Федор Раззаков - Бандиты семидесятых. 1970-1979 Страница 13

Три недели маньяк не давал о себе знать, после чего вновь вышел на свою кровавую охоту. Поздним вечером 16 октября на улице Лермонтова он напал на работницу конфетной фабрики, возвращавшуюся после второй смены домой. Преступник захватом руки сзади придушил ее, отнес в уединенное место и попытался изнасиловать. Однако в этот момент поблизости проходили люди, присутствие которых спугнуло маньяка. Он убежал, так и не сумев осуществить задуманное. А его жертва в тот же день заявила об этом в милицию.

К месту происшествия тут же примчались разыскники. Они обнаружили там шнурок от спортивной обуви и кусок простыни, который маньяк использовал в качестве кляпа. Эксперты ЭКО вынесли свой вердикт по поводу последней находки: при исследовании ткани в ультрафиолетовых лучах обнаружена часть штампа с начальными цифрами «96». Равномерные отверстия по кромке простыни могли означать, что она использовалась в качестве занавески или прибивалась к стене. Теперь сыщикам предстояло в поте лица просеять все организации, где эту простыню могли использовать в указанных экспертами качествах.

Позже выяснится, что эксперты ЭКО ошиблись, прочитав эти цифры как «96», хотя на самом деле там значилось «36». Однако это выяснится потом, а пока сыщики начали активную отработку этой улики. Было осмотрено белье во всех прачечных города и выяснено, что на большинстве простыней – штампы с наименованием организации. Путем сравнения образцов штампов исключили более 100 организаций. Затем определили, что только воинские части маркировали простыни штампами с цифровым наименованием. В числе их оказалось подразделение 96 444. Однако внимательно изучив порядок приема и выдачи белья в гарнизонной прачечной, выяснили, что зачастую белье одной части попадает в другую. Это значительно усложняло поиск преступника. Кроме этого, услугами этой же прачечной пользовались 12 предприятий, в общежитиях которых также обнаружили простыни с номерами воинских частей. Поэтому сыщикам пришлось проверять все воинские части и общежития этих предприятий. Поскольку это надо было сделать как можно быстрее, привлекли к этому делу дополнительно еще 20 сотрудников милиции плюс подключили к розыску особый отдел гарнизона.

Между тем в воинскую часть 96 444 был заслан «казачок», которого снабдили необходимыми воинскими документами на имя офицера политотдела Киевского военного округа. За шесть дней он под различными предлогами осмотрел личные вещи военнослужащих, обследовал места, где применялись простыни и ветошь, лично изучил контингент нарушителей дисциплины, провел зашифрованные допросы. Однако ничего ценного так и не выяснил. И это понятно: «казачок» искал преступника совсем не в том месте из-за ошибки экспертов ЭКО, напутавших с цифрами на простыне. Поэтому тогда многим казалось, что маньяка никогда не удастся найти. Но тут удача сама пришла в руки сыщиков.

8 ноября , примерно в одиннадцать часов вечера, участники одной из оперативно-поисковых групп услышали истошный крик женщины, доносившийся со стороны парка имени Первого мая. Милиционеры бросились на шум, однако никого там не обнаружили. Все же они немедленно оповестили по рации о случившемся ближайшие посты. Парк и прилегающая к воинским частям местность были блокированы. В итоге удалось задержать трех подозрительных мужчин, один из которых вызывал больше всего подозрений. Это был молодой человек без документов, одетый в штатский костюм и солдатские сапоги. Его доставили в Каменнобродский РОВД. Вскоре туда прибыл один из руководителей штаба по розыску маньяка Николай Водько. Проводивший допрос оперативник Талалаев доложил ему о своих впечатлениях: дескать, нутром чую, что это именно тот, кого мы ищем. Водько приказал привести задержанного и во время допроса лично убедился в правильности выводов своего коллеги.

Как выяснилось, задержанным оказался военнослужащий воинской части 61 436 (а не «96»!) Алмазян. Во время допроса он сознался, что переоделся в штатский костюм на продовольственном складе части, где последнее время был дневальным. К указанному месту отправили разыскников. И не зря – там их ждали неожиданные находки. На чердаке склада были обнаружены женские туфли и кофточка, сходные с теми, что были на одной из жертв. А в тумбочке Алмазяна сыщики нашли несколько других вещей потерпевших, в том числе серьгу и кольцо. Когда эти вещи предъявили Алмазяну, нервы его не выдержали, и он сознался в двух убийствах, а также в нескольких изнасилованиях и покушениях на убийство. Кроме этого, выяснилось, что еще до призыва в армию, на гражданке, он совершил три нападения на женщин, но остался неразоблаченным. Но, как говорится, сколь веревочке ни виться… Суд воздаст должное маньяку – он будет расстрелян.

Удар по «каталам»

В уголовной среде Советского Союза карточные шулеры («каталы») считались элитой. Было их тогда немного, и свои темные делишки они проворачивали в основном в крупных городах и на курортах. Однако по мере роста благосостояния советских людей эта категория преступников ширилась, привлекая в свои ряды все новых и новых людей. Особенно сильно это происходило в 60-х годах, причем дело было поставлено на солидную основу. Достаточно сказать, что именно тогда, в конце 60-х, группа «катал», прознав, что в Тбилиси проживает знаменитый еще в царские времена преферансист, предложила ему за деньги открыть свою «академию» и передать мастерство молодому поколению. Старик согласился. Так к началу следующего десятилетия в жизнь вошла целая плеяда профессиональных игроков в карты самого высокого пошиба, сколачивавших себе на этом целые состояния. В 80-х годах на место «катал» придут «наперсточники» – еще одна порода ловких мошенников.

«Каталы» делились на несколько категорий в зависимости от мест, где они обычно играли. Те, кто играл в такси, например, назывались «гонщиками», а те, кто предпочитал просиживать время в ресторанах или на тайных квартирах («катранах»), – «катранщиками». Последние считались элитой среди карточных игроков.

Иногда на этих «катранах» появлялись весьма высокопоставленные деятели из государственной, партийной и даже правоохранительной среды, в хобби которых входили карты. Именно на «катранах» между «каталами» и деятелями из высшей государственной сферы порой устанавливались самые доверительные отношения. Был, к примеру, такой случай в те годы. Когда один особенно ретивый оперуполномоченный встал поперек дороги «каталам», те на своей сходке решили убрать его весьма оригинальным способом. По их ходатайству один из чиновников МВД попросту подписал приказ о повышении оперуполномоченного по службе, и того с Петровки, 38, перевели на Огарева, 6, в Управление розыска МВД СССР.

Для решения наиболее важных вопросов «каталы» собирали «съезд» где-нибудь на природе или на одном из черноморских курортов. Делегатами «съезда» были руководители бригад. Наиболее важным на подобных слетах обычно являлся вопрос о территориальных разграничениях. В 1969 году в лесу недалеко от аэропорта Внуково «съезд» карточных шулеров, например, разделил территорию аэропорта между «каталами» из Москвы, Тбилиси, Днепропетровска и Киева.

Долгое время власти закрывали глаза на деятельность карточных шулеров, поскольку в числе их жертв в основном были зажиточные граждане, так называемые «красные буржуи» – цеховики, директора торговых баз, рынков и т. д. Однако после того, как ряды шулеров стали стремительно расти и в поле их деятельности все чаще стали попадать рядовые советские граждане, которые стали буквально заваливать органы правопорядка своими заявлениями, руководство союзного МВД решило дать бой «каталам».

В 1970 году в Москве состоялся первый в истории отечественной криминалистики суд над группой карточных шулеров. Особую пикантность ему придавало то, что в числе подсудимых оказался племянник Героя Советского Союза Мелитона Кантарии – человека, который в победном мае 1945-го был одним из тех, кто водрузил Знамя Победы над поверженным Рейхстагом. Одним из конвойных на этом процессе оказался хорошо ныне известный депутат Госдумы Александр Гуров (а в те годы он был всего лишь молодым милиционером). Он вспоминает: «Народный суд Тимирязевского района Москвы. Обстановка для суда тех лет вполне обычная: опухшие лица мелких хулиганов, ожидающих своих пятнадцати суток под надзором милиционеров; слезы и ругань разводящихся и алиментщиков; густой табачный дым и винный перегар в грязных туалетах; стриженные наголо и мрачные лица под охраной конвоя. Обычный рабочий день.

Лишь один зал – с хорошо одетой публикой и чинно сидящими на засаленных табуретках адвокатами из «золотой пятерки» – выделялся тишиной и даже торжественностью. Некий колорит этому также придавала фигура кавказца с блестевшей на его груди Звездой Героя. Это он в мае сорок пятого водрузил Флаг Победы над Рейхстагом. Фигура иногда распрямлялась и начинала косо поглядывать на дверь, откуда наконец крепкие парни из конвойной службы ввели трех стриженных под ноль молодых ребят. Степенно разместившись за отполированным грязным барьером, на так называемой скамье подсудимых, и поглаживая ершики, они стали перекидываться многозначительными взглядами с публикой. Затем «Встать, суд идет!».