Андрей Курков - Публицистика (размышления о настоящем и будущем Украины) Страница 13

Похоже, что проблема у нас уникальная. В Польше новая элита есть, в Германии тоже. Хотя и Германия не без проблем – у них проблема, правда, обратная: не хватает нескольких сотен тысяч квалифицированных рабочих, инженеров-механиков, техников и т. д. До того дошло, что в немецкие ПТУ, расположенные в соседних с Польшей городах и городках, приглашают учиться польскую молодежь. Стипендия от германского правительства – 600 евро. Ночевать могут ездить домой, а могут в общежитии. Перспектива понятна – эти польские инженеры и квалифицированные рабочие получат гарантированную работу в Германии. А какую гарантированную работу получит у себя дома новая элита? Гарантированную зарплату, и пенсию, и льготы, и радости – это понятно. А на самом деле? В Министерстве экономике и сейчас младшими чиновниками пишутся проекты, которые наверху и не читают, и не рассматривают. Лаборатории социальных и экономических экспериментов – это я так условно называю возможные отделы – или засекречены, или не существуют. Простите меня, защитники животных, но всякое новое и неизвестное обычно испытывается на белых мышках, потом – на серых крысках, а уже потом – на НОМО-НЕ-ОЧЕНЬ-SAPIENS. Чтобы проводить опыты на мышах, нужно хотя бы пару курсов университета закончить. А тут обещают курсы государственного молодого бойца. Который будет работать под началом очень не молодого государственного генерала. Что-то это мне напоминает… Да и есть, вроде, уже человек с идеями недалеко от руля государства – тот, которому позволили и профинансировали исполнение национальных проектов.

А может, начнем просто с повышения качества университетского образования и с уголовного наказания за торговлю диссертациями и дипломами?! Может, повременим с конституционной ассамблеей? Новые законы создают новую юридическую реальность, а нам нужна новая жизненная реальность. А новая жизненная реальность начинается с образования и воспитания новых поколений. Конституция – не больна. Она просто часто не действует и не действовала, потому что больным является общество. Из больного общества новую элиту не выкуешь. Ни с помощью собеседования, ни с помощью фильтрации. Нет, я не пессимист! Но я не верю в «лучшее сегодня уже завтра!». Я знаю, с какой скоростью растут деревья и с какой скоростью растет трава. Я знаю, сколько лет надо проводить эксперименты в медицине и физике, прежде чем результаты экспериментов утверждаются и превращаются в фармакологический или иной товар. Давайте спешить медленно и одновременно пытаясь задействовать обе половинки мозга. Руками, конечно, работать легче, ими и показывать можно в разные симпатичные стороны, в том числе и в сторону будущего. Но «ручная элита» не построит новое государство.

Март 2011

Почты, телеграфы, вокзалы…

Третий весенний день на дворе, солнце светит – тепло обещает.

Самые страшные сосульки уже позади – или упали, или выкапались под солнечными лучами. Законы природы никто пока не отменял, и они, на удивление, действуют даже на нашей территории. Именно их действие, которое в каждом человеке отражается скорее эмоционально, чем иначе, создает в нас приятную иллюзию стабильности. Зимой мы знаем, что будет весна, и она действительно приходит. Летом, устав от отдыха, мы знаем, что вскоре наступит осень, дети пойдут в школу, родители поедут к своим родителям в села выкапывать картошку и т. д. А когда выкопают, то поймут, что скоро зима, и они к этой зиме готовы. Вот что значит постоянство. Есть более обидное слово, обозначающее то же самое, – рутина. Хотя мне это слово нравится. Оно же происходит, если мне не изменяет моя лингвистическая память, от французского слово route – то есть «путь». Отсюда и всем известное слово «маршрут», то есть путь от пункта А в пункт Б. Мы все ходим и ездим маршрутами. Я не буду касаться маршрутных такси и автобусов, об этом, возможно, в другой раз. А вот о регулярных, рутинных ежедневных маршрутах каждого из нас поговорить хочется. Помню, когда мы с женой поселились на Троещине на проспекте Маяковского, то первым делом изучили квартиру, а потом отправились изучать окрестности, на ходу решая: где мы будем покупать продукты, где будем пить кофе, где будем оплачивать коммунальные платежи и откуда будем отправлять письма и бандероли. Разобравшись, зажили здорово и счастливо, проведя «мысленные» маршруты во все необходимые учреждения. То же самое делали еще несколько раз, переезжая с места на место. Именно понимание системы бытовых координат делает жизнь человека удобной, легкой и даже приятной. И наоборот, возникающие перемены, навязанное внешними силами изменение в этой системе бытовых координат ранят человека иногда сильнее грубого слова. Человек, привыкший покупать продукты в одном и том же магазине, знающий в лицо и даже по именам продавщиц, может впасть в длительную депрессию, придя однажды за продуктами и заметив, что магазина больше нет, а на витринах большими буквами написано «Аренда. Продажа». Мне трудно сейчас сосчитать, сколько подобных эмоциональных травм я пережил за последние двадцать лет. Самая тяжелая из них – это, без сомнения, глупое и явно связанное с коррупцией уничтожение Сенного рынка на улице Воровского в Киеве. Мы с женой ходили туда по выходным. И за продуктами, и за впечатлениями. Я знал многих торговцев, я покупал бэушную мебель в мебельном комиссионном на нижнем дворе, сразу за рядами антикварщиков и продавцов запчастей к давно вышедшей из употребления технике. Помню, как рядом с Сенным рынком начали строить станцию метро, чтобы люди могли из любой точки города доехать до этого рынка, который, кстати, был намного моложе Бессарабки, но на столько же легендарнее Центрального рынка Киева. Версий уничтожения Сенного рынка я слышал несколько, но от этого мне никогда не становилось легче. Из окна квартиры моего товарища, живущего на Гончара, я часто смотрю на руины рынка и вспоминаю его «живым» и заполненным людьми. Все остальные потери на фоне истории Сенного рынка кажутся блеклыми, не очень важными. Помещения магазинов меняют вывески, хозяев, тип продающихся товаров. Кафе становится баром, салон красоты превращается в стоматологическую клинику. Все это отвечает понятию «рынок», не тому, который Сенной, а тому, который «капиталистический». Однако при всей скоротечности и непостоянстве «капиталистического» рынка оставались наряду с блуждающими по рукам хозяев «нежилыми помещениями» и «торговыми площадями» институции, олицетворяющие стабильность государства, институции, которые необходимо, по словам Ленина, захватывать при начале любой революции: «почта, телеграф, вокзал». Двадцать лет водили меня мои ноги на Владимирскую к почтовому отделению номер 25. Получал я там и письма, и посылки, и даже денежные переводы. И вот в самом конце прошлого года объявление, приклеенное на двери почты, сообщило, что по решению какого-то районного суда почта обязана освободить помещение до 31 декабря 2010 года. Сообщалось, что отделение никуда не переезжает, а просто ликвидируется. На многочисленные возникшие вопросы сотрудники почты ни одного внятного ответа дать не могли. Они просто не знали, какому почтовому отделению передадут новый объем работы. Отправился я изучать окрестности и выбрал для индивидуального получения почты ближайшее отделение по адресу Ярославов Вал, 8. И стал потихоньку, не без труда привыкать к новому месту и новым лицам. Не могу сказать, что успел привыкнуть, но вчера злой рок (боюсь, что капитализм тут ни при чем) подкосил меня в очередной раз. На двери почтового отделения номер 34 был приклеен листок, из которого мне стало известно, что помещение почты было продано городской властью с аукциона и согласно решению почтовое отделение должно освободить помещение до начала мая 2011 года. Если кто-то говорит, что жизнь стала стабильнее, то я позволю себе с этим не согласиться! То, что сейчас происходит, очень похоже на какую-то странную «революцию». Телеграф меня не интересует, его, наверное, давно захватили, но то, что после захвата почтовых отделений продавцы любой государственной или коммунальной собственности могут добраться и до вокзалов, это меня пугает. Я вокзалами пользуюсь часто, и Киевским, и Львовским, и другими. Любой вокзал крупного города можно легко переоборудовать в торговый центр или гипермаркет, но зачем доводить ситуацию до абсурда?!

Март 2011

Крупное зло и мелкие мы

Мельчаем мы, дамы и господа, мельчаем с ужасающей скоростью. То ли было дело раньше. Если стройка – то стройка века, если враг – то враг народа! А сейчас? Я не говорю о том, что цифра 46 миллионов (это вроде как нас с вами 46 миллионов) очевидно вводит в заблуждение. Сколько раз я ни выходил на улицу, притом в самые людные места, там оглядывался, и становилось грустно… Не такие уж людные эти «людные места», ну уж точно не такие, как прежде.