Эльчин Гасанов - Власть-2 Страница 12

(так звали брата). Но, все же поколебавшись минут пять и, в конце концов, выпив несколько капель валерьянки, она решилась показаться на его глаза. И что же?

Как она и предполагала, братик, а ему было чуть больше 14 лет, читал порно журнал. Мартин смотрел на нее с обвиняющим взглядом.

Стефани села на табурет и, зажав голову руками, заплакала. Ей стало так не выносимо мерзко, что хотелось прямо сейчас провалиться под эту грешную землю.

Зачем природа создала так чтобы брат, причем маленький брат, смог переспать со старшей сестрой? Почему природа не сделала их органы отличными друг от друга, ну хотя бы по размерам, не говоря уже о функциональности?

Может, природа этого хотела? Может быть, она предполагала, что будут несчастными от неудовлетворения своих сексуальных потребностей люди. И может быть, именно для этого она создала братьев, отцов, сыновей? Все таки, родное…

Все это нахлынуло в голову Стефани одним потоком, от которого появлялось чувство, что все в этом мире давно уже продано, что все в нем ровно, что должны в нем существовать педофилы, некрофилы и геронтофилы.

Мартин и, в правду, смотрел на свою сестру обвиняющим взглядом, но не из-за прошлой ночи, которая ему, несомненно, доставила большое удовольствие, а из-за того, что Стефани, которая в последние годы была ему как мать, во время не погладила его брюки и сорочку. Когда он увидел, что Стефани села на табурет и горько заплакала, он подошел к ней, провел рукой по ее волосам, поднял к себе ее лицо, и крепко поцеловал ее в губы. Стефани вздрогнула, и уже оставшийся день она провела в сексуальных излишествах со своим братиком, так и ни разу не вспомнив ни своих родителей, ни шлюху Деми, ни природу.

На следующий день, Стефани помогала работникам клиники выносить мертвого мужика из помещения клиники. Покойный был русским, вернее новым русским.

При разборках, ему пристрелили голову, и привезли в кливлендскую клинику три дня назад. Работал он в Штатах, и вот уже 3 дня, как он мучился, не мог умереть.

В этот момент Василий объявился в больнице, и узнав, что Стефани занята этим трупом русского, из чисто патриотических чувств, стал ей помогать. Не будет же он бросать своего земляка.

Приезжает значит труповоз, из него вываливаются трое ребят в спецовке, и говорят, что в клинику за ним не полезут - тащите мол, его на дорогу - а до дороги от клиники метров 100 тащить этот труп.

Ну и сотрудники персонала удивились маленько - а че делать, тащить-то надо. Василий два раза блевал, пока они его до труповоза тащили - труп жутко вонял какой-то гадостью! Ну вот, короче пошли они его тащить, одели специальные варежки, и вперед.

По ходу дела Василий и Стефани разозлились, и журналисту захотелось ударить по голове трупу - но смерть нужно уважать! Все же он не выдержал.

Он его шлепнул ногой в дырявую от пуль череп - у того череп раскололся, и мозги вывалились на землю!

А теперь представьте картину - четверо сотрудников тащат труп - один из них блюет при виде мозгов коричневого цвета на земле, второй оттаскивает Стефани, а третий стоит и молча сходит с ума - при этом

Василий матерится неземными матами.

В общем, все онемели с этого дежурства. Донесли они короче безмозглого трупа до трупавоза - а труповозцы говорят, зачем он нам без мозгов нужен - типа там расследование будет, вся катавасия - короче мозги мертвеца необходимы.

Пошел Василий за мозгами - сам виноват, не надо было ударять.

Начал он собирать это коричневое чудо с земли - а сам про себя думает. Вот страшно!!! Этот человек же этой фигней думал. Думал, кого бы обмануть, наколоть, убить, потом ограбить, властвовать - а сейчас я ЭТО пытаюсь с земли собрать! Обалдеть (уп…), снова чуть не проблевался.

В общем, понял он после этого дежурства, что человек не совершенен - утром может командовать и властвовать, а ночью умереть, заснув с газетой в руках.

На дворе раздался визг тормозов. Около дома Стефани остановился шикарный белый автомобиль, из которого вылез Василий Арканов, русский журналист. С цветами в руках, с зачесанными назад волосами и крутым галстуком. Подойдя к входной двери, он нажал на кнопку звонка.

Стефани в нетерпении этого звонка просидела с самого утра, приготовив все, что нужно для будущей ночи еще вечером. Стефани выбежала в коридор и открыла дверь. Журналист подарил ей цветы и поцеловал ей ручку. После чего после ее приглашения проследовал за ней в дом.

Дом Василию Арканову не понравился, хотя он сказал Стефани, что он прекрасен, как и сама хозяйка. Но будь она чуть-чуть умнее уж, несомненно, догадалась бы о приторной лести своего любовника, поскольку спрашивается, как ему могли понравиться неровные стены, низкий потолок. Прямо как в квартире бедного эмигранта.

И к Мартину он отнесся тоже пренебрежительно и высокомерно, проходя мимо, покосился на него. Мартин поняв, что он лишний, вышел на улицу прогуляться.

Вскоре Василий и Стефани сели за стол. Сразу же в их бокалах оказалось вино и, чокнувшись, они его выпили. Стефани почувствовала внутри себя тепло и немного расслабилась. Все начиналось как нельзя лучше. И продолжилось тоже как нельзя лучше. За столом они проговорили почти около часа, за это время изрядно опьянев друг от друга, от мягкого света ночника, от приятной музыки и в основном, конечно же, от выпитого ими вина.

- Стефани, я приглашаю Вас на танец, - встав из-за стола, произнес журналист.

Стефани так же встала из-за стола подала ему руку, которую он поцеловал, и пошла увлеченная им на середину комнаты. Где, встав в положенную для медленных танцев позу, они начали медленно с ноги на ногу перемещаться. Их руки обнимали друг друга, тела их были расслаблены в наступающей истоме. Журналист опустил свои руки к ней на бедра, и стал постепенно подниматься выше, задирая ее платье. О, как приятно это было чувствовать Стефани, ведь она так долго этого ждала. Она впилась своими губами в его губы. Она облизывала своим языком его небо, десны, зубы и язык, конечно же. Она играла с ним, ей нравилось чувствовать его шершавость и его назойливость, приятную назойливость. Василий проник рукой к ней в трусы и начал мять ее интимные места. Стефани вздрогнула и по ее телу сверху вниз побежала волна мелкой дрожи. Она потащила его в спальню.

Там они скинули с себя все стесняющие их одежды и совершенно голые брякнулись на чистую постель. Стефани легла на спину, а

Василий впился своим языком в ее недра, потом вплотную занялся оральным сексом.

Стефани стонала, даже кричала. Василий был на седьмом небе и…

Они оба неожиданно учуяли, что в комнате кто то есть.

Стефани подняла голову, вскочила с кровати и в бешенстве закричала:

- Мартин, пошел вон!

Мартин молчал, он был обижен. На него во все глаза смотрел журналист. Не понимал, что происходит. Мартину стало стыдно. Он терял свою гордость. Два года им пользовалась Стефани, а сейчас, как какую-нибудь дворняжку выгоняла прочь.

Да если бы она знала, что сейчас чувствовал Мартин, о, женщина.

Он ведь был тебе не просто милым братиком. Он был твоим мужем, которого ты сейчас выгоняешь на глазах у любовника.

Что ты хотела? Чтобы он просто так взял и ушел? Позабыв о том, что между вами было?

Не многовато ли ты берешь на себя, женщина, когда так поступаешь со своей родной кровью. Мартин не знал, что ему делать, его мучила ревность и унижение - самый страшный в мире коктейль органических чувств. Она пользовалась его членом, а теперь у нее появился другой, знаменитый и ухоженный. Мартин посмотрел на него и крикнул:

- Вон отсюда, русский подонок!!!

Василий и Стефани сначала опешили. Но Василий Арканов, увидев такое, спокойно сказал:

- Стефании, не обращай внимания на него. Он сейчас уйдет. Когда на проблему не реагируют, она тает сама по себе. Вот увидишь.

После этих слов Василий вновь привлек к себе Стефани, и они совершенно голые перед вооруженным Мартином начали заниматься любовью.

Мартин этого не ожидал. Он выбежал в зал, оттуда в коридор, чтобы навсегда убежать из этого невыносимого дома.

Василий не помнит, как он уходил с квартиры Стефани. Потом оказался в центре Кливленде. Одно ясно - он пил, занимался сексом.

Он уже бухой и все по фени.

В голове - звуковая каша, перед глазами все плывет. Он вспомнил

Мартина, Стефани… Нет, надо проветрится.

В Кливленде уже зима. Падает мелкий снежок, искрясь в свете газоразрядных ламп и темно-синего неба. Алкоголь еще не выветрился.

Он находился в состоянии глубокого пофигизма, который и в трезвом виде неслабый - то.

Надо пойти домой - в Нью-Йорк. Что я тут делаю в Кливленде. Жду сенсации, выуживаю информацию… Нет уж!!! С Гейдар Алиевым ничего не случиться. Он большая личность. Он великий человек. А великие так просто не умирают. Он еще вернется в Баку на белом коне. Дурак я, дурак! На проблему не надо реагировать! И она сама расстает.