Вероника Крашенинникова - Россия - Америка: холодная война культур. Как американские ценности преломляют видение России Страница 14

Устойчивость и долговечность системы обеспечиваются также исключительной гибкостью ее параметров, которую отцы-основатели нации мудро заложили в основополагающие документы. «Я понимаю, что законы и институты должны идти рука об руку с прогрессом человеческого разума… По мере того как делаются новые открытия, раскрываются новые истины, изменяются обычаи и мнения вместе с изменением обстоятельств, институты должны следовать ритму времен», — предусматривал Томас Джефферсон.[57] Джордж Вашингтон в 1796 году формулировал основной принцип политической системы как «право людей создавать и изменять устройство его правительства».[58] Чтобы это предписание не было понято превратно амбициозными правителями, Джефферсон уточнял: «Идея, что институты, созданные для пользования нации, не могли быть изменены или преобразованы, даже для того, чтобы служить своим целям, (…) может быть полезной мерой предосторожности против злоупотреблений монарха, но совершенно абсурдны по отношению к самой нации».

Джефферсон приблизительно наметил ритм изменений: каждое поколение имеет право выбирать для себя форму правительства, наилучшим образом повышающую его счастье. Основной документ, Конституция Соединенных Штатов Америки, будучи самой давней действующей конституцией в мире, с момента вступления в силу 4 марта 1789 года, получила 27 поправок. В отличие от других государств поправки к Конституции в США не изменяют и не удаляют принятый текст, а добавляются к нему, подтверждая таким образом незыблемость исходных посылов.

Практическое функционирование государственной системы

Помимо вышеописанных фундаментальных особенностей американской либерально-демократической системы стоит также отметить несколько свойств ее практического функционирования.

Система сдержек и противовесов, ключевая характеристика американского государства, определяет все практическое функционирование политической конструкции. В стремлении обеспечить свободу и более всего опасаясь тиранической концентрации власти в одних руках, основатели государства создали такую архитектуру, которая бы держала все действующие элементы системы в постоянном противоборстве. По сути правительство было построено так, чтобы каждая его часть препятствовала работе других. В соперничестве ветвей и институтов правительства «сдержки» и «противовесы» подразумевают право, способность и ответственность каждого подразделения следить за деятельностью других и использовать свои полномочия для ограничения их власти.

Такая конструкция действительно позволяет избежать тирании какой-либо одной группы. Но, с другой стороны, она понижает эффективность системы, увеличивает число и сложность бюрократических процедур и далеко не гарантирует от совершения значительных ошибок, а в крайнем случае может привести к параличу государственного механизма. При всех существовавших сдержках и противовесах небольшая группа неоконсерваторов успешно провела решение о войне в Ираке, за последствия которого нация будет платить еще очень долго и дорого.

Основное отличие американской бюрократии от российской состоит в том, что при сравнимом — гигантском — весе она выстроена так, чтобы свести к минимуму человеческий фактор: система безлична, процедуры ее сухи как алгоритмы, процессы автоматичны и автоматизированы.

Государствообразующий слоган «правительство законов, а не людей» подразумевает снижение личного влияния функционеров на процессы, строгое применение законов, следование установленным процедурам без каких-либо исключений и обезличенность взаимодействия функционеров и граждан, что вместе взятое придает взаимоотношениям граждан с государством автоматичный и даже роботизированный характер. Ни индивидуальная рефлексия, ни эмоции не имеют места в бюрократическом процессе. В сравнении с характерными российскими чиновниками, с которыми всегда можно «договориться», американские чиновники — сущие роботы, а попытки вывести разговор за рамки установленного алгоритма и «повлиять» на них материально грозят тюремным сроком.

Обезличенность взаимодействия между чиновником и гражданином действует с обеих сторон: чиновник сводится к функции, утрачивая в рабочее время свои человеческие особенности, а гражданин для чиновника представляет собой запрос для обработки, но не живую личность с эмоциями и надеждами. Подобная практика имеет в преимуществах объективность, надежность и предсказуемость; в недостатках — догматизм, доходящий до абсурда, когда написанные правила применяются вопреки здравому смыслу и в противоречие реальности. Механичность процессов и процедур также играет важнейшую роль в минимизации возможностей для взяток и коррупции. Автоматизм процедур повышается с использованием почты и Интернета, через которые сегодня производится большая часть взаимодействия граждан с государственными органами.

Уровень компетентности чиновников и эффективности правительства является перманентным объектом критики как со стороны граждан, так и со стороны самих чиновников. Госсекретарь Джордж Шульц так описывал свой опыт работы в государстве: «В бизнесе я научился быть очень внимательным, поручая задачи сотрудникам, потому что, с высокой вероятностью, они исполняли то, что им было поручено. В правительстве нет нужды об этом беспокоиться». Особенно ярко дисфункция федерального и регионального правительств проявилась во время ликвидации последствий урагана «Катрина» в конце августа 2005 года, когда несогласованная работа чиновников создала риск для жизней тысяч людей.

Свобода и права человека

Видение свободы в американской системе ценностей созвучно видению демократии. В массовом сознании элементы либерально-демократического кредо накладываются один на другой, и термин «свобода» может использоваться в значении терминов «демократия» или «гражданские права».

Свобода является всепроникающей характеристикой, действительной для всех сфер жизнедеятельности. Политическая свобода представляет собой право и возможность самоопределения как выражение индивидуальной воли. В Америке индивидуализм и либерализм связывают понятие свободы с индивидуальной свободой от внешнего принуждения и с невмешательством государства в индивидуальные «поиски счастья» человеком — при условии, что свобода других тем самым не ограничивается. В Европе и в России социалистическое мировоззрение отождествляет свободу с равенством, ибо свобода без равенства сводится к доминированию сильнейшего и делает акцент на возможности человека реализовать свой потенциал — стать свободным от нужды, бедности, лишений или угнетения.

Концепция «свобод» (множественное число) созвучна с «правами» и используется в сочетаниях «гражданские права», «конституционные права», «права человека» и «естественные права». Концепция «прав человека» отражает фундаментальные права, которыми обладают все люди без исключения, и принадлежит к области международного права, в то время как «гражданские права», следуя из понятия «гражданства», обычно рассматриваются в контексте суверенного государства. Концепция «естественных прав» также универсальна за счет происхождения этих прав из законов природы и мироздания; она используется все реже, ибо общепринятое мнение не испытывает необходимости в ссылке на природу. Таким образом, «гражданские права» являются составной частью «прав человека» и вместе с ними — частью «естественных прав».

Концепции свободы и свобод подвергались критике З. Фрейдом, Ф. Ницше, К. Марксом и сторонниками социализма, но не американскими исследователями. Как и в случае демократии, свобода, в американском политико-культурном понимании, не имеет альтернативы, и внутренние дебаты разворачиваются по вопросам того, как полнее ее обеспечить. Однако в последние годы в США появилась критика «культурного империализма» и презумпции моральности американской политики.

Обоснование прав человека как очевидной социальной данности предлагают многочисленные теоретические подходы. Среди научных теорий биологический подход представляет человеческий альтруизм и способность к сопереживанию как сравнительное преимущество в процессе естественного отбора. Последователи философа эпохи Просвещения Дэвида Юма (1711–1776) считают, что права человека закрепляют моральный кодекс, выработанный в ходе биологической и социальной революции. Социологическая теория закона и труда Макса Вебера рассматривает права человека как социологическую модель установки законов, основываясь на том, что человек в обществе принимает правила, исходящие от легитимного источника, в обмен на безопасность и экономические преимущества. В защиту прав человека была также выстроена «теория интересов». Один из влиятельнейших сегодня философов в области права Джон Финнис[59] (род. 1940) утверждает, что права человека служат средством для создания необходимых условий для благосостояния людей. Другие последователи теории интересов обосновывают обязанность уважать права других людей личной выгодой и корыстью человека скорее, чем альтруизмом или благожелательностью, ибо признание и уважение прав других обеспечивает признание и уважение собственных прав.