Владимир Морозов - Легенды Краснопресненских бань Страница 12

Немодные русские песни в Баку

Один раз пришла очень интересная телеграмма. Мы должны были от Союзконцерта ехать в Баку. Петь должна была моя жена Александра Стрельченко. А перед гастролями я всегда звонил и узнавал, где работаем, на какой площадке, когда, сколько концертов… И начальник концертного отдела в Баку присылает мне свой ответ телеграммой, в которой спрашивает о гастролях Стрельченко: «А на чем ОН играет?». То есть он подумал, что это мужчина. Я сразу понял, что в Баку Шуру не знают, да и русская песня там была тогда не очень модная. И я сразу снял гастроли.

Предсказание цыганки

На гастролях в Сочи нас селят в гостинице «Чайка». Это гостиница около рынка и вокзала. Мы обычно жили в гостиницах попроще, а тут вдруг «Чайка»! У меня, как всегда, три комнаты, люкс. Артисты со своими женами и детьми тоже хорошо устроились. В общем, все прекрасно. Был выходной, и мы решили пойти на местный рынок за продуктами. Заходим, берем помидоры, огурцы, фрукты, яблоки, виноград. Набрали. Я выхожу с рынка, вдруг подходит ко мне цыганка и спрашивает: «Хочешь, погадаю?» А денег у нас было достаточно. Я отдаю ей червонец и прошу: «Скажи, сколько я жить буду? Мне больше ничего и не надо». Она смотрит на мою руку и говорит: «Восемьдесят лет». Я говорю: «Врешь, наверное». Идем дальше, ищем такси, и снова цыганки встретились. Я товарищам говорю: «Смотрите, сейчас будут снова врать!» Сам подхожу к одной и требую: «Возьми червонец, и говори, сколько я жить буду». Она смотрит и повторяет предыдущее предсказание: «Восемьдесят лет». И я задумался. Ведь уже два совпадения. Садимся в машину и едем, туда, где расселились наши артисты. Вижу — Райка, жена Соколова, директора Елисеевского магазина, и вспоминаю, что она тоже гадать умеет. Я бегу к ней и показываю ладонь: «Рай, скажи, сколько жить буду». Она мне отвечает: «Восемьдесят два года». Я обрадовался: целых 80 лет, да еще два года в придачу. Хорошо! И быстренько прошу: «Ребята, шампанского!» Принесли десять бутылок, гуляем. Трое мне сказали про практически один возраст, тогда особенно было приятно.

А вскоре летим мы на Дальний Восток. В самолете за мной в салоне сидит Саша Альтерман, конферансье, которого я в самолет всегда еле-еле загонял — он так боится летать! И вот я сижу впереди, и вдруг чувствую, что самолет как-то плохо летит. Как будто падает. Я вскочил в ужасе! Поворачиваюсь, вижу — сидит Альтман, который боится летать, такой спокойный-преспокойный. И мне объясняет свою невозмутимость: «Я же с тобой лечу, поэтому мне до жопы. Тебе ж нагадали жить до 80 лет. Значит, не упадем!». И курит, гад, — тогда курить можно было. А я так испугался, вцепился в жену, боюсь! Я — который никогда не боялся! А Сашка сзади все смеялся: «Тебе же сказали — будешь восемьдесят лет». Вот теперь жду — сбудутся предсказания гадалок или нет. Но хотелось бы прожить до 120 лет! Ученые говорят, что этого возраста прожить реально. Может, баня мне поможет?

Истории про российских звезд

Плеяда особенных людей

Нынешние «звезды» на гастролях составляют такие райдеры, что их предшественникам даже представить было сложно. Они требуют парфюмирование салона авто ароматом моря, и негазированную воду определенной марки, и даже сцену определенного размера!

А в мое время все артисты были из плеяды особенных людей. На концертах перед выступлениями они ютились чуть ли ни в одной комнате или одном небольшом зальчике. И даже переодевались вместе. Представьте себе: Клавдия Шульженко переодевается, и входит Давид Ойстрах: «Клавочка, а можно мне нотку попробовать, мне скоро на сцену». То есть уголок себе выпрашивает САМ Давид Ойстрах, который только приехал от короля Англии, где выступал. Просит нотку спеть, пока наша несравненная Клава носик пудрит. И она разрешает: «Да, Додик, пожалуйста». И Додик пробует нотку. А потом Райкин входил и говорил: «Можно я, Клавочка, — а Клавочка причесывалась, — ботинки надену здесь». Она говорит: «Пожалуйста, Аркаша, одевай». То есть у них были совершенно другие манеры исполнения, манера разговора, воспитанность, культура. И мне здорово повезло, что я в 16 лет попал в Москонцерт, и сразу в ведущие ансамбли. И все время работал с такими необыкновенными людьми! Многих, конечно, уже сейчас никто не помнит: Яблочкин, Царёв, Ильинский, Мартинсон. На сцене в то время работали все выдающиеся артисты того времени кино и театра.

И такие концерты в Колонном зале, какие я помню, сейчас и собрать нельзя. Представьте: первый выходил Ойстрах, например, вторым выходил молодой Сличенко Коля и пел так, что просто закачаешься. Выходил третьим Иван Любезнов, рассказывал какие-то свои басни. Потом выходил молодой Магомаев, пел «Фигаро», потом выходил пел «Любимый город Земли». Заканчивал ансамбль «Березка». Вот это было потрясающе! Все это проходило в Колонном зале, там сравнительно небольшой зал, но один из самых лучших. Во втором отделении был ансамбль Моисеева или Александровского — это сто человек на сцене. И всё это вживую. Первое отделение вел Эмиль Радов, второе — Борис Брунов, или наоборот. Ведущие конферансье, ведущие артисты — все они были совершенно другими.

Давид Фёдорович Ойстрах (1908–1974) — советский скрипач, альтист, дирижёр и педагог. Народный артист СССР (1953). Лауреат Ленинской (1960) и Сталинской премии первой степени (1943). В годы войны музыкант активно участвовал в военно-шефской работе, выступал как солист на мобилизационных пунктах, в госпиталях, в блокадном Ленинграде, перед моряками Северного флота. Член ВКП(б) с 1942 года. С 1943 года играл в ансамбле с пианистом Л. Н. Обориным и виолончелистом С. Н. Кнушевицким. Этот ансамбль просуществовал до кончины Кнушевицкого в 1963 году. После войны Ойстрах начал активную концертную деятельность. В 1945 году большой интерес публики вызвало его исполнение в Москве двойного концерта И. С. Баха совместно с Иегуди Менухиным (первым зарубежным исполнителем, приехавшим в СССР после войны). В 1946–1947 годах Ойстрах организовал цикл «Развитие скрипичного концерта», в котором исполнил концерты Я. Сибелиуса, Э. Элгара, У. Уолтона и написанный специально для него концерт Арама Хачатуряна. Ойстраху же посвящён Первый концерт для скрипки с оркестром Дмитрия Шостаковича, исполненный на его первых гастролях в Нью-Йорке в 1955 году. Музыкант умер от сердечного приступа 24 октября 1974 в Амстердаме (Голландия) через несколько часов после очередного концерта.

Магомаев — большой ребенок

Муслим был, как большой ребенок. Очень искренний, очень честный, очень благородный. Нынешние звезды ему в подметки не годятся! Вот сегодня эти так называемые звезды продают свои концерты за полгода, чтобы у них был народ. И, как правило, одни не выступают, а вызывают всех — и хазановых, и кобзонов, и лещенко, и Пугачевых, и киркоровых. А один Магомаев 15 тысяч народу собирал за день — в зал было попасть невозможно. У него было то, чем должен отличаться певец. Не голым торсом, а голосом. А у нас начинают вилять, а не петь. Ведь есть пение, есть секс-клубы, где у шеста танцуют. Но ведь каждый человек должен заниматься своим делом, и уж если ты певец, так ты пой. Будь ты Шаляпиным! У нас Шаляпина народ не знает, а Катю Лель — знают. А кто такая Катя Лель, я, честно говоря, даже не понимаю, я ни одной песни этих «лель» до конца не дослушал, потому что уши вянут.

…Так вот с Магомаевым случай был на гастролях в Минске. Обычно мы не ходим на гастролях по городским ресторанам, а там зашли. Заплатить хотел Муслим. Но я решил, что я заплачу. И после этого Муслим со мной неделю не разговаривал. Он обиделся, что я заплатил за шесть человек за обед, а не он: такой был щедрый человек.

Потом в Минске нам устраивают прекрасный вечер, и он предлагает: «Пойдем, поиграем в бильярд». А я прилично в бильярд играю. А Муслим не очень. Но любил играть во всё, как взрослый большой ребенок. В бильярд я выигрываю у Муслима шесть-ноль. А в бильярд, в американку, играют до восьми. В общем, видно было, что я явно выигрываю. И вот проходит минут пятнадцать после игры, Муслим мрачнеет и вдруг обиженно говорит: «Так, ребята, я через два дня уезжаю в Москву на запись, потом — Таллинн — Вильнюс- Рига, эти гастроли у нас на пятнадцать дней, так вот я не поеду». А он такой артист, что если он захотел гастроли, то нам через полчаса звонили — всё продано. Через полчаса! Все заводы давали заявки на десять тысяч, на сто тысяч мест. Столько во Дворец спорта не помещается. В общем, Магомаев — это явление! Никакие Пугачевы рядом с ним и близко не стоят. Да и еще и красавец какой был! И вот он заявляет, что никуда не едет! Меня вызывают ребята и просят: «Ну-ка быстренько проигрывай!» А я недоумеваю: «Как проигрывать?» Они: «Проигрывай! Не то все гастроли снимутся!» И я два часа играл, еле-еле проиграл. Муслим выиграл у меня восемь-шесть. «Володька, вот как я тебе форы дал!» — радостный был. И согласился сразу ехать на гастроли.