Михаил Козырев - Елена Батурина: как жена бывшего мэра Москвы заработала миллиарды Страница 14

Куда Батурина вложила $1,1 млрд, вырученные от распродажи?

Поначалу казалось, что «Интеко» пойдет традиционным для себя путем – попытается запустить несколько новых проектов в комфортной для бизнеса Батуриной «лужковской» Москве. Все вроде бы к тому и шло. Вице-президент «Интеко» Олег Солощанский объявил о создании в структуре компании нового департамента, который займется инвестициями в офисную недвижимость, а также развитием гостиничного бизнеса. До 2010 г. «Интеко» запланировала спроектировать и построить 1 млн кв. м недвижимости и создать гостиничную сеть из 12–15 отелей. Всего в эти проекты «Интеко» была готова вложить около $2 млрд.

6

После публикации отчета «Интеко» за II квартал 2005 г. стало ясно, что Елена Батурина хочет быть не просто девелопером, а крупным инвестором, вкладывающим деньги в различные активы и сферы бизнеса.

Недвижимость, нефтепереработка, строительные материалы… Кроме материальных активов, которые можно потрогать и, что называется, подержать в руках, есть и другие ценности. Например, акции.

Батурина решила не оставаться в стороне от возможности заработать на буме, который охватил российский фондовый рынок. И в разделе «Финансовые вложения эмитента» внимательный читатель отчетности «Интеко» мог бы обнаружить появление двух новых статей: «вложения в акции ОАО „Газпром“» и «вложения в акции ОАО „Сбербанк“». Стоимость ценных бумаг обеих компаний, находившихся на балансе «Интеко» к моменту раскрытия информации, составила около 7,5 млрд руб., или $262 млн.

Что ж, это не удивительно. Период 2005–2006 гг. был лучшим за последние десять лет российского фондового рынка. Котировки акций стремились вверх – индекс РТС, главный барометр, вырос с 1 июля 2005 г. по 1 июля 2006 г. в 2,18 раза. Бумаги «Газпрома» и «Сбербанка» были в числе показавших наибольший рост. Акции газового монополиста выросли за период с 1 июля 2005 г. по 1 июля 2006 г. в 2,8 раза, «Сбербанка» – в 2,2 раза. Стоимость портфеля ценных бумаг «Интеко» увеличилась за год соответственно с $262 млн до $631 млн. Доходность инвестиций Батуриной превысила 240 % годовых.

Как было принято решение? И опять – Батурина не нанимала консультантов.

У нее не было детального бизнес-плана с вариантами действий на любой случай. Как говорит хозяйка «Интеко», решение было принято на совещании в узком составе: сама Батурина, вице-президенты и несколько топ-менеджеров из финансового блока. Принято и немедленно реализовано. Момент для входа на рынок был выбран удачно. Фондовый рынок обогащал Батурину столь же верно, как и земельные проекты в Москве.

В своем рейтинге богатейших предпринимателей России Forbes в 2006 г. поставил Елену Батурину на 29-е место, оценив состояние жены Юрия Лужкова в $2,4 млрд.

Прежде всего из тех самых $630 млн, которые стоили находившиеся на балансе «Интеко» акции Газпрома и «Сбербанка». При этом в распоряжении Батуриной оставались средства от продажи ДСК-3 и цементного бизнеса. За эти активы, напомним, супруга московского мэра выручила около $1,1 млрд «кэша». На покупку акций было потрачено около $240 млн. Значит, $860 млн оставалось у Батуриной в «кубышке».

Значительных денег стоили и остававшиеся у «Интеко» после продажи ДСК-3 девелоперские проекты в Москве. Инвестиционный портфель «Интеко» весной 2006 г. оценивался примерно в 2 млн кв. м «монолитного» жилья. Средняя себестоимость его возведения на тот момент составляла $1900 за 1 кв. м. А цена продажи – около $2300 за «квадрат». Итого на каждом построенном квадратном метре «Интеко» имела возможность заработать около $400–800 млн на всех запущенных к середине 2006 г. проектах.

Сколько может стоить такой актив? Если исходить из того, что прибыль будет получена не сразу, а в течение нескольких лет, то сумму необходимо дисконтировать на 25 %. Иными словами, стройки «Интеко» в 2006 г. могли стоить около $600 млн. Еще в $250 млн аналитики оценивали стоимость непосредственно строительных компаний «Интеко», пластмассового бизнеса и других менее значимых активов, принадлежавших Батуриной. Впрочем, последовавшая спустя несколько лет череда IPO (размещения на бирже акций) крупных московских строительных компаний показала, что реальная стоимость столичных девелоперских проектов в разы выше.

В сущности, рассказ о том, как Елена Батурина заработала свои миллиарды, на этом можно было бы и завершить. В 2001–2005 гг. она провернула цепочку сделок, в результате которых стала обладателем активов, стоимость которых измеряется в числах с девятью нулями. Казалось бы, все просто. Берешь кредит в банке, покупаешь на него строительную компанию и несколько цементных заводов. Через пару лет, когда ценовой «пузырь» на рынке московской недвижимости достаточно надуется, продаешь купленные на заемные деньги активы по цене в разы больше той, по которой они достались. Часть вырученных денег оставляешь в девелопменте, чтобы не упустить шанс заработать еще на стремительном росте цены московского метра. А часть переводишь в акции, где происходит кажущееся бесконечным ралли.

Но вот повторить «схему Батуриной» было бы непросто. Кто мог знать, что цены на жилье будут расти так быстро? И что цемент подорожает в разы? В конце концов, мало кто в мире мог предположить, что цена барреля нефти может с $20 за считанные годы вырасти до более чем $100, и этот «спрут» нефтяных котировок вытащит за собой «нефтяную» экономику России.

Так что в случае со сказочным обогащением Батуриной речь идет скорее о цепочке случайных, мотивированных краткосрочными соображениями действий, чем о заранее продуманной стратегии. Ну и, конечно, о серьезной поддержке московских городских структур.

Представьте себе: владелец небольшой компании, производящей мебель из пластмассы, с оборотом около $40 млн приходит к Андрею Фридриховичу Бородину, президенту «Банка Москвы», и просит открыть кредитную линию на $200 млн. Какой он получит ответ? Все правильно. Ему, мягко говоря, откажут.

Впрочем, все это очевидно сегодня. А осенью 2006 г. мне пришлось иметь дело с тем, что было известно на тот момент. Итак, Елена Батурина была готова дать интервью Forbes. Но исключительно в Мюнхене, исключительно на выставке RealExpo.

Глава V Расследование Forbes. Земля на Сетуни

Кто и зачем убедил Елену Батурину дать интервью Forbes?

Редакция с таким запросом в «Интеко» не обращалась. Просто нашему главному редактору Максиму Кашулинскому позвонил один из многочисленных вице-президентов «Интеко» и сказал, что он общался с Региной фон Флеминг (генеральным директором российского подразделения издательского дома Axel Springer) и они договорились, что Forbes возьмет интервью у Батуриной. Максим, естественно, отказываться не стал. Батурина к тому времени хоть и дала несколько интервью (в том числе и журналу Forbes в 2004 г.), но оставалась ценным ньюсмейкером. Все-таки бизнес «Интеко» воспринимался аудиторией как явление в целом скандальное. А значит, читательский интерес к истории о Батуриной был гарантирован.

1

А вот чего хотели пиарщики «Интеко», я так и не понял.

Можно предположить, что они надеялись получить парадную публикацию в формате «вопрос – ответ». Вполне бессмысленную, но с их точки зрения полезную. Все-таки Forbes – это брэнд, и засветиться здесь дорогого стоит. И похоже, они совершили классическую ошибку «инициативника». Так мы в редакции называли персонажей, которые журнал на самом деле не читали, но у которых сформировалось стойкое представление, что Forbes – «это круто» и что здесь, как и в любом глянцевом издании, публикуют красиво написанные, но в целом безобидные истории.

Когда работа над статьей подходит к концу, обычно главный герой «прозревает». Выясняется, что статья будет отнюдь не бессмысленной, а вполне себе серьезным исследованием бизнеса героя, опирающимся не столько на интервью с ним (из наших предпринимателей редко кто склонен честно и напрямую рассказывать о том, как зарабатываются деньги), сколько на данные и оценки его конкурентов, «врагов», да и просто людей знающих, но с бизнесом фигуранта публикации никак не связанных. В результате в журнале выходит материал, приводящий зачастую с неприятным для главного героя выводам.

Так вот, по ходу продвижения к финалу тревога все сильнее овладевает героем публикации. А еще больше – его сотрудниками по связям с общественностью, которых обычно по ходу дела назначают ответственными за то, что такая каша заварилась. Апогей наступает в момент «утверждения цитат».

Российское законодательство крайне двусмысленно в вопросе о том, может ли человек, давший интервью журналисту, требовать перед публикацией его утверждения. Вернее, если речь идет о формате «вопрос – ответ», то да – требует. Вроде как у такого произведения два автора – журналист и интервьюируемый. Но вот если речь идет о всего лишь нескольких цитатах в тексте статьи, то тут ясности нет. Мы, впрочем, в редакции исходим из того, что человек, давший нам интервью или комментарий, имеет право посмотреть перед публикацией на то, что будет взято журналистом из разговора с ним. Но не для того, чтобы радикально изменить смысл сказанного, а чтобы поправить неточности или фактические ошибки, допущенные им в ходе интервью.