Всеволод Чаплин - Вера и жизнь Страница 14

Третье поколение коммунистических деятелей это поняло и стало «брать от жизни все». Оно «слило» СССР, понадеявшись на западный стандарт сытой и спокойной жизни. Однако само скоро оказалось «слитым» – самостоятельной мировой роли для этих людей Запад не предусматривал.

Сейчас – и пусть ругают меня «справа» и «слева» – я готов сказать: нужно было сохранить систему советской власти и социалистическую экономику, дав всему этому религиозное содержание, православное и отчасти мусульманское, при всем внимании к некрупным религиозным меньшинствам и к интересам неверующих. Не надо было полагаться на внешних советников. Нужно было начать диалог с позднесоветской молодежью, дав ей возможность выстроить новую глобальную миссию России – эта миссия, о которой я скажу ближе к концу книги, была бы более привлекательна, чем опустошающий «вещизм». Думаете, такая возможность, упущенная в 90-е годы, не открыта нам сейчас?

Люди ищут справедливости, высших смыслов, переустройства мира. Нам нужно дать им возможность осуществить то, что они хотят, мирными, законными, но очень прямыми способами. Мы должны объединить этих людей. Мы должны здесь, в России, осуществить лучшие идеалы Святой Руси, халифата, СССР, то есть тех систем, которые бросают вызов несправедливости и диктату узких элит над волей народов. Если мы сможем ответить на самые сокровенные, самые смелые мечтания людей по всему миру, нам никакой терроризм и экстремизм будут не страшны. Мы будем идейно, духовно, нравственно сильнее любой злой силы. С терроризмом нужно бороться силой – это зло, которое уговорами, толерантностью, примиренчеством, пацифизмом, пораженчеством не истребишь. Однако силового ответа мало, поскольку даже самые сильные армии и спецслужбы не смогут победить угрозу, когда она захватывает умы и души людей. Некоторые люди вступают в запрещенную во многих странах террористическую организацию «Исламское государство», будучи настроенными на поиск справедливости и глобальной миссии, но их обманывают, они оказываются в чудовищно, убийственно грязных руках. Нам, России, нужно, чтобы лучшие люди, стремящиеся переустроить мир, шли к нам, объединялись с нами в разных странах, а может быть, и приезжали сюда, чтобы вместе с нами работать.

Уже в первой половине девяностых большинство людей, надавно жаждавших перемен по западному образцу, начало откровенно тосковать по советским временам. К этому побуждали не только экономические проблемы – обнуление сбережений, развал социальной системы, разгул криминального «бизнеса», откровенное надувательство ваучерной приватизации по Чубайсу. Гордые советские граждане вдруг оказались жителями страны, об которую в мире вытирали ноги. Распад СССР сделал десятки миллионов русских людьми второго сорта. Не случайно Всемирный русский народный собор – организация, созданная в 1993 году по инициативе общественников, подхваченной митрополитом Кириллом, – в середине девяностых заявил, что русский народ есть «разделенная нация на своей исторической территории, которая имеет право на воссоединение в едином государственном теле».

Вчерашние либерал-демократы и западники становились ярыми противниками курса Ельцина – Гайдара. В Верховном Совете многие понимали, что мнение народа склоняется в сторону контрреформаторов. Это не могло не привести к конфликту с президентской властью. Все разрешилось кризисом сентября – октября 1993 года. Импичмент Ельцина был неизбежен, и его окружение пошло на обострение. Печально знаменитым указом № 1400 Ельцин, вопреки Конституции, распустил Съезд народных депутатов и Верховный Совет – формально для запуска конституционной реформы, фактически ради сохранения собственной власти. Люди начали стягиваться к Белому дому. Конституционный суд не признал действия Президента законными. На всю страну прозвучали слова главы КС Валерия Зорькина, адресованные Ельцину: «Вы покинули конституционное поле. Вернитесь в него». В ответ оголтелые сторонники «демократии» на митингах кричали: «Зорькин-позорькин»! Впрочем, большинство людей понимало, что происходит беззаконие. 24 октября Съезд народных депутатов объявил Ельцина низложенным, но реально отстранить Президента от власти парламентарии не могли и не пытались. Началось двоевластие и силовое противостояние – сначала относительно вялотекущее.

Кому-то в 1993 году казалось, что определенная точка зрения победила, что люди, активно не принимавшие советскую действительность, стремившиеся навсегда утвердить в обществе демократию западного образца и капитализм, одержали окончательную победу. И что никто никогда на уровне принятия государственных решений не будет оспаривать этот курс так, как оспаривал его Верховный Совет в начале 1990-х.

Но история сложилась иначе. Наше общество, а потом и государственное руководство, народ, а потом и власть, исполнительная и законодательная, все в большей мере начали понимать, что не получится в России силой оружия – или силой убеждения, политического давления, промывания мозгов, обмана – утвердить однозначную ориентацию на Запад.

Да, в России всегда существовали либеральные политические группы – прозападные или пророссийские. И они имеют очень важное место в политической жизни. Более того, их роль в обществе будет периодически то увеличиваться, то уменьшаться – так же как и роль консерваторов, ориентированных на самостоятельность России и не приемлющих капитализм в его нынешнем виде. И те и другие имеют свое право на участие в истории страны, в ее настоящем, в тех дискуссиях, которые происходят, – и, безусловно, они будут играть определенную роль в будущем страны.

Но в течение второй половины 1990-х годов и всего отрезка текущего столетия, который мы прожили, однозначный диктат прозападных сил не получился. Люди стали возвращаться к пониманию необходимости самостоятельного развития, начали спорить с якобы бесспорными идеями западной демократии и капитализма. Сегодня, по большому счету, уже нельзя сказать, что победа одной политической группы, одержанная в 1993 году при помощи оружия, имеет какое бы то ни было значение для государственного строительства и преобразований, которые происходят в стране. Жизнь все расставила по местам. История выпрямила кривизну, которая произошла после одностороннего политического давления.

Это вовсе не значит, что сегодня надо унижать, растаптывать, исключать из жизни страны те силы, чья идея взяла верх в начале 90-х. Будем надеяться, что консерваторы и либералы, западники и почвенники, приверженцы разных взглядов на развитие страны будут иметь адекватное своей численности, интеллекту и практическим делам значение в построении будущего.

Каждый социальный слой должен адекватно участвовать в определении того, как нам жить, и ради чего жить, и что является главным. Чтобы это всегда было так, важно помнить жертвы трагических событий, разделявших наш народ, и уроки этих событий. Разные слои – простой народ, интеллектуалы и некнижные люди, жители Москвы и регионов – все это группы людей, которые никуда не денутся. И значит, к ним нужно прислушиваться до того, как в обществе начинается разделение, чреватое насилием и гражданской войной.

Парламентская сторона конфликта обратилась за посредничеством к Церкви. Митрополит Кирилл подхватил идею, в то время как другие иерархи прятались и ждали, чья возьмет. Без особого желания, но все-таки согласился с предложением стать медиатором Патриарх Алексий. Через некоторое время удалось убедить и президентскую сторону в том, что переговоры нужны, а Церковь – достойный посредник. Ельцина помог уговорить руководитель его администрации Сергей Филатов, у которого сложились личные отношения с заместителем председателя ОВЦС архимандритом Феофаном (Ашурковым), нынешним Казанским митрополитом. Я готовил некоторые документы и поддерживал связь с Белым домом – в том числе через иеромонаха Никона (Белавенца), который все время находился там по зову сердца и мог запросто зайти к председателю ВС Руслану Хасбулатову или к Александру Руцкому, который по парламентской «версии» исполнял обязанности президента.

Переговоры начались 1 октября – за пару дней до трагической развязки. Некоторые сегодня утверждают, что они были безрезультатны. Это неправда: была достигнута и положена на бумагу договоренность отвести войска от Белого дома в обмен на разоружение сторонников Верховного совета, а главное – сохранить и тогдашний парламент, и президентский пост за Ельциным. То есть по сути ситуация должна была вернуться ко времени до Указа № 1400.

То, что произошло дальше, разные стороны до сих пор интерпретируют по-разному. Мы, наверное, никогда не узнаем, кто первым начал стрельбу у Белого дома 3 октября (в «Останкино» в тот же день нападавшей стороной однозначно были сторонники Верховного совета). Но выгоден радикальный сценарий был именно президентской стороне – парламентскую компромисс устраивал. Симптоматично, что на провластных телеканалах (других тогда не было) в эти дни постоянно слышались призывы «покончить» с консервативным составом депутатского корпуса и упразднить систему советов. Подобные настроения царили и в коридорах власти.