Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6384 ( № 37 2012) Страница 12

Литакция

В Томске прошёл шестой "Большой праздник книги". На этот раз мероприятие было посвящено Году истории в России. Кульминацией праздника стал визит Наполеона. Император появился в Томске благодаря работе скульптора Леонтия Усова и коллектива колледжа индустрии питания. Торт "Наполеон", который, кстати, в этом году отмечает вековой юбилей, был разделён на тысячу порций и поглощён томичами меньше чем за 20 минут.

Литутрата

В Петербурге скоропостижно скончался прозаик и сценарист Пётр Кожевников. Ему было всего 58 лет. Наши самые глубокие соболезнования семье покойного.

МЕСТО ВСТРЕЧИ

Булгаковский дом

Большая Садовая, 10

13 сентября - презентация книги "Серебряный век Ренэ Герра", ведущий - Лев Аннинский, начало в 19.00.

Дом русского зарубежья

Н. Радищевская, д. 2

19 сентября - программа "Годовой отчёт" - 2011-2012", составленная из песен и романсов на стихи Н. Гумилёва, О. Мандельштама, И. Северянина, М. Лохвицкой, М. Цветаевой, А. Ахматовой, С. Клычкова, Б. Ахмадулиной, А. Вознесенского, Б. Окуджавы, Р. Рождественского и др., начало в 18.00.

Литературный клуб "Мир внутри слова"

Малая Пироговская, 5

19 сентября - исследователь рок-поэзии, профессор, доктор филологических наук Юрий Доманский (Тверь), ведущая - профессор РГГУ, писатель Елена Зейферт, начало в 19.30.

«Васильковое звёздное поле»

«Васильковое звёздное поле»

Дмитрий МИЗГУЛИН

ДОМ, ГДЕ ЖИЛ ТЮТЧЕВ

Смеркается. Как наваждение

В морозном мареве огней

Проспекта сонное движенье,

Реклам дрожащее свеченье,

Мерцанье тусклых фонарей[?]

Иду по Невскому. Знакомо

И всё почти известно мне[?]

На миг остановлюсь у дома,

Увижу яркий свет в окне.

Напряжены, в морозной пыли,

Гудят чуть слышно провода.

Здесь жил поэт. Давно забыли,

В какие именно года.

Уже пустеют мостовые.

Смотри, из этого окна

Ему видна была Россия,

Была судьба её видна[?]

* * *

А всё-таки спеши, спеши,

Пусть даже ошибаясь снова,

Всю боль мятущейся души

Вложить в трепещущее слово!

Когда молчания печать

Твои уста сомкнёт навечно,

Ему - звенеть, ему - звучать,

То дерзновенно, то беспечно.

Но, покорясь своей судьбе,

Не ожидай вознагражденья:

Нет ни спасения тебе,

Ни состраданья, ни прощенья.

Сомнений чашу ты испил

И не тверди молитв упрямо.

Ведь всё равно не хватит сил

Изгнать торгующих из храма.

ПТИЧЬИ ПРАВА

Не имею - как маленький птах

Ничего - только небо да ветер.

Я живу здесь на птичьих правах,

Улечу - и никто не заметит.

Самолёты летят высоко,

Неизбежно надёжны турбины,

Бороздить им привычно легко

Высоты голубые глубины,

А меня - не встречают. Не ждут.

Нет надежды - но нет

и сомненья,

Не имеет значенья маршрут

И отсутствует пункт назначенья.

Как мне дороги эти права.

Пусть они называются -

птичьи -

Я лечу - и небес синева

Кружит голову вечным величьем.

А когда я однажды умру,

То душа рассмеётся на воле,

Где печалью звенит поутру

Васильковое звёздное поле

* * *

Застыл на распутье - не знаешь,

Проблемы - куда ни пойдёшь:

Налево - коня потеряешь,

Направо - любовь обретёшь[?]

Но ты молодой и упрямый,

Уверенно выбрал свой путь,

Решаешь - всё прямо и прямо

Вперёд - ни на шаг не свернуть!

Ни недруга рядом, ни друга,

Молчанье - зови не зови.

В тумане промозглом округа,

И нет ни коня, ни любви[?]

И нет ни привала, ни крова,

И нет ни покрышки, ни дна.

Тебе лишь дорога - основа,

Тебе только вечность дана.

И дали, туманные дали,

Где края достигнешь едва ли[?]

* * *

Из человека жизнь уходит,

А он, сердечный, мельтеша,

Ещё по жизни колобродит

Не чуя, как скорбит душа.

Ещё он женщин ловит взоры,

Ещё он весел, жив-здоров.

Ещё не знает приговора

Уже бессильных докторов.

Ещё он сам - сама беспечность,

Ещё не ведом смерти страх[?]

Но вот уже застыла вечность

В его тускнеющих глазах.

И он ещё не понимает

В своей избушке ледяной,

Что постепенно убывает,

Что завершает путь земной.

Друзей в застолье угощая,

Смеётся - всё пройдёт и пусть,

Но с удивленьем ощущает

Ещё неведомую грусть.

И зрелищ требует, и хлеба,

Но путь земной с трудом верша,

Уже готовится на небо

Его мятежная душа

* * *

Исчерпан февраль без остатка

До самых последних снегов,

Слабеет привычная хватка

Звенящих морозных оков.

Лишь солнце пригреет - синицы

Поднимут неистовый гам,

И отблеск лучей заискрится,

Скользя по лиловым снегам[?]

Но это - лишь завтра. А ныне -

Промёрзшие клочья небес.

И стонет под ветром и стынет

Не к сроку разбуженный лес.

* * *

В нашей жизни

всё предельно просто:

Вечность спрессовалась

до минут -

От роддома жизнь и до погоста,

Как один автобусный маршрут.

Всё размыто - судьбы, даты,

лица[?]

Жизнь, как неизвестная игра.

Школа, институт, завод,

больница,

Кладбище - конечная - пора!

И греша, вздыхаешь виновато, -

Эта жизнь даётся только раз,

Но об этом всем уже когда-то

Мудро написал Экклезиаст.

В час, когда нагрянет

смерть-старуха,

Подведёшь черту под "итого"[?]

Суета сует. Томленье духа,

Пустота и больше ничего.

В поднебесье тускло тают звёзды,

В темноте круги сужает бес,

Но поверь, что никогда не поздно

Будет достучаться до небес.

Охота на бозона

Охота на бозона

Владимир КОСТРОВ

* * *

Мы хлеб свой в Переделкине жуём[?]

Но вам, как мне, хотелось б очутиться

В Швейцарии, где церновским ружьём

Идёт охота на бозона Хиггса?

Зачем мы открываем супердверь,

Не признавая страхов и препонов,

Где в подземелье бродит суперзверь,

В роях летящих бешено протонов.

А вдруг, друзья, придётся нам понять:

Вселенские запреты непреложны.

А вдруг нам будет не на что пенять,

Когда поймём, что мы пока ничтожны.

Так надо ли стремиться на Парнас

Или расчёту сдаться на поруки.

Туда, куда недолетел Пегас,

Вползёт упрямый крокодил науки.

* * *

Я потихоньку умираю,

Сижу на лавке у стрехи