Николай Буссе - Русские и японцы на Сахалине Страница 12

V.

29-го апрѣля. — Ура! русское судно пришло. Въ 1-мъ часу пополудни часовой увидѣлъ на горизонтѣ парусъ. Я тотчасъ же вошелъ на башню и удостовѣрился въ зрительную трубу, что часовой не ошибся. Видно было два судна; одно изъ нихъ большое, и по виду парусовъ ясно отличалось отъ меньшаго, которое я тотчасъ принялъ за японское. Рудановскій былъ моего мнѣнія, а когда большое судно подошло ближе, то онъ увѣрялъ, что это должно быть военное. Скоро уже судно подошло такъ близко, что я, желая, чтобы оно не вздумало салютовать, послалъ ему извѣщеніе объ этомъ на японской лодкѣ,- шлюпка была командирована къ озеру Отосамъ. Но еще вдали съ судна сдѣлали выстрѣлъ. Сумеди-Сама прибѣжалъ ко мнѣ, узнавъ, что идетъ русское судно. Лодки наши подплыли къ судну, передали бумагу и скоро извѣстили насъ, что корветъ «Оливуца» пришелъ изъ «Императорской гавани». Затѣмъ пришелъ вельботъ съ подпоручикомъ Орловымъ, присланнымъ изъ Петровскаго для поступленія въ распоряженіе адмирала Путятина. Онъ привезъ мнѣ большой пакетъ дѣловыхъ бумагъ и частныхъ писемъ. Трудно представить жителю многолюднаго города радость, которую чувствуетъ человѣкъ, прожившій около года безъ всякихъ извѣстій изъ родной стороны. Невольно я распечаталъ первыми частныя письма отъ сестры моей и другихъ родственниковъ. Быстро пробѣжавъ ихъ и увѣрившись, что всѣ здоровы и счастливы, я принялся читать дѣловыя бумаги. Первая бумага была та, въ которой генералъ-губернаторъ утверждалъ меня правителемъ острова Сахалина, до прибытія правителя отъ компаніи, и выражалъ ему только свойственнымъ слогомъ свое довольство моими дѣйствіями. Частное письмо Николая Николаевича по этому же предмету еще ласковѣе и, можно сказать, дружественнѣе. Самое важное извѣстіе было о разрывѣ съ Турціею и о вѣроятности разрыва съ Англіею и Франціею. Послѣднее обстоятельство еще болѣе можетъ затруднить наше положеніе, если японцы узнаютъ о разрывѣ нашемъ съ сильными морскими державами, съ которыми намъ трудно будетъ бороться въ Тихомъ океанѣ. Хорошо еще, если посланные изъ балтійскаго флота 2 фрег., 1 корветъ и 1 транспортъ успѣютъ пробраться къ намъ между англійскими эскадрами. Я думаю, что трудно будетъ имъ это сдѣлать, если разрывъ дѣйствительно произойдетъ. Ихъ приказано дожидать въ началу апрѣля, а теперь уже начало мая, а ихъ нѣтъ. Пришедшій къ намъ корветъ «Оливуца» долженъ идти въ Петропавловскій портъ для защиты Камчатки. Между непріятными извѣстіями конечно самое важное и грустное было извѣстіе, что судно компанейское «Николай» и камчатскій транспортъ «Иртышъ» не могутъ выдти изъ «Императорской гавани» ранѣе второй половины мая, потому что въ командахъ ихъ свирѣпствуетъ цынга, отъ которой уже умерло 30 человѣкъ изъ 80-ти. Мѣстоположеніе и недостатокъ свѣжей пищи и хорошаго жилья были, какъ и всегда, причиною сильнаго развитія болѣзни. Получилъ я письма отъ Невельского и Корсакова. Первый, будучи обезпокоенъ положеніемъ поста, совѣтуетъ мнѣ вести дѣло такъ, чтобы не имѣть столкновенія съ японцами, стараясь совершенно не вмѣшиваться въ ихъ дѣла. Второй поздравлялъ меня съ успѣхомъ распоряженій моихъ и извѣщаетъ, что губернаторъ очень доволенъ мною, и надѣется, что съ будущею почтою поздравитъ меня съ чиномъ подполковника. Приходъ корвета оживилъ наше поселеніе. Больные наши стали веселѣе, и по словамъ доктора корветскаго ни одного изъ нихъ нѣтъ опасно больного. На аиновъ приходъ русскаго корабля конечно имѣлъ хорошее вліяніе, но я продолжалъ такъ держать себя, чтобы они не возъимѣли мысли оставить работы у японцевъ. Горестно, но необходимо! Пріѣхавшіе офицеры на корветѣ, посѣтивъ нашъ постъ, удивлялись, что мы успѣли такъ хорошо и удобно обстроиться.

1-ое мая. — Я снова перечиталъ письма родныхъ. Неужели этотъ годъ не увижусь я съ ними. Право страшно подумать объ этомъ.

Сегодня неожиданно пошелъ снѣгъ. Поздненько для 46° широты. Климатъ Анивы немногимъ мягче петербургскаго; конечно хорошей погоды больше, да и солнце посильнѣе.

Сегодня командиръ корвета Назимовъ пригласилъ на корветъ, по предложенію моему, японскихъ офицеровъ знакомыхъ мнѣ. Я довезъ Мива-Сама и Сумеди-Сама на капитанскомъ вельботѣ; на нашей шлюпкѣ поѣхалъ Рудановскій съ Уди-Сама, а на восьмеркѣ усажены были японскіе солдаты, составлявшіе свиту японскихъ офицеровъ и 3 старшины изъ аиновъ. Шелъ небольшой дождь, когда мы пристали къ корвету и потому, почти не осматривая его, вошли въ капитанскую каюту. Красивая комната, хорошій обѣдъ, огромность размѣровъ всѣхъ частей военнаго судна сдѣлали впечатлѣніе на японцевъ. За обѣдомъ пили за здоровье государя, при чемъ пѣвчіе спѣли «Боже царя храни». Послѣ обѣда капитанъ Назимовъ показалъ примѣрное ученье на парусахъ и при орудіяхъ. Послѣдніе были 18-ти фун. кал. пушки-каронады. Величина ихъ поражала японцевъ, и я послѣ узналъ отъ казака Дьячкова, что одинъ изъ японскихъ солдатъ, не вѣря, что онѣ сдѣланы изъ металла, началъ скоблить ножемъ, чтобы убѣдиться, не изъ дерева ли пушка. Въ Японіи дѣлаютъ очень много деревянныхъ орудій, чтобы придать баттареямъ болѣе грозный видъ. Одинъ изъ офицеровъ корвета видѣлъ, какъ въ Нанкинѣ рубили во время штурма японское судно и нѣсколько пушекъ плавали вокругъ его.

2-го мая. — Сегодня капитанъ Назимовъ предполагаетъ сняться съ якоря и идти въ Камчатку, подойдя на пути къ мысу Ерильону, а оттуда къ Мацмайскому берегу. Маневръ этотъ долженъ былъ быть сдѣланъ вслѣдствіе моего предложенія. Цѣль его была заставить японцевъ предполагать, что корвету поручено лавировать у острововъ, занимаемыхъ ихъ промышленными заселеніями. Я приготовилъ письма къ губернатору, Завойкѣ, Корсакову и роднымъ. Въ седьмомъ часу утра я поѣхалъ на корветъ. Назимовъ предложилъ мнѣ идти съ нимъ на корветѣ осмотрѣть, есть ли якорное мѣсто у устья р. Туотоги. Я съ удовольствіемъ принялъ его предложеніе, и мы тотчасъ послали шлюпку за Рудановскимъ. Онъ привезъ съ собою Сумеди-Сама, неотступно просившаго его взять на корветъ. Мы снялись съ якоря и пошли къ ясно обозначившемуся устью рѣки. Вѣтеръ намъ былъ совершенно противный и потому мы принуждены были лавировать. Прекрасный обѣдъ сократилъ намъ продолжительное время, которое пришлось употребить для подхода къ рѣкѣ. Когда берегъ сталъ ясно обозначаться, мы вышли на палубу. Глубина измѣнялась очень равномѣрно. Подойдя на 10 саженъ глубины мы убрали часть парусовъ, но глубина такъ долго не измѣнялась, что Назимовъ, наскучивъ тихимъ ходокъ корвета, опять поставилъ всѣ паруса. Когда мы пришли на 8 саж., то бросили якорь, а потомъ спустили вельботъ, на которомъ Назимовъ, я, Рудановскій и Сумеди-Сама поѣхали къ рѣкѣ. Подойдя довольно близко къ устью рѣки, мы находились еще на большой глубинѣ — вблизи отъ насъ плавалъ китъ и пускалъ фонтанъ. Скоро замѣтили мы, что вельботъ идетъ прямо на гряду каменьевъ. Гряда эта была отъ W къ O, заграживая такимъ образомъ устье рѣки отъ S. Поднявшись вдоль этой гряды, мы завернули за нее и пошли по фарватеру рѣки. Онъ открытъ къ отмелямъ р. Сусуи и за ней вблизи находящимся гористымъ берегамъ. Фарватеръ, шириною саженъ 50, идетъ, какъ я сказалъ, между отмелями съ NO стороны и грядою каменьевъ съ S стороны. У насъ былъ вѣтеръ отъ W. Фарватеръ былъ совершенно спокоенъ — волны разбивались на грядѣ каменьевъ. Къ сожалѣнію глубина начала быстро уменьшаться и скоро дошла до 3-хъ футовъ (на малой водѣ). У входа въ рѣку теченіе быстро. На веслахъ трудно было идти и потому, вошедъ на берегъ, мы повели вельботъ бичевою. Рѣка круто заворачиваетъ съ моря къ NO. Зайдя за этотъ заворотъ, мы сѣли опять въ вельботъ, потому что теченіе было уже значительно слабѣе. Скоро мы поставили парусъ и подъ нимъ пошли вверхъ по рѣкѣ. Я уже прежде описывалъ берегъ рѣки Туотоги и потому здѣсь скажу только, что глубина ея въ малую воду въ устьѣ 3 ф., выше по рѣкѣ 6 и болѣе футовъ. Ширина до 30-ти саж. Поэтому р. Туотога можетъ считаться судоходною для плоскодонныхъ рѣчныхъ парусныхъ судовъ и пароходовъ. Входъ въ все удобенъ. Судно большого ранга подходитъ ближе къ берегу, чѣмъ у Муравьевскаго поста. Грунтъ — илъ. Якорное мѣсто совершенно защищено отъ N, W и O вѣтровъ, наиболѣе сильныхъ въ заливѣ Анивѣ (W вѣтеръ самый сильный). Осматривая зимою р. Туотогу, а узналъ отъ аина и казаковъ, жившихъ на этой рѣкѣ для охоты, что она, заворачивая къ NO, подходитъ близко, версты на 1 1/2 русскихъ, къ морскому берегу. Поставивъ на этомъ изгибѣ селеніе, можно легко провести черезъ лѣсъ дорогу къ заливу и такимъ образомъ устроить двойное сообщеніе — по рѣкѣ для большихъ тяжестей и по сухопутной дорогѣ для легкихъ грузовъ и проѣзжающихъ пассажировъ. У устья рѣки слѣдуетъ держать лѣтомъ человѣкъ 10 рабочихъ для добыванія рыбы и караула судовъ.

На обратномъ пути Назимовъ показалъ мнѣ ученье при орудіяхъ и вызовъ къ бою абордажныхъ партій. Эволюціи эти очень поразили Сумеди-Сама порядкомъ, точностью и быстротою исполненія. Когда мы встали на якорь, пріѣхалъ японецъ Яма-Мадо за Сумеди-Сама. Послѣдній сказалъ мнѣ, что старикъ Мива-Сама безпокоится о немъ, не увезли ли его русскіе. Мы много смѣялись предположенію японцевъ, будто намъ такъ важно имѣть въ плѣну Сумеди-Сама.