Юрий Бандура - Империя «трёх бриллиантов» Страница 12

Но после того, как утих шум сенсации, стали разбираться, что к чему. И тут всё стало на свои места.

Вспомнили, что Какуэй Танака, едва заняв пост премьер-министра Японии в начале июля 1972 года, одной из своих наипервейших задач по внешней политике провозгласил восстановление межгосударственных отношений между Японией и Китаем. Вспомнили также, что визит Танаки в Пекин для осуществления его замысла был назначен на конец сентября того же года. И вспомнили ещё, что «Мицубиси» и Япония как государство — едва ли не синонимы. А за всеми этими воспоминаниями последовало и признание, сделанное крупнейшей газетой Японии — «Асахи»:

«Если бы премьер-министр поехал в Китай, не имея за плечами восстановления дружественных отношений между Китаем и группой „Мицубиси“— самой крупной и самой мощной из промышленных групп нашей страны, его визит неизбежно оставил бы впечатление, будто восстановление дипломатических отношений с Китаем одобряет далеко не вся Япония».

Яснее вроде бы не скажешь. Но ясность здесь кажущаяся. Потому что если и допустимо ставить на одну доску интересы «Мицубиси» и интересы японского государства, то этого ни в коем случае не следует делать, сопоставляя интересы империи «трёх бриллиантов» и интересы 110-миллионного японского народа: между ними нет ничего общего.

Осенью 1974 года КНР отметила четверть века своёго существования. Все эти двадцать пять лет прогрессивные силы Японии, отражая всенародные чаяния, выступали за восстановление дипломатических отношений с Китаем, за прекращение политики конфронтации по отношению к КНР, за установление и развитие дружественных добрососедских связей между народами обеих стран. А «Мицубиси»? Двадцать три года из двадцати пяти она делала всё возможное, чтобы помешать этому. И было бы верхом наивности полагать, будто лидеры «империи» вдруг прозрели и поняли всю глубину пагубности своего прежнего курса по отношению к Китаю. Просто они просчитали все возможные варианты и пришли к выводу: на данном этапе куда выгоднее изменить отношение к проблеме японо-китайских отношений.

Когда делегация «Мицубиси» отправилась летом 1972 года в Пекин, многие в Японии вспоминали условия, выдвигавшиеся Мао Цзэ-дуном в качестве непременных для установления связей с КНР: во-первых, признать правительство КНР как единственное законное правительство; во-вторых, признать Тайвань неотъемлемой частью Китая; в-третьих, денонсировать японо-тайваньский «мирный договор». Каждое из этих условий, будь оно принято, лишало «империю» прибылей, исчисляемых миллионами долларов. И потому «Мицубиси» в момент отбытия делегации в Пекин представлялась «специалистам по Китаю» наиновейшим Авраамом, спешащим принести в жертву японо-китайским отношениям единственное своё детище — деньги. И деньги немалые.

Одна только «Мицубиси дзюкогё» ежегодно продаёт Тайваню своих товаров более чем на полсотни миллионов долларов; там же, на Тайване, империя «трёх бриллиантов» имеет собственные капиталовложения в различные предприятия общей стоимостью свыше 60 миллионов долларов. По логике «пикейных жилетов», восстановление японо-китайских отношений грозило «Мицубиси» утратой тайваньской кормушки. И потому не на одном побуревшем от прилива чувств носу повисла слеза умиления: «Вот это люди! Какая готовность к самопожертвованию!»

Но почитатели альтруизма остались с носом. «Мицубиси» ничего не потеряла на том самом острове, на завоевание которого давал в своё время свои суда основатель империи «трёх бриллиантов» Коята Ивасаки. «Мицубиси» по-прежнему вкладывает свои капиталы в экономику Тайваня, по-прежнему наращивает свои торговые обороты с этим островом. А следовательно, никакой жертвы и не было.

Но, может быть, лидеры «Мицубиси», грубо говоря, провели своих пекинских собеседников, пообещав покончить с политикой «двух Китаев» и не выполнив своего обещания? Да нет, всё было честно. От своих притязаний на Тайвань империя «трёх бриллиантов» и не собиралась отказываться. И чтобы в Пекине не оставалось на этот счёт никаких сомнений, она провела негромкую, но эффективную демонстрацию.

В тот самый день, когда в Пекине принимали трёх лидеров «Мицубиси», по редакциям газет, радио- и телевизионных компаний разошлась информационная телеграмма. Пунктом отправления её был Тайбэй. А в тексте говорилось:

«Сегодня на Тайвань прибыл председатель совета директоров „Мицубиси дзюкогё“ Фумихико Коно. Он приступил к завершению переговоров о строительстве на Тайване атомной электростанции».

Между несколькими строками этой телеграммы можно было прочесть многое. В том числе и скрытое предостережение со стороны «Мицубиси» в адрес Пекина: ни о каких жертвах ни на какие алтари не может быть и речи. И прозрачный намёк был понят. Во всяком случае, вернувшиеся из поездки в Пекин лидеры империи «трёх бриллиантов» в один голос заявляли, что ничего неприятного им выслушивать в Пекине не пришлось.

Итак, версия «жертвенности» визита отпадает. Что же остаётся? Расчёт. Голый, как король из сказки.

Что надеется получить от восстановления японо-китайских отношений «Мицубиси»? Многое. И прежде всего китайский рынок сбыта и китайские источники сырья.

До недавнего времени в «Мицубиси» с пренебрежением относились к Китаю как торговому партнёру. Апогеем этого пренебрежения явилось заявление, сделанное не далее как в 1971 году председателем совета директоров «Мицубиси дзюкогё» Коно:

«Кое-кто считает так: в Китае, дескать, проживает 800 миллионов человек; если даже продать там по полотенцу на душу населения — это же составит целых 800 миллионов полотенец! Но спрашивается: кому нужен рынок, покупательная способность которого не идёт дальше полотенец?»

Однако с подобным нигилизмом вскоре пришлось кончать: США — основной рынок сбыта японских товаров — обрушили на Страну восходящего солнца лавину дискриминационных мероприятий, а когда товары с клеймом «Сделано в Японии» попытались найти себе прибежище в Западной Европе, там поднялся дикий шум о «торговом наступлении Японии». Поневоле и полотенца начнёшь пересчитывать.

Хозяев «Мицубиси» не обвинишь в ложной скромности: они отлично понимают, что в ассортименте выпускаемой ими продукции едва ли отыщется товар, в приобретении которого Пекин не был бы заинтересован. Другой вопрос — насколько платёжеспособна эта заинтересованность. В том, что свободной валюты, необходимой для резкого увеличения закупок продукции «Мицубиси», в Пекине нет, никто не сомневается. Но, дабы не спугнуть едва зародившиеся симпатии империи «трёх бриллиантов», приближённые Мао начали завлекать «Мицубиси» в партнёры обещаниями необходимого крупнейшему конгломерату Японии товара — промышленного сырья. И прежде всего нефти.

Сейчас уже трудно сказать, с чьей лёгкой руки пошла гулять по газетным страницам Японии байка о том, будто на дне морском у берегов Китая — в Бокайском заливе — хранятся гигантские запасы «жидкого золота». Да и так ли уж важно, кто первый сказал «А»? Важно другое: весть эта заставила учащённо биться сердца всех японских дельцов, для кого слово «нефть» не пустой звук и даже не журчанье жидкости, но — мелодичный перезвон чистогана.

Естественно, не могли остаться безразличными к этой вести и лидеры империи «трёх бриллиантов»: «Мицубиси» давно уже ищет за границей достойные её капиталов месторождения. И ищет с энергией, какой может лишь позавидовать любая из промышленных «империй» Японии. Одна только торговая компания «Мицубиси сёдзи» вкладывает десятки и десятки миллионов долларов во многие корпорации, шарящие в поисках нефти по недрам других стран. И шарить приходится за тысячи километров от Японии: на Ближнем и Среднем Востоке и в Индонезии, в Африке и на Аляске… А тут — лишь руку протянуть… Правда, до сих пор точно так и не установлено, есть ли нефть у берегов Китая в достойных «Мицубиси» количествах. Но в «империи» надеются на успех: надежды питают не только юношей.

Словом, просчитав все возможные варианты, лидеры империи «трёх бриллиантов» пришли к выводу: операция «китайский вариант» обещает прибыль. А коли так, следовательно, стоит подключаться к большой дипломатической игре. Тем более что, согласно предсказаниям гроссбухов «Мицубиси», в игре этой она может сорвать свой куш, не рискуя чрезмерными затратами. Впрочем, иначе и быть не могло: ведь для монополий дипломатия — лишь одна из многих сфер прибыльного помещения капитала. Не менее важная, чем, к примеру, военный бизнес.

От войны к войне

В своей автобиографии один из лидеров империи «трёх бриллиантов», Синъити Такасуги, тот самый, что представлял в 1965 году японское правительство на переговорах с южнокорейским диктатором Пак Чжон Хи, делает признание совершенно недвусмысленное: