Анатолий Рудой - Разум Страница 14

Для всех неподчиняющихся предусмотрен значительный перечень наказаний, призванных образумить упрямцев и направить их на их же предначертанный путь. Так что всякая попытка замедления, стопорения, увиливания или нечаянного заблуждения, как у нас на Земле, приводит к нарастанию наказательного давления.

Можно ли пройти отмеренный путь в ускоренном темпе, перевыполнить план и прийти туда, где не ждали? Такая возможность недопустима так же, как и отставание. Оразумление настолько тяжёлая ноша, что донести её к цели раньше срока не удастся никому. Тяжесть этой ноши понукает к поиску вариантов уклонения от своей дороги и тогда рыскание замедляет ход, обрекая идущих на попятность. Происходит обмен замедления на страдания. Чем дальше оказались сзади, тем сильнее мýки. Сами мýки — это выражение недовольства оразумляющегося массива, в котором страдалец пребывает в виде неотъемлемой части. И как бы он ни хитрил и не изворачивался, внешним давлением на него в кругах принудительного поумнения, по крохам накапливая опыт ему придётся всё равно постичь то, что отмерено постичь. Отсюда вывод: наилучшим вариантом познания среды в её полном представлении, т. е. с учётом материальной и нематериальной составляющих, является прохождение трёхмерного отрезка пути без дополнительных страданий. Совсем устранить напряжения невозможно. Однако их накал можно уравновесить тем необходимым количеством переживаний, которые порождаются неантагоническими конфликтами развития. Причём, не вообще произвольного развития, как у нас на Земле, а именно такого выдвижения в будущее, которое соответствует предначертанной судьбе цивилизации. Как же её определить, если она нигде, никому и никак не известна?

Основой всяких действий является мировоззрение. Например, исходя из личного понимания выживания своего народа Моисей вложил в поступки кодекс «око за око». Иисусу эта нравственная норма уже не годилась и Он выдвинул мораль «не убий его». В теперешнее время снова придётся менять воззренческую установку и обращать внимание живущих на недопустимость «убийства себя» болезнями, агрессией, разрушением и отсутствием понимания сути движения разума. Мировоззрение — это категория бытия, пребывающая в непрерывном изменении, отслеживающая собой неумолимую поступь развития. Поднимаясь из глубины веков, череда мировоззрений подошла к нашему уровню понимания мира. И то, что обозначило современное воззрение людей, породило неустранимый антагонизм между возможным и дозволенным, следствием и причиной, сознанием и его формой, но самое опасное — оно не даёт возможности обоснованно выбрать дальнейший неуничтожительный вариант пребывания человека на планете. Ведь то, что составляет суть популяции, ужé привело к отравлению воды, воздуха, лесов и почвы, к растрате ископаемых, к треснутому климату, к поголовному болению и безмозглому лечению, к недопустимым экспериментам, изуверским войнам и перенаселению. Если же трагичное положение не выровнять сейчас, то в дальнейшем ситуация станет неуправляемой. Если и далее в основу движения разума положить недостоверные сведения о мире, то движение землян прервётся разрушением и гибелью. Что же делать? В познании неизбежно наступает пора обобщения фактов. Сначала высказывается первоначальное суждение о возможной идеологии выстраивания новых событий в непротиворечивую закономерность и намечаются пути проверки её соответствия. После уточнения исходного положения формулируется рабочая гипотеза с дальнейшим тщательным выяснением её пригодности. После доработки она становится основой теории. Теория же — это венец всего познавательного пути.

Казалось бы, работа завершена и уже можно перевести дух. Но стоит лишь такому намерению зародиться, как словно из ящика Пандоры, появляются очередные данные, вынуждающие сначала усомниться в полноте теории, затем подвергнуть её дополнениям и, наконец, отвести ей роль частного случая в более совершенном воззрении. Но и оно недолго сможет украшать собой научный небосвод: вскоре дополненный вариант сам займёт собой же место фрагмента в очередном достижении.

Выходит, что теорию невозможно создать. Сначала основные её положения долгое время наполняют безответственную гипотезу, затем они короткий интервал восседают на пике науки, создавая иллюзию совершенства, и под натиском новых фактов падают с вершины до уровня мало почитаемого события. Отсюда вытекает, что надёжные знания отсутствуют вообще, ибо каждый сегодняшний успех уже содержит в себе своё отрицание. Какой же это успех, если он отрицается? Вся кружевная вязь науки состоит из враждующих лоскутов, а теории, нанизанные одна на другую, вместе составляют сплошную гипотезу, т. е. весьма приблизительные знания. Как же, опираясь на них, выбрать путь развития?

Это неустранимое противоречие: для выживания нужны надёжные знания, но их нельзя получить более надёжными, чем гипотеза. Тогда, для выхода из лабиринта следует гипотезе придать статус явления и установить градацию его оттенков. Можно ли, например, собрать самые достоверные сведения, считающиеся таковыми на сегодняшний взгляд, и на их основе предложить идею выдвижения в будущее? Можно! Но эта концепция сама окажется гипотезой, ибо такие понятия, как достоверность, путь выдвижения и суть будущего определяются исходя из прошлых знаний. Но они не содержат в себе показателя истинности. Более того, они считаются заведомо неполными, т. к. получены вчерашней методологией познания, лишь частично пригодной для исследования завтрашних проблем. Значит, частные, эпизодические, отраслевые или местные, или ведомственные, узко направленческие и прочие ограниченные гипотезы не в состоянии дать обоснованный ориентир для приложения разума. Совсем плохо: до прочной теории подняться не в силах, а кусочные гипотезы не годятся. Как быть? Ответ такой: если до теории не дотянуться, а от гипотезы не увернуться, то следует улучшать гипотезу. Каким образом?

Требуется создать обобщающую гипотезу, из которой непротиворечиво обязаны вытекать все подчинённые гипотезы убывающего востребования. Если в общей концепции найдут отражение основные вопросы бытия и они окажутся увязанными в согласующийся процесс вечного и безостановочного бега естества с названием развитие, то данную доктрину возможно принять для начальной ориентировки движения разума на планете.

Изложению такой гипотезы посвящены книги миры 31, сущее 34, неболение 32. Исходным понятием в изложении принято пространство. Оно проходит структуризацию, в результате которой образуются сущие. Они, уже во вторую очередь, порождают россыпь подчинённых пространств, в каждом из которых устанавливается конкретное бытиё. Для его обеспечения задействуются единые законы развития, обязательные для всех, кто существует. Одним из подчинённых миров является мир, к которому принадлежат люди. Сами же люди есть неизбежное, но этапное представительство сознания особого типа, призванного обеспечить устойчивость семимерного мира с названием септон. Люди обрели такой свой облик в объёмном мире и потеряют его на выходе из него. Данное преобразование формы есть следствие развития. Эта гипотеза увязывает в единый процесс людские достижения и заблуждения с их бедами и страданиями. Она содержит цель, путь и результат: минимизация тягот на единицу поумнения. Следствием такого подхода является достижение состояния осознания себя, своей роли в единении миров и своего места на шкале оразумления. Всё это в целом даёт личности свободу, под которой понимается соответствие самому себе и своему предназначению, выбранным не произвольно, а лишь в границах обеспечения общего замысла развития мира. Замысел же состоит в движении естества к познанию самого себя в условиях собственной устойчивости. Людям не удастся увернуться от приведения себя в состояние соответствия движению всего оразумляющегося массива с названием мир. Настала пора познавательные усилия направить на раскрытие всего полотна науки в обоих его проявлениях: материальном и нематериальном.

Пример. Предложим представителям разных мировоззрений разработать кодекс учёного. Пусть за работу примутся язычник, иудаист, христианин, буддист, исламист, натуралист средневековья, инженер эпохи начальной машинизации, дарвиновский последователь, материалист, идеалист, коммунист, фашист … Не вдаваясь в подробности, можно утверждать, что все они подготовят разные документы, не только взаимно не стыкуемые, но даже противоречивые. Но как такое может произойти, если титул учёный обязывает отображать объект насилия в его исконном проявлении? Он ведь у всех один и тот же, и не зависит от настроения любителя вмешиваться в натуру. Значит, если бы учёный действительно обладал бы инструментом познания независимым от его взгляда на естество, то кодексы были бы одинаковыми. Возможно ли такое? Нет! Эта выходка обозначала бы или наличие третейной непогрешимой силы, или отсутствие развития. Оба варианты исключают необходимость совершенствования, что приводит к ненужности мира вообще. Но коль он есть, то потому и есть, что находится в движении, т. е. в развитии. А развитие связано с поиском, выбором, риском, ошибками и их устранением, что и наблюдается в научном отображении действительности. Значит, кодексы должны быть разными по условию накопительного характера познания.