Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6369 ( № 17 2012) Страница 13

и жалость.

Что, кости в Лету - и молчок?

Когда ж конец коловращенью?

Неужто к вечному отмщенью

приговорил Ты бедных нас?

И Бог ответствует беззвучно:

"Творил вас и люблю поштучно.

И рай для каждого из вас

по нраву, вкусу и по вере

готов. И к этой высшей мере

вам приговор - лишь только к ней.

В пасхальные вольются чаши

святым вином страданья ваши.

Я не забыл Моих детей!

Я сам страдаю вместе с вами.

Какой-то сбой, видать, в программе.

Но мы починим Бытие

все вместе, как в семье ведётся!"

Шепчу, прищурившись на солнце: 

"Да будет царствие Твое!"

***

Холодный день, дождливый и прекрасный,

свеж, словно мысль, пришедшая с утра,

о том, что нам дарован путь опасный,

чтоб приняли мы сторону добра.

Да, легче проклинать свою судьбину,

чем вновь отстроить взорванный собор.

Да, легче слать пророку камни в спину,

чем вдумчивый вести с ним разговор.

Да, легче клянчить благ у толстосумья,

чем одолеть колдобины дорог.

Да, легче исцелиться от безумья,

чем жить с безумьем под названьем - Бог.

«Чтобы выдумать новый, несовершенный миг»

«Чтобы выдумать новый, несовершенный миг»

ЛИТРЕЗЕРВ

Сергей КУПРЯХИН

Автору 18 лет, живёт в Москве, посещает одно из старейших московских литобъединений "Жизальмо". Оканчивает первый курс МПГУ им. Ленина, факультет славянской и западноевропейской филологии (СиЗЕФ). Ранее публиковался в районных газетах и в сборнике "Жизальмо".

М.К.

Камни рёбрами прорезают пологую грудь,

Здесь ни выть, ни плакать, ни лесом сухим вздохнуть.

Говорящие головы падают под мечом.

Не жалей, о Господи, ни о чём.

Наши травы, кровью политы, взошли.

Всадник шпорами колет, земля под копытом пылит.

Умирает трава, обращается кровь в родник.

И иссохший Господь губами к воде приник,

Чтобы выдумать новый, несовершенный миг,

Где вода по-новому заговорит.

Где трава по-новому высохнет вспять,

Где получится как-нибудь убежать,

Где получится молча уснуть в тени...

Где не услышит он: "Господи, сохрани!"

***

Небесные рамки, и звонкая малиновая клубника.

Пасторальный пейзаж. И пейзанка в тунике.

Короткая жизнь в неурезанном длинном миге,

И горячий рассвет над сиреневой мать-водой.

Акведуки цветут жизнью, как земля цветёт тленом.

Жезлы дерева - вверх и колеблются впереди.

Умирает душа неистерзанная постепенно.

Умирает плоть - после того как душа - в пути.

Вишня падает с дерева, на мгновение отражаясь солнцем,

И мне кажется, жизнь - это солнце в падавшей вишне.

Всё, конечно, прошло. А трава - и земля - это лишнее,

Но как дереву быть без травы и без этой земли?..

Но как жизни быть - без дерева, солнца, травы и земли,

Распустившимся цветом под ветром голодных степей?

Если корни по капле могильные камни сломать смогли,

Значит, стоимость жизни выше стоимости смертей.

***

В углу стола рассыпанная соль.

Искра бежит по проводу тревожно.

Выводит зуммер длинной фразой ноль,

И ноль крадётся к сердцу через кожу.

А небо льётся по рябине жёлтой,

И губы не находят слова "мёртвый".

Мой птичий голод выспренно неправ,

Рука проходит к солнцу сквозь рукав,

Чтоб дотянуться до своих - до птичьих прав,

И остаётся в темноте - искомой.

А солнце просыпается из комы,

Внимая провидение  вольфрама

И вынимая профиль из окна

Подсвечиваньем угловатой рамы,

И - только гладкошёрстная спина

Тугого, но рассохшегося кресла.

Как худший плод мошенничества Теслы,

Искра проходит телефонный провод,

Преобразуясь из причины - в повод.

Пародии от Евгения Минина

Пародии от Евгения Минина

ФОНАРИЧЕСКОЕ                                                                                                                     

Красная заря

на исходе дня.

Тень от фонаря

имени меня.

Наталья Горбаневская

Жёлтые поля,

сочная трава.

Кружится земля,

словно голова.

Синие моря

Плещутся, пьяня.

Всё от фонаря

имени меня.

ПОЛОВИНОНЕННОЕ

Быть знаменитым некрасиво[?]

Не надо заводить архива[?]

Тут не поспоришь - Пастернак,

Уж он-то ведал, что и как.

Роберт Винонен

Вставай, проклятьем заклеймённый[?]

Кипит наш разум возмущённый[?]

Писать мне сложно без цитат,

Потомки, думаю, простят.

Ночь. Улица. Фонарь. Аптека[?]

Живи ещё хоть четверть века[?]

Живу три четверти почти,

Чтоб классику в народ нести.

ТЮТЧЕВИДНОЕ

Чтобы от века не отстать

И хоть чуть-чуть прибавить прыти,

Купил компьютер я и принтер -

У них особенная стать.

Анатолий Суздальцев

Чтоб посылать стихи в печать,

Купил компьютер, принтер, флешки,

Я их осваиваю в спешке -

Умом компьютер не понять!

И вы мне можете поверить,

Наступит сразу благодать,

Такое я начну  писать -

Аршином общим не измерить.

Пятикнижие

Пятикнижие

ПРОЗА

Алексей Иванов. Комьюнити . - СПб.: Азбука, 2012. - 320 с. - 12 000 экз.

Мы уже привыкли, что в современной художественной прозе логика - не обязательная и даже редкая гостья. Читатель - заложник поклонников иррационального, и фабула сегодняшних шедевров не просто шита белыми нитками, а даже напоказ, любовно, с лицевой стороны шита. Фабулой новый роман Иванова "Комьюнити" не порадует - или не разочарует, кому как. И всё же это одна из немногих негармоничных вещей, о которых можно сказать полноценное "но". Но: в этом романе режуще-узнаваемые речевые характеристики и есть несколько сцен, которые написаны блистательно. Вот трое сидят за одним столом в ресторане - и общаются друг с другом при помощи смс. Вот человек идёт навстречу смерти и взывает о помощи в сетевом сообществе, но "друзья" игнорируют его, потому что всё это слишком муторно, зато прямо сейчас можно заняться сексом. В широком смысле "Комьюнити" - роман о безграмотности: речи, конечно же, но и о неряшливости чувств, неосновательности побуждений. Как сатира - слабо. Как зарисовки с натуры - хорошо.

ПОЭЗИЯ

Асар Эппель. Моя полониана : Переводы из польской поэзии. - М.: Новое литературное обо[?]зрение, 2012. - 448 с. - 1000 экз.

В предисловии к сборнику Асар Эппель признаётся, что название "Моя полониана" он считает "задиристым и самонадеянным". Но подборка действительно даёт представление о польской поэзии от Ренессанса до современности - поэтому "полониана". В ней чувствуются единый стиль, индивидуальность подборки, отличный поэтический вкус - поэтому "моя". Эппель, влюблённый в своё дело, уверяет, что "польский язык сам по себе прекрасен". Мы можем поверить мастеру на слово, но, читая его переводы, диву даёшься, как силён и гибок русский язык, на котором идёт работа, как оживаёт в нём польская силлабика, не вполне для него удобная. Польская эротическая поэзия, деревенская и мещанская социальная сатира XVI века, вирши, полные фольклорных и этнических мотивов, гармоничные строгие стихи и развинченные верлибры века XX - всё читается легко и - что почти невероятно - редко напоминает о том, что перед нами перевод.