Давид Антонель - Заговоры ЦРУ Страница 14

Б. СОЗДАТЬ СООТВЕТСТВУЮЩУЮ ДЛЯ ПЕРЕВОРОТА АТМОСФЕРУ ПУТЕМ СИСТЕМАТИЧЕСКОЙ ПРОПАГАНДЫ И ДЕЗИНФОРМАЦИИ, ПОВОДОМ ПОСЛУЖАТ ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЕ АКТЫ, ПРОВОЦИРУЮЩИЕ ЛЕВЫХ (телеграмма от 7 октября).

B. ДОВЕСТИ ДО СВЕДЕНИЯ ОФИЦЕРОВ, СТРЕМЯЩИХСЯ К ПЕРЕВОРОТУ, ЧТО ПРАВИТЕЛЬСТВО СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ ГОТОВО ОКАЗАТЬ ИМ ВСЯЧЕСКУЮ ПОДДЕРЖКУ, НО ЧТО ПРЯМОЕ ВОЕННОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО США ИСКЛЮЧАЕТСЯ (телеграмма от 14 октября).

Шифротелеграмма, уточняющая пункт Б, направленная штаб-квартирой ЦРУ в Сантьяго 19 октября, настаивала на необходимости создания такой ситуации, которая послужила бы надлежащим оправданием для мятежа. Вот ее текст:

«1. Очевидно, до сих пор еще не возникло никакого повода, который мог бы оправдать государственный переворот (пункт А) и сделать его приемлемым для Чили и для Латинской Америки. Вследствие этого нам представляется необходимым создать такой повод, чтобы подкрепить мотивы, которые, возможно, будут выдвинуты при объяснении переворота, а именно спасение Чили от коммунизма… В этом случае вы, возможно, захотите представить военным аргументы, которыми они могли бы воспользоваться для оправдания переворота. Приблизительно они могут быть такими:

a) полная реорганизация чилийских разведывательных органов, предусмотренная кубинцами по советско-кубинской модели, чем будет заложен фундамент для полицейского режима, — распространять как сведения вполне достоверные;

b) кризис чилийской экономики;

c) Альенде надеется путем быстрого признания Кубы и других коммунистических стран вынудить Соединенные Штаты отказаться от материальной помощи чилийской армии, что будет способствовать ослаблению ее роли оплота конституции. Он сразу же опустошит арсеналы, вооружив коммунистическое народное ополчение для развязывания террора якобы против сторонников экономического саботажа (в этом случае воспользоваться некоторыми высказываниями Альенде).

2. Некоторые из пропагандистских справочников, составленные резидентурой, превосходны. В настоящее время мы просим воспользоваться аргументами, вам наиболее известными и удобными, и составить отчет, опирающийся на факты, всем известные, и на некоторые другие, вымышленные во всех деталях, с тем чтобы мотивировать необходимость государственного переворота, вызвать раскол в оппозиции и объединить сторонников военной группировки. Если вы располагаете соответствующими контактами в армии, попытайтесь предусмотреть, каким образом должен быть «обнаружен» этот отчет: его можно было бы, например, спрятать в ходе полицейского налета.

3. Мы предлагаем возможно скорее ознакомить заговорщиков с этим планом и дать конкретные предложения. Чтобы государственный переворот удался, он должен иметь оправдание». […]

5 октября Карамессинес отправил телеграмму в Сантьяго, требуя отчета о том, каким образом резидентура намерена связаться с тремя чилийскими генералами (названными в телеграмме от 30 сентября; среди них — Валенсуела). В телеграмме указывалось, что отчет необходим для подготовки совещания у Киссинджера, планируемого на 6 октября[25]. Карамессинес припоминает, что такое совещание действительно имело место, но подробностей не помнит. Его деловой блокнот показывает, что на следующий день он присутствовал на совещании Комитета 40, где обсуждался вопрос о Чили. […]

Киссинджер председательствовал на этом совещании Комитета 40. Присутствовали Карамессинес, Хелмс и Броу. Из стенограммы совещания следует, что об усилиях ЦРУ продвинуть подготовку военного переворота в Чили речи не было. Однако, отвечая на вопрос Чарлза Мейера, в то время помощника государственного секретаря по латиноамериканским делам, д-р Киссинджер подчеркнул желание «верховной власти» (президента Никсона) помешать Альенде стать президентом:

«Г-н Мейер указал на необходимость разработки стратегии пост-Альенде, как это было предложено на заседании Совета национальной безопасности (NSS М 97). Было решено провести в ближайшее время еще одно заседание совета, посвященное этому вопросу. Киссинджер заявил, что такое предложение предопределяет полное признание свершившегося факта и что в намерение верховной власти не входило отказываться от намеченного ранее, 24 октября; как раз наоборот, следовало, по его мнению, пустить в ход все, что возможно» (стенограмма заседания). […]

В тот же день резидентура сообщила телеграммой, что генерал Вио «готов совершить переворот вечером 9 или утром 10 октября». В своем ответе штаб-квартира ЦРУ квалифицировала этот предполагаемый переворот как попытку, «имеющую очень мало шансов на успех и способную нанести вред любому последующему серьезному действию». Резидентуре в Сантьяго был отдан приказ попытаться «помешать любому действию, слишком поспешному для существующего положения вещей».

Киссинджер заявил, что не был информирован о плане Вио, приведя в доказательство своей правоты тот факт, что повестка дня, которую определило ЦРУ для совещания Карамессинеса с Хейгом на 10 октября (см. ниже), не содержит никакого упоминания о заговоре. Точно так же Киссинджер не помнит, чтобы кто-либо его информировал об отмене переворота, который ЦРУ сочло преждевременным.

«У меня было тогда такое чувство, что если они подготовят переворот, то, прежде чем его начать, придут к нам… Фактически в тот период они никогда не сообщали нам о своей готовности. На самом деле они нам говорили прямо противоположное». […]

7 октября посол Корри получил из Вашингтона телеграмму, текст которой был, вероятно, завизирован в Комитете 40:

…ВАМ НАДЛЕЖИТ ТЕПЕРЬ В КОНФИДЕНЦИАЛЬНОМ ПОРЯДКЕ ПО ДОСТУПНЫМ ДЛЯ ВАС КАНАЛАМ ДОВЕСТИ ДО СВЕДЕНИЯ ЧИЛИЙСКОЙ АРМИИ, ЧТО, ЕСЛИ БЫ БЫЛА ПРЕДПРИНЯТА УСПЕШНАЯ ПОПЫТКА ПРЕГРАДИТЬ ПУТЬ АЛЬЕНДЕ, МЫ БЫ ПЕРЕСМОТРЕЛИ ОГРАНИЧЕНИЯ, КОТОРЫХ МЫ ВЫНУЖДЕНЫ БЫЛИ ПРИДЕРЖИВАТЬСЯ В НАШИХ ПРОГРАММАХ ВОЕННОЙ ПОМОЩИ ЧИЛИ, МЫ БЫ ДАЖЕ РАСШИРИЛИ ПОМОЩЬ, КАКУЮ МЫ ОКАЗЫВАЕМ СЕЙЧАС САМИМ ВООРУЖЕННЫМ СИЛАМ ЧИЛИ. ЕСЛИ ОКАЖЕТСЯ, ЧТО МЕРЫ, КОТОРЫЕ АРМИЯ, ВОЗМОЖНО, ВЫНУЖДЕНА БУДЕТ ПРИНЯТЬ, ПРИВЕДУТ К БЕСПОРЯДКАМ СРЕДИ ГРАЖДАНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ, МЫ ТАКЖЕ БУДЕМ ГОТОВЫ НЕМЕДЛЕННО УДОВЛЕТВОРИТЬ ВСЕ ПРОСЬБЫ О ПОМОЩИ И О БОЕВОЙ ТЕХНИКЕ, КАКИЕ БУДУТ К НАМ ПОСТУПАТЬ. […]

Большинство сотрудников ЦРУ в Сантьяго не были в курсе операции «Трек-II». О ней знали только резидент (Феликс) и его заместитель. Феликс по собственной инициативе вступил в контакты с чилийскими офицерами. Он заявил в своих показаниях, что считал операцию «Трек-II» нереальной:

«Я со всей определенностью говорил своим коллегам и вышестоящим начальникам, что мне кажется несвоевременным вмешиваться как бы то ни было в процессы, протекающие в рамках национальной конституции. И одна из причин, по которой меня вызывали в последний раз [в Вашингтон], заключается, несомненно, в том, что меня хотели пожурить; это было сделано очень любезно, но совершенно недвусмысленно. Мне тогда ясно дали понять, что управление не желает выслушивать замечания о предложенных им мерах, одни из которых невозможно якобы осуществить, а осуществление других приведет к результатам, прямо противоположным».

Три телеграммы, отправленные резидентом, подтверждают его несогласие с проводимой операцией:

НЕ СЛЕДУЕТ ЗАБЫВАТЬ, ЧТО ГРАНИЦЫ МАНЕВРИРОВАНИЯ ЧРЕЗВЫЧАЙНО УЗКИ, ВЫБОР ВОЗМОЖНЫХ РЕШЕНИЙ ОЧЕНЬ ОГРАНИЧЕН, А САМИ РЕШЕНИЯ ОТНОСИТЕЛЬНО НЕ СЛОЖНЫ (от 23 сентября).

СЧИТАЮ НЕОБХОДИМЫМ ПРЕДОСТЕРЕЧЬ ПРОТИВ НЕУМЕСТНОГО ОПТИМИЗМА. САМОЕ ГЛАВНОЕ — НЕ ПАСТЬ ЖЕРТВОЙ СОБСТВЕННЫХ ПРОПАГАНДИСТСКИХ УСИЛИЙ (от 1 октября).

ПРОШУ ВАС НЕ СОЗДАВАТЬ ВИДИМОСТИ ТОГО, ЧТО РЕЗИДЕНТУРА РАСПОЛАГАЕТ ВСЕСИЛЬНЫМИ МЕТОДАМИ, СПОСОБНЫМИ ОСТАНОВИТЬ ПОПЫТКИ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕРЕВОРОТА, УЖ НЕ ГОВОРЯ О ТОМ, ЧТОБЫ ТАКИЕ ПОПЫТКИ ВЫЗВАТЬ К ЖИЗНИ. (от 7 октября).

Отрицательное отношение резидента к операции «Трек-II» не прошло незамеченным. 7 октября ему были направлены следующие указания:

ДОНЕСЕНИЯ НЕ ДОЛЖНЫ ПРЕВРАЩАТЬСЯ В АНАЛИЗЫ И АРГУМЕНТЫ; СЛЕДУЕТ ОГРАНИЧИВАТЬСЯ ОТЧЕТОМ О СОВЕРШЕННЫХ ДЕЙСТВИЯХ.

Штаб-квартира попросту желала, чтобы резидентура без разговоров выполняла получаемые приказы, как это делало само ЦРУ[26]. […]

В тот день, когда произошел обмен этими депешами, военный атташе предпринял демарш для установления контакта с офицерами Военной академии в Сантьяго, которые, со своей стороны, просили снабдить их легким оружием. Это был первый контакт атташе с чилийским офицером, которому затем — 22 октября — он должен был доставить три автомата. Во время встречи офицер информировал атташе, что он и его коллеги