Андрей Мирошниченко - Когда умрут газеты Страница 14

Ощущение заниженности интернета как источника информации есть у всех. В том числе внутри СМИ. Например, мало кто признается открыто, но факт таков: даже в крупнейших издательских домах редакторы относятся к текстам в онлайновых версиях более снисходительно и менее строго, чем к текстам в бумажных изданиях. Бумага священна, интернет — все стерпит. Спросите также у авторов, где им круче публиковаться — на бумаге или на сайте одного и того же издания.

Ровно такое отношение и в обществе. В этом у редакторов и у публики консенсус. Который абсолютно четко проявляется в рекламных расценках — сопоставимый объем рекламы в газете стоит гораздо дороже, чем на сайте того же издания. То есть можно математически вычислить пропорцию значимости публикации в газете и на сайте. Специально не считал, но навскидку можно утверждать (по пропорциям рекламных расценок), что сами издатели оценивают значимость публикаций на бумаге в 2–3 раза выше, чем на своих же сайтах.

И это речь идет о медийных сайтах, где публикации все же подвергаются редакционному отбору и доработке. А ведь в общественном сознании нет такого уж строгого разделения сайтов интернета на медийные и немедийные. В наивном массовом восприятии есть просто представление о «сообщении в интернете». То есть немедийные площадки еще больше снижают общую среднестатистическую значимость онлайновых публикаций.

Конечно, на восприятии публики сказывается инерция привычки. Миф об особой роли газет, о весомости печатного слова складывался несколько столетий, и цифровому слову трудно добиться той же весомости в глазах абстрактного читателя.

Но не одна лишь традиция оберегает силу печатного слова. Есть ряд технических характеристик, которые делают абстрактную публикацию в печати более значимой, чем абстрактную публикацию интернета или даже интернет-СМИ.

Объем текста в газете лимитирован чисто физически — площадью листа, количеством страниц. Это физическое ограничение обязательно рождает более строгий отбор. Да, в интернет-СМИ и в блогах нередко случаются шедевральные тексты, а в газетах и журналах — убогие. Но обобщенный читатель понимает, что тексту попасть в интернет гораздо проще, чем в газету или журнал. Это тоже работает на значимость печатного текста.

И еще одна важная техническая характеристика. Текст из интернета может быть изъят так же легко, как и размещен там. Его можно изменить уже после публикации. Исправить ошибки, политически подкорректировать суждения. В газете текст приобретает окончательную, застывшую форму; топором не вырубить. Это влечет особую, более высокую ответственность автора, которую ощущает и абстрактный читатель: все понимают, что ответственность за печатное слово выше, чем за интернетное. И дело не в редакционных установках, а в наличии самой технической возможности манипулировать с текстом после публикации. Даже если эта возможность не используется — поди, убеди массовое сознание.

Все это приводит к тому, что пресса, при всех своих недостатках (в оперативности, гибкости, всеохватности и т. п.) сохраняет свою влиятельность — плохо измеряемое, но массивное и покуда еще неплохо монетизируемое преимущество над интернетом. Парадоксально: пресса все равно умрет, но и в этот предсмертный период ее тексты будут в общем случае более значимы. Примерно также, как слово аристократа все равно весомо, даже если чернь уже победила и аристократ обречен.

Важно отметить, что при таком сравнении речь идет именно о факте публикации, а не о способе доставке текста. Газетный текст приобретает свою значимость в момент публикации, даже если читателю он потом доставляется цифровым транспортом. Конечно, многие уже потребляют газетные тексты через интернет. Но это все равно изначально газетные, бумажные тексты, отчетливо обладающие своим особым статусом значимости, который ощущается и при цифровой перепечатке.

Теоретически, можно было бы утверждать, что все это временно. Развиваясь, интернет сформирует очевидные для публики площадки, где текст будет получать сопоставимую стартовую значимость. Возможно, так и будет. И все же общественное восприятие текста, опубликованного на носителе, не имеющем физических ограничений, всегда будет несколько ниже. Это коренная черта интернета, не зависящая от уровня его авторов.

Значимость есть продукт отбора. Для текстов прессы отбор всегда осуществляется до публикации. В интернете отбор осуществляется после публикации (да и то если повезет попасть в стихию вирусного обсуждения). В интернете текст имеет шанс стать очень, очень значимым, но лишь после достаточного множества прочтений и перепостов, если они состоятся.

А в прессе функция редактора — отбор текстов — обязательно уже осуществлена до публикации, что очевидно для всех. За это общество и платит классическим СМИ — за отсечение ненужного. В интернете подобную миссию отбора берут на себя сами юзеры, не подозревая об этом, выступая винтиками стихийного механизма вирусной редактуры.

Кстати, эту «недоредактированность» интернетных текстов каждому пользователю приходиться компенсировать лично — настраивая закладки в своем браузере, формируя френдленту, выставляя ограничения в личном профиле в соцсетях. Получается этакая персональная электронная газета с пользовательскими настройками. Своего рода автоматическая премодерация. Тексты, прошедшие этот фильтр и попавшие на монитор, уже претендуют на значимость. Но вовсе не потому, что были опубликованы, а потому, что пропущены через личные ограничения пользователя. То есть они, опять-таки, обретают значимость гораздо позже момента публикации — благодаря тем входным ограничениям, которые пользователь настраивает в своем браузере сам, интуитивно понимая, что интернет безграничен. Каждый из нас как читатель — сам себе редакционная политика. Интернет к тому понуждает.

В общем, получается, что газетный текст претендует на значимость уже фактом своей публикации, а интернетный текст фактом публикации всего лишь выставляется на суд вирусного редактора. Вот что наивно ощущает публика, оценивая значимость газетного текста изначально выше. Что же до интернета, то в нем доля текстов, приобретших значимость, статистически ничтожна по отношению к массиву опубликованного. Сонмы текстов даже и не попадают «на глаза» вирусному редактору. Степень развития интернета тут роли не играет, такова внутренняя природа публикаций в Сети.

Газетный текст претендует на значимость уже фактом своей публикации, а интернетный текст фактом публикации всего лишь выставляется на суд вирусного редактора.

Это не приговор интернету. Это объяснение, почему текст в прессе сугубо по техническим характеристикам имеет стартовое преимущество в значимости.

Практическая ценность этого наблюдения может заключаться в следующем. Информационные порталы могли бы искусственно повысить значимость своих текстов, помещая их сначала на печатных носителях и апеллируя потом к печатной версии, как к первому источнику публикации[23]. Тиражи даже особо неважны, важен сам факт печатного слова. Это касается, конечно же, прежде всего интернет-порталов, нацеленных на массовую коммуникацию и воздействие, — корпоративных, медийных, политических и т. п.[24]

ГЛАВА 2

Блоггеры против журналистов. Боевая ничья?

События с «Невским экспрессом» и майором Дымовским показали, что стихия интернета имеет собственные встроенные процедуры извлечения и сгущения значимости

Три месяца назад в колонке «СМИ против интернета» я отказал интернету в способности формировать значимость и вывел из этого тезис о бессмертии традиционных СМИ. Основной аргумент заключался в том, что из-за простоты авторства Сеть создает все больше шума и не предполагает внутренних механизмов отбора. Тогда как классические СМИ по простой материальной причине (limited edition) ограничивают доступ желающих к авторству и, как следствие, — имеют встроенный и обязательный редакционный отбор, уничтожающий множественность мнений и настроенный на добычу главного, то есть ориентиров. Что, собственно, и требуется обществу от СМИ.

Однако после отказа «Яндекса» от рейтинга блогов[25] и истории с майором Дымовским[26] я готов признать, что ошибался. Интернет умеет не только умножать, но и фильтровать смыслы, именно опираясь на критерий их общественной значимости. Сам, без участия редакторов, как это ни прискорбно.

Дело, конечно, не в том, что интернет этому научился за три месяца, а в том, что я теперь могу описать, как интернет выполняет эту ключевую функцию СМИ — функцию выработки значимости.