Патрик Бьюкенен - Смерть Запада Страница 15

«Когда узнал все это, можно ли говорить о прощении?» — спрашивает старик в «Геронтионе»17 Элиота. «Мы уже привыкли, что отцов-основателей обвиняют в расизме, убийствах индейцев, отстаивании классовых интересов», — пишет Аллан Блум в «Помрачении американского сознания»; эти обвинения «подрывают веру в наших героев и убежденность в превосходстве Америки»18. Разумеются, подрывают, такова их цель.

На суде истории Америке и Западу в целом предъявлено обвинение в духе Нюрнбергского трибунала — «в преступлениях против человечества». И слишком часто западные интеллектуалы, которым следовало бы защищать величайшую цивилизацию в истории, присоединяются к подобным обвинениям или выдвигают собственные. А многие из них, более того, способны лишь повторять с запинкой вслед за немцами в Нюрнберге: «М-мы н-не знали…»

Выдвигая эти обвинения, революция преследует вполне конкретные цели: усилить чувство вины, морально разоружить и парализовать Запад, добиться череды бесконечных извинений и прямого возмещения «убытков», вследствие чего все богатство Запада должно постепенно перейти к обвинителям. Посему обвинения обретают эпический размах, а обвинители выступают в роли всадников Апокалипсиса. Что ж, если Запад и дальше будет давать своим врагам такую свободу, значит, мы заслуживаем того, чтобы нас ограбили.

Почему западные лидеры в большинстве своем неспособны опровергнуть эти обвинения? Потому что в глубине души Клинтон, Жоспен и Шредер уверены в их правоте и в виновности Запада. Иначе зачем мистеру Клинтону было отправляться в Африку и извиняться за рабство перед наследниками племенных вождей, которые сами поставляли белым рабов? Между прочим, рабство существовало еще до возникновения штата Арканзас. И Запад вовсе не изобретал рабства; наоборот, Запад с ним покончил.

В катехизисе революции Западу приписываются все величайшие преступления в человеческой истории. Почему? Да потому, объясняет катехизис, что западные народы верили в превосходство своей цивилизации над всеми прочими и в свое право навязывать цивилизацию и культуру другим, «низшим» народам и обществам. Устранение неравенства цивилизаций и культур поэтому есть важнейшая задача революции.

Первый принцип — всеобщее равенство. Всякий грешащий против равенства объявляется extra ecclesiam, отлученным от церкви. Согласно катехизису, ни одна религия в мире не имеет приоритета перед другими, точно так же, как ни одна культура и ни одна цивилизация. Необходимо стремиться к «разнообразию», к тому, чтобы в обществе сосуществовали все племена, все языки, все культуры, чтобы «цвели все цветы», чтобы в конце концов на нашей планете сложилось мультиэтническое и мультикультурное сообщество. Логика подсказывает, что всякий политик, рассуждающий о превосходстве Запада и объявляющий христианство единственной истинной религией, автоматически становится еретиком и признается угрозой для общества.

Насколько существенны эти обвинения для нашего нового культурного истеблишмента?

В 1994 году культурная война пришла в «озерный край» штата Флорида: школьный совет тремя голосами против двух постановил — детям нужно рассказывать, что «американская культура превосходит прочие, как современные, так и исторические»19. Председатель совета Пат Харт, именующая себя «христианской патриоткой», пояснила, что это решение было принято в ответ на мультикультурную образовательную политику руководства штата. Прекрасно, что учащиеся многое узнают о других культурах, прибавила миссис Харт, однако им прежде всего следует усвоить, что Америка «бесспорно превосходит остальных»20.

Изумленный профсоюз учителей охарактеризовал это решение как шовинистское. «Люди не понимают смысла данного постановления», — заявил Кейт Маллинс из движения «Народ за общечеловеческие ценности» в интервью газете «Нью-Йорк Таймс»21.

Ничего подобного! Вспыхнувшая дискуссия как раз и доказывает, что люди отлично понимали смысл решения школьного совета. Вот что сказала член совета Джуди Пирсон: «Мы должны всегда и всюду подчеркивать первенство Америки»22. Иначе, прибавила мисс Пирсон, молодые люди, «ощутив неполноценность своей страны, могут отказаться воевать за нее или защищать наше государство»23.

Один из критиков обвинил школьный совет в подрыве системы образования24. Агентство Ассошиэйтед Пресс заметило: «Некоторые учителя и родители считают, что детей будут учить лжи»25. Представитель Национальной ассоциации школьных советов Джей Батлер предостерег: «О «ценностях» в образовании мы слышим все чаще и чаще, и связано это с укреплением правого религиозного крыла»26.

Президент местного отделения профсоюза учителей Гейл Бэрри обвинила школьный совет в нарушении Первой поправки к конституции США: «Большинство членов совета предлагает начинать учебу с постулата Америка превыше всего, а уж потом переходить к чтению и письму… Это не образование. Это идеологическая обработка»27. Впрочем, если начинать образовательный процесс с внушения школьникам мысли о равенстве американцев с другими народами, не будет ли это также «идеологической обработкой»?

Суть проблемы обнажает знаменитый вопрос Пилата: «Что есть истина?» С точки зрения революции «озерный край» противоречит истине, так как все народы и все культуры равны и «высшей культуры» не существует. Претендуя на приоритет американской культуры, миссис Харт и ее совет впадают в ересь. Революция не может допустить, чтобы столь наглое искажение истины преподавалось детям в школе. И она начинает действовать. Можно вспомнить, что на прошлых выборах поражение потерпели все без исключения сторонники теории «Америка превыше всего».

«Люди отвергли экстремистов», — заявил мистер Маллинс28.

Этот эпизод как нельзя лучше выявляет подлинные черты нашей нынешней доминантной культуры. Во всем, что касается ее основ, она абсолютно нетерпима и не приемлет противодействия. Всякий, посмевший сообщить детям о превосходстве Америки, немедленно объявляется экстремистом, которому не место в школе и в любом другом учебном заведении.

Кроме того, культурная революция, основанная на принципе истинного равенства, учит, что настоящие герои истории — отнюдь не завоеватели, не солдаты и не политики, создававшие империю Запада, но те, кто боролся за более высокие цели — а именно, за равенство людей. Потому уничтожение сегрегации на Юге США и апартеида в ЮАР — достижения более значимые, нежели победа над коммунизмом; а Мандела и Ганди — подлинные духовные герои двадцатого столетия. Потому Мартин Лютер Кинг возвышается над всеми прочими в американском пантеоне героев и всякое государство, отказывающееся отмечать его день рождения, подлежит бойкоту. Что же касается Джорджа Вашингтона — если его имя не будут вспоминать в школах, значит, так тому и быть. Разве он не был рабовладельцем? Разве не участвовал в наизлостнейшем в истории Америки нарушении принципа равенства всех людей?

В обществе, где равенство — святыня, величайшей и единственной законной формой правления считается демократия «одного голоса» («один человек — один голос»), Только ее можно навязывать другим силой, как это было в Германии и Японии — и как надлежит поступить с Ираком. Военное вмешательство во имя национальных интересов эгоистично и неблагородно, а вот вмешательство духовное, заставляющее проливать кровь во имя демократии, как было в Сомали, на Гаити и на Балканах, полностью оправданно.

С этой меркой революция подошла к истории американских войн. Война 1812 года, мексикано-американская, индейская и испано-американская войны, вполне вероятно, сохранили для нас континент, причем за крохотную цену в человеческих жизнях; тем не менее эти войны навеки прокляты — ведь они завершались территориальными аннексиями, а в обществе наблюдался всплеск шовинизма. А войны в Корее и Вьетнаме, которые велись за спасение этих народов от жуткого азиатского коммунизма, были войнами «неразумными» и несправедливыми. Мы выступали заодно с коррумпированными режимами и пытались сохранить эти страны на своей стороне в «холодной войне», так и не обретшей той этической чистоты, которая отличала войну с фашизмом.

Поддержка президентом Никсоном свержения президента Сальвадора Альенде в Чили хунтой генерала Пиночета была прямым вызовом революции — равно как и помощь президента Рейгана никарагуанским контрас, сражавшимся против просоветски настроенных сандинистов. Что же до вторжения Рейгана на Гренаду — для избавления этого крошечного островка от головорезов-сталинистов, прикончивших своего лидера-марксиста, Мориса Бишопа, — это был прямой акт агрессии со стороны Америки. Однако вторжение Клинтона на Гаити — для восстановления у власти отлученного от церкви священника-марксиста, отца Аристида, — было справедливым вмешательством во имя демократии.