил только отцов заместитель, в общении с которым новоиспеченный завпроизводством и проводил большую часть рабочего времени.

Спустя где-то полгода после назначения отца, когда кладовщик в очередной раз надолго загремел в больницу, к нему обратился зам с просьбой провести инвентаризацию на складе. Объяснялась столь странная просьба тем, что якобы ожидается плановая проверка, а поскольку кладовщик не в состоянии выполнять свои обязанности, этим придется заняться именно заведующему производством и его заместителю. Отец тогда сразу подумал, что история какая-то странная. Он, конечно же, в производственном деле был ни в зуб ногой, но даже ему эта просьба показалась необычной. Как он впоследствии утверждал, согласился он исключительно из любопытства.

Дальше события развивались в следующем порядке. На складе заместитель не стал терять попусту время и явно для вида ненадолго задержался у первой попавшейся полки, после чего довольно бодро проследовал в самый темный угол склада и там уже остановился окончательно. Как только отец увидел, что лежало на полках в этом углу, ему сразу же стало очень интересно, но он молчал, не желая облегчать заместителю задачу, в чем бы она ни состояла. Теперь коротко о том, что же увидел отец. На полках лежала свернутая в рулоны… замша. За полгода работы отец все-таки слегка разобрался в производственном процессе, поэтому наличие этого дорогого материала на складе его совсем не удивило. Дело в том, что замшей прокладывали линзы, которые отправлялись с завода заказчикам. И не просто прокладывали – их заворачивали в этот материал. Конечно же, замша была далеко не первого сорта, так называемая техническая, но при этом материал все же натуральный и в больших количествах.

Заместитель же с деловым и донельзя озабоченным видом попросил отца измерить количество материала в рулонах – якобы с целью инвентаризации. Отец согласился и принялся с интересом ожидать: на каком же метре заместитель перейдет к сути вопроса? Это случилось довольно скоро, – наверное, потому, что ранее отец провел с заместителем немало часов за приватными беседами на разные темы, и тот уже приблизительно представлял себе не только папин коэффициент интеллекта, но и особенности его мировоззрения.

Разматывая рулон, заместитель посетовал на всеобщую бесхозяйственность, которая привела к скоплению на складе такого хорошего и дорогого материала, а так как условия для его хранения в сыром и неотапливаемом помещении создать невозможно, то замша быстро приходит в негодность. Ай-ай-ай! Какой кошмар. И после того, как отец согласился, что это кошмар, заместитель услужливо достал откуда-то из совсем обвешанного паутиной угла такой же рулон, только поменьше размерами и объяснил отцу, что вот он, тот самый списанный по причине негодности материал. В рулоне было прилично замши. Интересоваться, что делает на складе списанный рулон, отец не стал. Вместо того он вежливо поинтересовался, что же, собственно, предлагает его заместитель сделать с негодным к использованию рулоном? Ответ был получен незамедлительно, из чего отец понял, что не ошибся, вся эта история с инвентаризацией была не более чем инсценировкой. Из списанного материала было тут же предложено пошить несколько замшевых пиджаков. А конкретно четыре штуки: два мужских (отцу и его заместителю) и два женских (их женам). Если бы в этот момент отец возмутился, то заместитель потом наверняка нашел бы способ избавиться от списанной замши и отчитаться о списании по полной программе. Но отец не только не возмутился, но и с удовольствием согласился, так как понимал, что у зама «все схвачено» и пошив двух пиджаков лично отцу не грозит. Тем более что небольшой кусок списанной замши после пошива все-таки останется на складе.

Заместитель заметно оживился и доложил папе, что, «не извольте беспокоиться», у него и портной знакомый есть, который как раз кожей и замшей занимается. «Кто бы сомневался», – подумал отец, но вслух ничего не сказал. Когда он потом рассказывал мне, в какой последовательности происходило его превращение из добропорядочного советского человека в подпольного бизнесмена, то не пытался даже делать вид, что его запутали или окрутили. Он поделился со мной признанием, что прекрасно понимал, что происходит, но ничего, кроме жгучего интереса, любопытства и азарта, не испытывал. Но, понятное дело, когда пиджаки были сшиты и даже обмыты, ему пришлось крепко призадуматься. Поскольку заместитель (я так и буду в дальнейшем называть этого человека, не удивляйтесь, ведь своего согласия на опубликование имени он мне не давал) уже был довольно близко знаком с отцом, он не устраивал особенно спектакля, явно решив сэкономить время, потраченное на вербовку, за счет отцовской сообразительности. И вот именно сообразительность подсказала отцу, что поход на склад был задуман не случайно, а с целью продемонстрировать вполне конкретный факт: количество получаемого заводом материала, к тому же идущего по расходной графе «Упаковочный материал» (никогда не вызывающей у ревизоров пристального внимания), явно превышает необходимое для реальной упаковки. Да и особенных сомнений в том, что последует за первыми четырьмя пиджаками, у отца не было. Оставалось только определиться в окончательном решении: принимать ли предложение заместителя или по-тихому отказаться.

Я не стал лезть отцу в душу и допытываться, сопровождался ли выбор душевными терзаниями. Но почему-то мне показалось, что не особенно. Дальше рассказывать-то и нечего. Все произошло довольно быстро и на удивление буднично. Через некоторое время заместитель появился у отца в кабинете и, потупив глаза, поинтересовался: нельзя ли из остатков списанного материала сшить еще четыре пиджака (опять четыре из остатков, это было что-то вроде пароля). Отец завел глаза к потолку и риторически порассуждал на предмет «приобретения головной боли на ровном месте». И тут же получил уверения, что место будет совсем не ровное.

Дальнейшее было делом техники. Через некоторое время отец взял на себя труд и подсчитал, что при правильном (читай – грамотном) раскрое замши на складе реально остается приличное количество неучтенной замши. То есть если бы какому-то ревизору, совершенно не знакомому с процессом упаковки линз и пришло бы в голову повнимательнее присмотреться к количеству упаковочного материала на складе, то докопаться до настоящего положения вещей было практически невозможно. Отец был уверен, что эти подсчеты уже сделал его заместитель, но счел необходимым в разговоре посетовать на вопиющие бесхозяйственность и безответственность. Реплика была понята правильно, и через некоторое время на чьей-то конспиративной квартире расположились несколько швейных машинок, на которых трудилась очень работоспособная семья. В понятие семьи входила не только хозяйка квартиры, но и ее муж, а также двоюродная сестра и кто-то там еще. К моменту рассказа отец уже и не помнил, кто. Реализовалась продукция вполне легальным способом – через комиссионный магазин в Апраксином Дворе. Способ-то был легальным, но заведующий магазином, ясное дело, был «свой».

Пиджаки, даром что пошитые из замши «технического» качества, расходились на ура, и через некоторое время стало ясно – пора наращивать производственные темпы. И если с пошивом пиджаков дело обстояло просто – на это занятие заместитель тут же подрядил директора одного ателье, то все, что касается содержания источника, дающего материал, была уже папина забота, о чем ему и сообщил бывший заместитель. Конечно, согласно официальному штатному расписанию завода, он по-прежнему был заместителем, но в подпольной деятельности моего отца этот человек довольно быстро все расставил по своим местам, объяснив, что коли он берет на себя большую часть организационных проблем, то с полным правом считает себя более важной фигурой в деле. Против такой постановки вопроса отец не возражал, расстановка сил действительно была именно такой.