Евгений Панов - Час исповеди. Почти документальные истории Страница 14

– Дикие, длинные, докучливые, дебильные декабрьские дожди, – сочиняю я.

– Знаешь, – вспоминает вдруг Захаров, – как я рос… В пять лет я вовсю ругался матом. Матери это очень нравилось, она просто в восторге была. Бог ты мой, ну и выдавал же я! Был такой случай, мне брат потом рассказывал. Мать приходит с работы, я встречаю ее в коридоре. Купила шоколадку? Нет, говорит, не купила. Тут я разорался. И так, и этак, и перетак… Выхватил у нее сумку, вытащил деньги и сам побежал в магазин, купил шоколадку. Где сдача, мать спрашивает? Нету, говорю, сдачи!

Жили мы в коммунальной квартире. Соседка была учительница, еврейка, как теперь понимаю, очень интеллигентная… Из тех еще, знаешь! И муж – соответственно. Когда она слышала, как я выдаю, а мать смеется, у нее глаза на лоб вылезали. Помню, однажды она пригласила меня в свою комнату и поговорила со мной. О чем и как она говорила, не помню, но мат с меня как рукой сняло… Убедила она меня.

Конец ознакомительного фрагмента.