Михаил Болтунов - ЗГВ: горькая дорога домой Страница 13

О судьбах двух молодых советских парней Андрея Беспалико и Николая Ковриги, которые совершили преступление против немцев и были приговорены английским судом к смертной казни.

«Я хочу просить Вас, господин фельдмаршал, — пишет Жуков, — обратить внимание на чрезмерно суровый приговор суда.

Осужденным Беспалико Андрею в настоящий момент двадцать лет, а Ковриге Николаю — восемнадцать лет. К началу вторжения немецкой армии на территорию Советского Союза Беспалико был шестнадцать лет, а Ковриге — четырнадцать лет.

Физическое и духовное формирование их, как достойных и добропорядочных граждан, протекало в период тяжелой оккупации гитлеровцами районов, где они росли и родились, проводимой на их глазах… политики истребления мирного населения, а затем уже на территории самой Германии, куда они были увезены в качестве рабов. Это не могло не сказаться на психологии этих несформировавшихся молодых людей, возненавидевших немцев.

Осужденный Ковриго, имея пятнадцать лет от роду, добровольно ушел на фронт защищать честь и достоинство своей Родины, был ранен, взят в плен. Трижды бежал из немецких лагерей, пока, наконец, не попал в штрафной лагерь, откуда был освобожден нашими уважаемыми союзниками по оружию.

Этих тяжелых обстоятельств, в которых обвиняемые находились, росли и воспитывались, суд не учел, поэтому вынес им такую суровую кару — смертную казнь».

Дальше Жуков говорит, что он верит в этих молодых людей, из них вырастут достойные граждане, полезные для общества. И потому обращается к Монтгомери с покорнейшей просьбой: смягчить участь осужденных, заменив смертную казнь на срок отбывания в тюрьме.

Право же, эти строки читаешь со спазмом в горле. Великий Маршал молит о спасении двух молодых душ. Но ведь он посылал на смерть тысячи. Посылал. Как требовала того страшная военная необходимость. Иного пути у него просто не было. Не изобрело человечество другого пути к победе и спасению.

Но без этой трагической надобности полководец не желал сгубить ни одного человека, ни единой души.

Увы, были во главе группы и люди с совершенно противоположными принципами.

Мне рассказывали как-то ветераны-авиаторы дикий случай, в который и поверить-то трудно.

На Сандомирском плацдарме переправу через Вислу охраняли наши летчики. Приказ Командующего фронтом Маршала Ивана Конева был таков — не допустить к переправе немецкие бомбардировщики.

В одном из налетов под натиском наших «ястребков» «юнкерсы» стали беспорядочно сбрасывать бомбы и уходить. Несколько бомб упало у переправы, сорвало один или два понтона и их унесло течением.

Комендант в панике доложил Коневу о том, что переправа разбита немецкой авиацией.

Не разобравшись, командующий фронтом приказал расстрелять летчиков дежурной эскадрильи.

И уже привели шестерых пилотов, сняли с них ремни, сорвали погоны. До «вышки» оставался один шаг.

За подчиненных вступился Главком ВВС Новиков. С облета переправы вернулся заместитель командира авиационной дивизии Еремин и доложил — переправа цела, исправно действует.

Но Конев закусил удила. Опьяненный безграничной властью, он стоял на своем: расстрелять. Расстрелять просто так, ни за что, раз сказал «великий полководец» Конев.

Кто мог отменить приказ комфронта? Только Верховный. Новиков бросился к аппарату. Сталин подозвал к телефону Конева, а тот: «Вам наврали, товарищ Сталин».

Но Коба велел отпустить летчиков.

Нечеловеческий, по своей дикости, случай. А ведь немало лестного читал о Коневе. Экий он был отзывчивый, чуткий к подчиненным. Историю эту услышал почти в сорокалетнем возрасте, а должен был знать лет на двадцать раньше, когда сам стал солдатом, потом курсантом, лейтенантом.

Сколь радужны были мои ожидания, и сколь печальна встреча с реальностью — с матерщиной и бранью, с барством и презрением к младшему по званию.

Увы, многие, вылезая в высокие чины, напрочь забывают откуда вышли сами.

Ведь Конева самого чуть не расстреляли под Москвой. Спас его Жуков. Но сколь коротка и амбициозна маршальская память.

Что поделаешь, как ни горько в этом признаваться, командовали группой войск и такие «полководцы». Надо думать, не всегда самые лучшие, самые честные, самые человечные.

Но это что касается руководителей, а если говорить о группе войск, то время уже признало неоспоримый факт — ГСОВГ, ГСВГ, ЗГВ была мощнейшей военной группировкой в мире.

Но мало кто знает, что ее история — это история не наращивания, а постоянного сокращения и, наконец, полного вывода войск.

Началось оно, по существу, с первых месяцев деятельности группы. Из советской оккупационной зоны были выведены две армии — 5-я ударная и 47-я, несколько корпусов, 50 дивизий.

В середине 60-х годов оказалась расформированной 18-я гвардейская армия. В конце 70-х годов, в соответствии с советской мирной инициативой, с территории ГДР вышли на Родину несколько дивизий.

И наконец, последний этап. 1990 год, односторонняя «горбачевская» инициатива полного вывода Западной группы войск.

В последние годы сокращают свои воинские контингенты в Г ермании и США, Великобритания, Франция. За 1992–1993 годы вместе взятые они вывели 3 дивизии, в то время как в Россию возвратилось 13 дивизий.

После завершения вывода на территории ФРГ остается армейский корпус и дивизия США, по одной бригаде Великобритании и Франции.

Однако будем справедливы — история группы войск — не улыбки из-за берлинской стены. Это прежде всего десятилетия «холодной войны» и напряженности.

Германия в планах американского штаба проходила под кодовым названием «серая земля».

В страхе перед армадой советских танков НАТО понарыло вдоль границы колодцы, оснастив их ядерными боеприпасами.

Взгляните на карту немецкого государства. С той и с другой стороны больше тысячи военных гарнизонов, не считая баз, складов, аэродромов. Германия, будто вечный солдат, вдоль и поперек перепоясана бетонными стенами военных объектов.

Сейчас много суждений, следовало ли держать столько войск в Германии. Мой ответ, наверняка, не удовлетворит скептиков и потому сошлюсь на мнение Ф. Карлуччи, который в бытность свою Министром обороны США докладывал Президенту и конгрессу: «Наличие крупных обычных сил и потенциала ядерного устрашения предотвращали войну между сверхдержавами в течение более 40 лет».

Да, в почти полувековой истории группы войск были разные страницы.

Тяжелое, взрывоопасное противостояние двух военных союзов, восстание немцев в 1953 году, блокирование границы ГДР с Западным Берлином, вхождение нескольких дивизий из состава ГСВГ в Чехословакию в 1968-ом.

Но самый страшный для войск Советского Союза в Германии, как впрочем, и для всего мира — год 1961-й. Год Карибского кризиса и возведения Берлинской стены.

О «Карибах» сегодня известно больше, но ведь в октябре 1961 года мы тоже были в шаге от третьей мировой войны. И не где-нибудь на далекой Кубе, а в сердце Европы.

Американские и советские танки стояли лоб в лоб, на дистанции прямой наводки. Уже тогда американцы подивились выдержке наших танкистов. После того как спала горячка первых дней противостояния, солдаты США стали открыто вылезать из боевых машин, и только на советской стороне словно все вымерло. Ни единой живой души, лишь зловещие жерла танковых орудий, направленные в сторону противника.

Оказывается, экипажи менялись ночью. Тогда же передавалась и пища.

Не знаю, была ли необходимость в такой предосторожности, но то, что танкисты ГСВГ умели стрелять и были исключительно мобилизованы, сомнений нет.

Думаю, историкам еще предстояло осмыслить ту трагическую ситуацию, когда мир стремительно катился в бездну ядерной войны.

Д. Кеннеди в своем распоряжении написал: «Обеспечить любой ценой свободный доступ из Западного Берлина в Восточный». Вчитайтесь в слова американского Президента — любой ценой!..

Н. Хрущев отдал Главкому Группы Маршалу И. Коневу приказ: если американцы начнут демонстрацию силы, открывать огонь, бить боевыми снарядами.

Слава Богу, не случилось ни того, ни другого.

Пусть история не имеет сослагательного наклонения, зададимся страшным вопросом: а если бы случилось?

Если бы победило так называемое «рабочее восстание» в 1953 году, а американцы попытались выполнить безумное распоряжение своего Президента в 1961-ом, кто мог дать гарантию, что события не стали развиваться бы по ближневосточному или югославскому сценарию? Только с двумя поправками — США и СССР — не Югославия, а ядерные ракеты, бомбы, фугасы — не автомат Калашникова.

Накануне окончательного вывода западная пресса была единодушна: войска группы — «оккупационные» войска. Они подавили «рабочее восстание», а в 1961-ом блокировали Берлин. Бывшие советские союзники — США, Англия, Франция — спасли Берлин. И потому они — «защитники демократии».