О женщинах - Сьюзен Зонтаг Страница 12

Исторически, а точнее доисторически, угнетение женщин сформировалось, вероятнее всего, из-за определенных практических мер, призванных обезопасить их особую биологическую задачу: деторождение. Все замысловатые формы угнетения женщин — психологические, политические, экономические, культурные — уходят корнями к биологическому разделению труда. Но тот факт, что женщины могут рожать детей, а мужчины — нет, едва ли доказывает, что мужчины и женщины фундаментально различаются. Скорее, он демонстрирует, какое тонкое основание у этой якобы «природной» разницы, вследствие которой женскую репродуктивную физиологию приравнивают к жизненному призванию с соответствующими узкими нормами характера и темперамента. Но даже эта физиологическая «природа» — не незыблемый факт с неизменными последствиями. Она тоже — часть истории, и эволюционирует вместе с историей. Если вся разница между женщинами и мужчинами держится только на том факте, что женщины заняты рождением потомства, то условия, в которых это призвание реализуется, претерпели колоссальные изменения: если «природа» и создала предпосылки для порабощения женщин, то история теперь создает объективные условия для их социального и психологического освобождения. Важность этой физиологической разницы между женщинами и мужчинами уходит в прошлое.

Промышленная революция обеспечила материальную базу для переосмысления рабства; после изобретения машин, более продуктивных и эффективных, чем бесплатный труд, стало логичным освободить людей от юридического принуждения к работе. Теперь же «экологический перелом» (увеличенная продолжительность жизни, плюс демографический взрыв, плюс истощение природных ресурсов) сделал не только возможным, но абсолютно необходимым избавление женщин от всех биологических обязанностей, кроме самых минимальных. Когда репродуктивный стандарт для женщин сократится до двух, одной или нуля беременностей (учитывая, что сейчас, впервые за всю историю, почти все дети доживают до взрослого возраста), вся якобы рациональная подоплека для репрессивного определения женщин как услужливых, домашних, воспитывающих детей существ схлопывается. Как промышленная революция заставила людей переосмыслить «естественность» рабства, так новая экологическая эра, в которую планета вошла в середине ХХ века, позволяет людям иначе взглянуть на до сих пор саморазумеющуюся «феминность» женщин. «Феминность» женщин и «маскулинность» мужчин — нравственно несостоятельные и исторически устаревшие концепции. Освобождение женщин мне видится такой же исторической необходимостью, как отмена рабства, — и, как отмена рабства, оно кажется безнадежной затеей ровно до тех пор, пока не восторжествует; а в своих психологических и исторических последствиях оно, может, даже более значительно, чем отмена рабства.

Однако каким бы анахроничным ни было угнетение женщин, его не победить без тяжелой борьбы, борьбы, воистину заслуживающей эпитета «революционная». Эта революция должна быть одновременно радикальной и консервативной. Консервативной в том смысле, что она потребует отказа от идеологии бесконечного роста (постоянного увеличения производительности труда и потребления; необузданной каннибализации окружающей среды) — идеологии, которую с равным энтузиазмом разделяют и страны, называющие себя капиталистическими, и те, что стремятся к коммунизму. Радикальной она будет в том смысле, что пошатнет и перекроит в корне авторитарные нравственные привычки, свойственные как капиталистическим, так и коммунистическим странам. Освобождение женщин — самая радикальная часть этого нового революционного процесса.

В противовес общепринятому современному представлению о революции, мое мнение таково: то, что раньше называли «женским вопросом», не только существует, но существует независимо от общей повестки политических радикалов. Маркс, Энгельс, Троцкий, Люксембург и Грамши считали угнетение женщин не отдельной проблемой, но частью классовой борьбы, которая решится с наступлением социализма. Я с этим не согласна. На деле ни одно правительство, которое стремится следовать заветам Маркса, не изменило положение женщин. Напротив, все коммунистические страны удовлетворились чисто либеральными нововведениями — вроде упрощенного доступа к образованию, работе и разводам, — но сохранили подавляющую монополию политической власти у мужчин и никак не изменили динамику угнетения, свойственную приватным отношениям полов. Однако эта явная неспособность стран, где к власти пришли левореволюционные правительства, «радикально» изменить жизнь женщин не удивительна. Ни в одном из назидательных заявлений главных теоретиков революции пролетариата о равноправии женщин не была действительно охвачена сложная суть проблемы. Марксисты не смогли оценить реальные масштабы сексизма, так же как не смогли, стремясь победить империализм, понять, насколько глубоко коренится расизм.

Теперь к вашим вопросам.

1. Что для вас значит идея освобождения женщин?

Сейчас часто говорят, что освобождение женщин невозможно без освобождения мужчин. Это клише имеет смысл, до определенной степени. У мужчин и женщин одна общая конечная цель: достичь истинной автономности, что означает быть частью общества, которое построено не на изоляции и подавлении личности, и не испытывать ущемления от него. Но это клише и опасно — тем, что не подразумевает конкретных стадий в процессе освобождения женщин. Как и многие правдивые клише, оно разоружает мысль и усмиряет ярость. Оно поощряет пассивный и исключительно реформистский взгляд на проблему. (Так, под ловким слоганом «Освобождение женщин равно освобождению мужчин» шведское правительство приняло в высшей степени поверхностный комплекс мер по обеспечению равноправия женщин внутри системы развитого либерального капитализма.)

Вне всякого сомнения, каждый человек в этом несовершенном мире нуждается в освобождении — как рабы, так и господа, как угнетенные, так и угнетатели. Но формирование справедливого общества — и борьба за него — не могут иметь единого, универсального сценария. Освобождение тайского крестьянина — не то же самое, что освобождение белого заводского рабочего в Детройте. Угнетение женщин в корне обусловлено иными факторами, нежели угнетение мужчин.

Как бы логично ни звучала идея, что освобождение мужчин и освобождение женщин — две части обоюдного процесса, на самом деле это просто неправда. Как бы мужчины психологически ни страдали от сексистских стереотипов, эти стереотипы дают им бесспорные привилегии. Мужчинам доступен более широкий спектр поведения, чем женщинам, и они обладают куда большей мобильностью в этом мире. (Просто подумайте о том, что в большинстве мест «в мире», куда женщина могла бы отправиться одна, она рискует стать жертвой агрессии или сексуального насилия. По сути, женщина находится в безопасности только «дома» или если ее защищает мужчина.) На этом самом базовом уровне, когда у тебя просто нет необходимости постоянно думать о своей физической безопасности, мужчинам всегда проще, чем женщинам. Мужчин (и женщин) угнетают другие мужчины. Но всех женщин угнетают все мужчины.

Это клише о том, что с освобождением женщин наступит освобождение мужчин, бесстыдно обходит стороной суровую реальность мужского доминирования — как будто существующее положение вещей никто специально не устраивал, никому оно не нужно и никто от него не выигрывает. А ведь истинно как раз обратное. Доминирование мужчин над женщинами дает выгоду мужчинам; освобождение женщин нанесет ущерб мужским привилегиям. Возможно, после этого наступит счастливое освобождение мужчин