Лев Троцкий - Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война Страница 14

Стало быть, наш Западный фронт сейчас не грозит нам никакой опасностью, наоборот, там мы будем доделывать наше дело и поставим Россию в те пределы, которые отвечают воле народных масс, населявших старую царскую империю.

Но вот Южный фронт остается для нас по-прежнему зловещим фронтом. Здесь, товарищи, может завязаться роковой узел. Через Украину, через Закавказье Германия стремилась к английским владениям в Азии, здесь шел предполагаемый великий империалистический путь Германии. Сейчас империалистическая Германия повержена. Но этим путем сейчас уже идут англичане и французы, объединяя вокруг себя все контрреволюционные элементы. Турция ли, Украина ли, донское ли казачество, закавказские народности, т.-е. их буржуазные классы, все это будет сковано, спаяно воедино одним цементом классовой ненависти к пролетарской коммунистической революции.

Вы читали о том, что первые суда уже появились в водах Босфора под стенами Константинополя, и радио сообщает о том, что скоро десятки англо-французских вымпелов появятся в Черном море у Одессы, у Севастополя и у Новороссийска. С этим связан вопрос об англо-французском десанте на Черноморском побережье и о движении на Украину. Разумеется, не так скоро дело делается, как сказывается. Выбросить десант в несколько десятков тысяч англо-французских солдат – это ничто. Германии нужно было вместе с Австро-Венгрией содержать на Украине полмиллиона солдат только лишь для того, чтобы иметь в своих руках узлы железных дорог и удерживать от взрыва страну, находившуюся в состоянии непрерывного кипения. Это было временным полупорядком, позволявшим немецким войскам грабить украинских крестьян. Англо-французам понадобится никак не меньше той же армии, ибо симпатии украинских крестьян и украинских рабочих к этим освободителям будут не более пламенными, чем к немецким солдатам. А ведь речь идет не об одной Украине, но обо всей России. Правда, немецкая белая гвардия, украинская буржуазия будут им помогать. Кадры великорусской буржуазии, великорусских империалистов бросятся на Украину и будут содействовать англо-французским насильникам.

Конечно, задача эта требует не дней, не недель, а месяцев. Однако, опасность велика, опасность особенно велика потому, что у союзников сейчас руки развязаны. Германия раздавлена, огромные военные силы освободились.

Правда, возросла угроза революции во всей Европе, но этой революции еще нет, она только начинается. Она будет, но сегодня ее еще нет. Надо учитывать положение, которое существует сегодня. И, стало быть, у них есть еще сегодня материальная возможность бросить большие силы на Украину.

Наше спасение состоит в том, чтобы не дать возможности англо-французскому империализму сомкнуться с русской контрреволюцией.

Немецкие войска создают свои советы во всей Украине и отсюда стихийно уходят к себе или переходят на нашу сторону, оставляя нам свое оружие. Но немецкие войска уходят, а другие хотят прийти и уже стучатся у ворот. Этим моментом нам нужно воспользоваться и, когда одни уходят, а другие хотят прийти, нужно ворваться клином посредине и, затворив дверь крепко на ключ, сказать вместе с украинскими рабочими и крестьянами иностранным немецким и английским прохвостам: «Украина – это то же часть нашего советского дома, – сюда входа нет»! (Аплодисменты.)

Товарищи, вся история сейчас, как в одном комке, сгустилась для нас в этом вопросе. Сумеем ли, успеем ли мы это сделать. Если не сумеем, я не скажу, что погибнет революция, – мировая революция не может погибнуть. Была Парижская Коммуна, которая была задавлена. Был 1905 год, когда мы были задавлены. Но мы поднялись. И если бы нас снова раздавили, революция поднялась бы на наших костях. Но мы не примиряемся с победой в последнем счете, через 25–50 лет, а мы хотим победить сами, мы – те, которые здесь сидят, наше поколение, которое взяло власть и не хочет ее отдать. Вот в чем дело. (Аплодисменты.)

Задачу, которую нам поставила история, мы должны разрешить. Именно поэтому Центральный Исполнительный Комитет объявил, что наша Советская Республика превращается в военный лагерь. Нет другой задачи, которая была бы для нас так повелительна, так обязательна, так настоятельна, как задача вооруженной борьбы на Южном фронте.

Приходится иногда встречаться, я бы сказал, с ведомственной ограниченностью, с профессиональным консерватизмом части наших советских работников. Мне присылают нередко телеграфные жалобы на то, что наша военная машина мешает разным культурным задачам, культурной работе. Я это прекрасно знаю. Военная машина, которая забирает много сил и средств, часто действует неуклюже, варварски, грубо. Это все имеется налицо, это я готов признать. Но, к сожалению, товарищи, это последствие того, что мы воюем не на жизнь, а на смерть, а война – это суровое ремесло. И конечно, в каждом городе, в Воронеже, в Курске, в Москве, в Тамбове, везде и всюду тот факт, что мы воюем не на жизнь, а на смерть, выражается в том, что комиссариат просвещения страдает, комиссариат юстиции страдает, социальное обеспечение страдает, отбирают не только материальные средства, но и людей, лучших работников, и посылают их на фронт.

Когда советские работники жалуются, что отняли учителей в школах, а эти учителя нам нужны, что это хорошие пролетарские учителя, я неизменно отвечаю одно: «Они будут несомненно прекрасными красными офицерами, и я их к вам обратно не отпущу». Я получил от рабочих больничной кассы телеграфную жалобу на то, что отобрали лучших врачей. Нам нужны врачи в первую голову для армии, и хорошие врачи больничной кассы будут хорошими врачами для солдат. Тот факт, что Россия превращена в вооруженный лагерь, выражается в том, что все, что возможно, материальные средства, как и личные силы, забирается, мобилизуется, и это должно делаться с удесятеренной силой. Кроме того, должно быть мобилизовано и самое сознание всех советских работников, чтобы все они понимали и чувствовали, что на Южном фронте решается сейчас судьба нашей страны. Если мы здесь пошатнемся, если мы здесь споткнемся, то, разумеется, от больничных касс и от просвещения не останется ничего. Нам нужно обеспечить себе возможность самого существования, а стало быть, и культурной работы. Поэтому, все силы и все средства – для армии.

Я знаю, воронежские товарищи сделали очень много, но, позвольте сказать, еще не все. Работу можно и должно вести более централизованным и напряженным образом. У вас был момент, когда вспыхнул вопрос об эвакуации Воронежа. Такого вопроса не может быть и не должно быть. (Аплодисменты.)

Воронеж не может быть эвакуирован ни при каких условиях, ни при каких обстоятельствах, он должен быть защищен. Вы должны сделать здесь то, что делают советы на всем Поволжье, наученные горьким опытом чехо-словацкого восстания. Там каждый город превращается в настоящее время в крепость. Рабочие проходят военное обучение. Часть рабочих превращена в гарнизон, который разбит по отдельным районам города. Каждый район имеет своего коменданта, надежного рабочего-революционера. Каждый рабочий знает, куда он должен явиться в минуту опасности, какой окоп занять. Словом, все города Поволжья в настоящее время превращаются в крепость, и если военное счастье изменит нам, и если бы, допустим невозможное, враги наши с востока снова дошли бы до Волги, то там они нашли бы линию укреплений, о которую они сломали бы себе много и много зубов.

И вы, товарищи, должны Воронеж по этому образцу превратить в одну из южных крепостей. Рабочий класс заводов и железных дорог Воронежа должен быть гарнизоном этой крепости.

Вот первая ближайшая задача здешних военных властей вместе с советом, со всеми профессиональными организациями, фабричными и заводскими, – превратить Воронеж в хорошую крепость Южного фронта. Я не сомневаюсь, что эта задача будет выполнена.

Задача нашего губернского совета по отношению ко всей губернии, это – обеспечить линии железных дорог, которые проходят через губернию. Казаки прорываются к железнодорожным путям всегда при содействии кулачества близлежащих сел. Нужно построже следить за придорожной полосой. Нужно возложить на кулачество сел и деревень, расположенных вдоль линии железных дорог, прямую и непосредственную ответственность за неприкосновенность полотна. Возьмите последние кулацкие восстания, которые были у вас в Воронежской губернии, – они полосой огня развивались вдоль линий железных дорог. Это система, которую казаки и кулаки, под руководством офицеров, извлекли из опыта немецкой оккупации на Украине, где немцы захватывали железнодорожные узлы. Для борьбы с этой повстанческой системой нужно минимальное количество военных сил. По этому типу был разработан заговор, который должен был развернуться в годовщину нашей Октябрьской революции. Все эти восстания: восстания банды матросов в Петрограде, восстания кулаков в разных местах, в разных губерниях представляют собой – это уже установленный сейчас факт – отдельные осколки неосуществившегося гигантского плана восстания, приуроченного к годовщине нашей революции. Но в Петрограде это прорвалось раньше, – организация не выдержала. Мятеж вспыхнул раньше срока и в других местах и пошел вразброд. Но завтра он может возобновиться, и он пойдет вдоль линии железных дорог. Восстания будут до тех пор, пока сохранится Южный фронт. Убить навсегда кулаческие восстания можно только одним способом: ликвидировать Южный фронт, великую надежду буржуазии и кулаков. Сюда, на Южный фронт, направлены большие военные силы. Дадим же для нашего Воронежского фронта еще десятки и сотни передовых работников, которые будут там комиссарами при полках, командирами, рядовыми бойцами, которые будут влиять прежде всего примером своего собственного мужества. У нас будет тогда достаточно сил, для того чтобы ликвидировать казацкие банды раз навсегда. Мы обязаны победить, ибо на нашем юге разрешаются сейчас судьбы не только русской, но и мировой революции на ближайшие годы. Если мы здесь дадим врагам нашим укрепиться и нас задушить, – то это будет иметь самые тяжкие последствия для рабочего класса всех стран.