Аркадий Жемчугов - Кому мы обязаны «Афганом»? Страница 14

Прежние лозунги, призывавшие к свершению мировой пролетарской революции и коммунистическому переделу мира с помощью штыка, канули в Лету. На смену им пришли новые, не глобальные, а локальные, касавшиеся, прежде всего, самой России. «Коммунизм — это есть советская власть плюс электрификация всей страны!» Этот лозунг выдвинул сам В. И. Ленин. А принятое съездом Советов обращение «Ко всем трудящимся России!» заканчивалось призывом: «Приступить к мирному труду. Отдадим же этому все силы!»

В марте 1921 г. на 10-ом съезде РКП(б) вождь мирового пролетариата объявил о том, что в стране «надолго и всерьез» вводится новая экономическая политика — НЭП. В привязке к ней на съезде были подняты вопросы о «получении займов от иностранных капиталистов и предоставлении им концессий, продовольственных, лесных и горных».

Из воспоминаний А. Микояна:

«Разработка Лениным вопроса о концессиях, специальный доклад на коммунистической фракции съезда Советов и заключительное слово по докладу были важной составной частью вырабатывавшейся им в этот период новой экономической политики.

Хозяйственный фронт выдвигается теперь как самый главный и основной. «Сейчас весь гвоздь политического момента, — говорил Ленин, — состоит в том, что мы переживаем как раз переломный, переходный период, некоторый зигзаг, — период, когда от войны мы переходим к строительству хозяйственному».

Параллельно с отступлением на внутреннем фронте шло отступление и на внешнем.

Пятого декабря 1919 г. 7-й Всероссийский съезд Советов одобрил предложенную В. И. Лениным резолюцию, согласно которой правительству Советской России поручалось «систематически продолжать политику мира, принимая все необходимые для ее успеха меры».[56]

27 марта — 2 апреля в Москве проходил 11-й съезд РКП(б), на котором с политическим докладом ЦК выступил В. И. Ленин.

Из воспоминаний А. Микояна:

«Ленин начал довольно своеобразно: «Позвольте мне политический доклад ЦК начать не с начала года, а с его конца.

Сейчас наиболее злободневным вопросом политики является Генуя».

…Подробно обрисовав сложную борьбу вокруг Генуэзской конференции в различных странах и коалициях, противоречивое отношение к ней политических партий, Ленин сказал, что в Геную мы идем «как купцы». Нам надо торговать, и им надо торговать. Нам хочется, чтобы мы торговали в нашу выгоду, а им хочется, чтобы было в их выгоду. Как развернется борьба, это будет зависеть, хотя и в небольшой степени, от искусства наших дипломатов…Торговля между нами и капиталистическими странами — объективная хозяйственная необходимость, она проложит себе дорогу и неизбежно будет развиваться».[57]

Отступление коснулось и деятельности Коминтерна. Его новая тактика, новые задачи обсуждались на прошедшем в июне 1921 г. 3-ем конгрессе, на котором представители германской, австрийской и итальянской партий настаивали на том, чтобы в основу тезисов Коминтерна о тактике на ближайший период была положена прежняя «теория наступления», т. е. курс на мировую пролетарскую революцию.

Из воспоминаний А. Микояна:

«…Со всей силой убеждения и полемического мастерства Ленин обрушился на тех, которые поддались соблазну левых фраз, заявив: «Нам, русским, эти левые фразы уже до тошноты надоели…» Вести такую политику, когда для этого нет необходимых условий, проповедуя всегда и всюду только наступление, смешно, вредно, опасно.

…Ленин обосновал и разъяснил тактику, предлагаемую нашей партией применительно к периоду, когда в мире «наступило равновесие, — разумеется, весьма неустойчивое».

Первый урок, который должен быть сделан, — это глубокое изучение конкретного развития революции в передовых капиталистических странах, и основной тактикой должно стать «завоевание большинства пролетариата».

…Спустя месяц после окончания конгресса Ленин в «Письме к немецким коммунистам» дал исчерпывающую характеристику значения 3-го конгресса. Он писал, что конгресс явился крупным шагом движения вперед Коммунистического Интернационала, что на этом конгрессе надо было «определить, как именно работать дальше, в отношении тактическом и в отношении организационном. Этот третий шаг мы и сделали». И тут же приводит существеннейшее место тактической резолюции 3-го конгресса: «Завоевание на нашу сторону большинства пролетариата — вот «главнейшая задача».[58]

Таковы факты, а они — штука упрямая. И они свидетельствуют о гибкости и прагматичности вождя мировой пролетарской революции в реально сложившихся тогда обстоятельствах и внутри страны, и на международной арене. Они свидетельствуют о его энергичных усилиях по переводу только что родившейся Советской России с рельсов войны на рельсы мира и внутренней стабильности или, как выразился Ллойд Джордж, «на пути мирового развития».[59]

О Ленине писали, пишут и долго еще будут писать. Причем писать по-разному. Ведь сто голов — сто умов.

Журнал «Советская милиция», издание сугубо ведомственное, дал такую по-милицейски краткую, но емкую «характеристику» на создателя первого в мире социалистического государства:

«Ульянов-Ленин — фигура в судьбе Отечества очень приметная. Он, по афористичному выражению одного из народных депутатов СССР, «последний из наших лидеров, признававший свои ошибки». Вспомним, как шел он от военного коммунизма к нэпу, от продразверстки к продналогу, от террора к правовому государству». Заблуждения, просчеты Ленина естественны. Он руководил уникальным экспериментом — попыткой вылепить новое общество. Руководил на начальной стадии. Какое бы завершение этот опыт не получил, он пригодится человечеству. А тот, кто приносит пользу многим поколениям, достоин права на благодарную память».[60]

Как же воспользовались этим разносторонним, противоречивым ленинским опытом те, кто рулил нашим Отечеством в бурные послевоенные годы?

…Вслед за объявлением Года Африки ООН по инициативе Советского Союза приняла «Декларацию о предоставлении независимости колониальным странам и народам». Представляя ее на пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН, глава советской делегации Н. С. Хрущев заявил:

«Мы приветствуем священную борьбу колониальных народов против колонизаторов, за свое освобождение. Если колониальные державы не внемлют голосу разума и будут продолжать свою прежнюю колониальную политику, держать в повиновении колониальные страны, то народы, которые стоят на позициях ликвидации колониального режима, должны оказать всемерную помощь борцам за свою независимость против колонизаторов, против колониального рабства. Надо оказать помощь моральную, материальную и другую для завершения священной и справедливой борьбы народов за свою независимость».[61]

Так Старая площадь устами своего лидера оповестила с трибуны ООН мировую общественность о своей решимости возглавить глобальную войну с капиталистическим Западом, с колонизаторами за освобождение порабощенных народов, за переустройство мира по образу и подобию Советского Союза. На одном из публичных выступлений в США Н. С. Хрущев с присущей ему прямотой пообещал тогда американцам и их союзникам: «Мы похороним вас!»

Вскоре после одобрения ООН «Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам» еще двадцать четыре страны на африканском континенте объявили о своей независимости и суверенитете. Старая площадь расценила это как свидетельство правильности и своевременности ее решения принять на себя роль мессии, способной «весь мир насилия разрушить, а затем…».

Мир все отчетливее становился биполярным. На одном полюсе — набирающий силу и популярность социализм, на другом — хиреющий, но все еще сильный капитализм.

«Африка грез и действительности»… Так назвали чехословацкие путешественники Иржи Ганзелка и Мирослав Зигмунд свой большой африканский дневник, — пишет в своих мемуарах В. Кирпиченко. — Название книги как бы символизирует наше тогдашнее понимание и восприятие Африки. Африка грез (она-де является резервом социалистической системы и скоро пойдет по социалистическому пути) и действительности (пока это еще нищета, неустроенность, нестабильность)».[62] И далее продолжает: «Бурные события в Африке в юнце 50-х — начале 60-х годов застали советские внешнеполитические учреждения врасплох. Когда же мы пытались осмыслить свою деятельность в Африке в идеологическом плане, то нередко оказывались в плену теоретических грез.

На наших семинарах и научных конференциях шли острые дебаты. Возможна ли диктатура пролетариата в Африке? Возможен ли переход к социализму без развитого рабочего класса? Может ли его отсутствие заменить диктатура трудового крестьянства? Что такое некапиталистический путь развития?.. Вопросов возникало много. И очень мало было ответов.