Андрей Калитин - Время Ч. Страница 13

Глава 4

Гражданин узбекистана

Тайваньчик

Сначала я увидел его телохранителей. Их было двое. По крайней мере, я увидел только двоих. Сам хозяин скромно восседал за одним из столиков небольшого, но уютного кафе. Все, кто проходил мимо, считали то ли своим долгом, то ли за честь поздороваться с одиноким невысоким седовласым мужчиной в дорогом твидовом костюме и модных джинсах, великолепно сочетающихся с легкими теннисными туфлями. Трудно было поверить, что мы встречаемся с ним в декабрьской Москве, а не где-нибудь в Ницце или Каннах.

Итак, кто же мой таинственный собеседник? Его имя упоминается в десятке публикаций, связанных с так называемой русской мафией. Для прессы его имя уже стало нарицательным. Знакомьтесь, это знаменитый Алик, Алимжан Тохтахунов. Журналисты неизменно именуют его не иначе как Тайваньчик. Чего о нем только не писали: криминальный авторитет, торговец оружием, правая рука знаменитого Япончика. Да что там! Якобы Алик – его самое доверенное лицо, «смотрящий» в Европе. Да и про самого Алика не раз писали как о воре в законе, вознося на вершину криминальной иерархии. Он давно устал отвечать на эти обвинения. Сегодня Алик – один из самых известных лиц в московской «богемной» тусовке, меценат, поклонник большого спорта, неизменно помогающий сразу нескольким федерациям.

Но скандал, несколько омрачивший репутацию «любителя спорта», многим все еще памятен. Это случилось во время Олимпиады в Солт-Лейк-Сити, в США, в 2002 году. Именно тогда агенты ФБР, прослушивающие телефоны Алимжана, установили несколько странные, на их взгляд, беседы с неким Шевалье (скорее всего, известным московским ресторатором Шевалье Нусуевым, спортивным меценатом, убитым не так давно). В этих, кстати, весьма личных телефонных переговорах речь шла о... распределении мест на пьедестале почета в женском одиночном фигурном катании и танцах на льду. Обвинив Тохтахунова в подкупе судей, а затем еще и попытавшись свалить на него и отмывание денег русских преступных группировок, спецслужбы сразу двух стран – Италии и США – на весь мир отрапортовали о победе над русской мафией. Правда, спустя несколько месяцев Алика, арестованного в Европе, пришлось отпустить. Доказательств его вины ни по одному из предъявленных обвинений так и не было найдено. Запретив Алику въезд на территорию США и нескольких европейских государств, правосудие успокоилось. Правда, Черному, как и Тайваньчику тоже запретили въезд в Штаты, обвинив в связях с русской мафией в целом и с Аликом в частности. Михаил остался жить в Тель-Авиве, а Алимжан уже несколько лет живет в Москве...

С Михаилом Черным они учились в одной школе в Ташкенте. Правда, Алик покинул Узбекистан в далеком уже 1967 году. Но кто, как не он, мог бы приоткрыть тайну над так называемым среднеазиатским периодом жизни и деятельности Черного, рассказать о его первых знакомствах, в том числе в криминальном мире! С этой темы мы и начали разговор.

– А ты знаешь, я, как ни странно, больше всех пострадал от этих алюминиевых войн. Пострадало мое имя, – сказал Алик.

Я промолчал. Зная репутацию Тохтахунова, я был готов поверить, что от связей с ним страдала репутация десятка российских бизнесменов. Но что наоборот! Это был настоящий сюрприз. Значит, именно Алик пострадал от знакомства с Черным!

– Это правда, хотя я как бизнесмен никакого отношения к металлургии никогда не имел. Думаю, это все произошло от различного рода знакомств в этом мире. Миша Черный – это мой земляк, мой друг детства, с которым я учился в одной школе. Вместе с ним в футбол играли. Хотя он и помладше был. Мы тогда просто дружили, но в детстве каким можно было бизнесом заниматься? Он делал что-то свое, я был сам по себе. Потом мы, уже повзрослев, встретились в Москве, позже – долго общались в Париже, хотя я там мало с кем вообще поддерживал дружеские отношения. Вот так я попал в поле зрения самых разных спецслужб мира – через знакомство с Мишей. Хотя я сам, повторю, никогда никаким алюминием не занимался. А сам Миша нормальный, уважаемый человек. Из него на Западе сделали символ мафии умышленно, потому что он одним из первых в России сделал большие деньги. На Западе до сих пор не понимают, что к российскому человеку слово «мафия» вообще неприменимо. Нет у нас мафии, в том числе и в бизнесе. У нас другая система координат, другие правила. У нас, например, как считается? Есть «уважаемые» люди. На таких «уважаемых» людях, которые завоевали авторитет своими крутыми делами, поступками, строится весь бизнес, все отношения решают они. Ну и при чем здесь мафия? Она у них там – в США, Италии, Израиле. Они завидуют тому же Черному, потому что он сделал по-быстрому много денег. Как – я не знаю, говорю же, общих дел у нас даже в детские годы не было. А он создал первую крупную алюминиевую империю. У него есть потрясающее качество: он иногда умеет слушать людей. Иногда, когда ему это надо. Он чувствует людей, как хороший и тонкий психолог, – если Миша понимает, что человек рядом знает что-то лучше и больше, чем он, Черный обязательно прислушивается. Если бы он все делал в одиночку, разве все так у него успешно бы сложилось поначалу?! А что касается законности зарабатывания денег, то он все сделал законно. Другое дело, все мы знаем: редкие крупные капиталы делались честно. Но тут дело совсем в другом. У нас как бы законы были незаконные. Были в них дыры, лазейки. Надо было просто знать, как ими пользоваться. Миша знал, конечно, он – талант в такого рода операциях. Потому и сколотил состояние. Многие тогда пользовались этим. Кроме того, и налогов в стране не было. Кто их платил? Да никто! Были льготы, в том числе и в его бизнесе. Конечно, надо было этим умело пользоваться. Но теперь ему начинают задавать все больше вопросов со всех сторон. Это потому, что он богатый, приклеивают ярлык «мафия». Приходится ему который год по судам таскаться, на него же постоянно и пресса нападает. Он – загнанный. Но самое главное, он – нормальный жесткий бизнесмен, крупный бизнесмен. А когда говорят, что он такой жесткий, имеют в виду, что это, мол, он убил конкурентов и бывших партнеров. (О жертвах алюминиевых войн стоит рассказать отдельно. – Авт.) Ну как он мог убить? Он же за границей все время жил. Это, я считаю, все слух про его какую-то жестокость. Ты сам с ним пообщайся получше, все узнаешь и поймешь. Он все должен, наверное, сам рассказать – и про бизнес, и про то, как на него спецслужбы давят. Хочешь про Мишу узнать и про всю историю алюминия, надо прежде всего с ним обо всем поговорить. Тебе обязательно надо с ним познакомиться. Он очень откровенный человек, всегда говорит правду.

Алик действительно не занимался металлургией, но что-то мне подсказывало, что его с Михаилом Черным связывала не только общая подозрительность со стороны западных спецслужб и игра в футбол на асфальтовых «коробках» в Ташкенте. Совет Алик дал хороший – узнать обо всем у самого Михаила. Но скажет ли тот правду, окажется ли действительно таким общительным и откровенным? Об этом я думал, провожая Алика Тайваньчика до его машины, припаркованного у дверей кафе новенького «мерседеса». Охрана заботливо окружила иномарку, усаживая хозяина в салон. Алик на прощание махнул рукой.

Я знал: больше мы с ним, как и с Анзором Кикалишвили, о Михаиле Черном говорить не будем. Сейчас-то он без особого желания о нем рассказывал. Но меня больше интересовало другое: а знает ли уже сам Черный, что какой-то московский журналист обегал пол-Москвы и готов еще объехать полмира, чтобы узнать о нем как можно больше? Алик мне об этом не сказал. Но я почему-то был уверен: Черный уже все прекрасно знает. Он все больше представлялся мне в образе некоего спрута или паука, в сетях которого давно барахтаются, сами того не ведая, менеджеры и мафиози, чиновники и агенты спецслужб. Паутину за эти десятки лет Черный сплел огромную. И моя задача – не оказаться в ней, по крайней мере, раньше срока. Да, мы с ним должны обязательно встретиться. Позже...

Ташкент – город хлебный

Я долго старался как можно больше выяснить о том самом узбекском периоде жизни «цеховика» Михаила Черного, который словно пропасть зиял в его биографии. Спорт, вьетнамки, кооперативы – и вдруг такой стремительный скачок в олигархи, да еще какие – алюминиевые! Порой приходилось вновь и вновь возвращаться к началу этой истории, чтобы понять, как Михаил сколотил свои первые капиталы и что же за миллионы братья Черные вкладывали в алюминиевую промышленность. Я был уверен, что непременно есть люди, желающие знать о его узбекском периоде правду, которая почему-то никак не попадала в официальную биографию. В российской прессе информации о стартовом капитале Черного практически нет. Но если внимательно изучить отдельные факты биографий тех людей, которые в те годы окружали будущего российского олигарха, можно выстроить довольно любопытную версию.