Ольга Мамонова - Последняя банда: Сталинский МУР против «черных котов» Красной Горки Страница 15

Спустя несколько месяцев после освобождения Митина наступил самый кровавый период в «сучьей войне». Шаламов привел уникальные свидетельства о том, что началось в 1948 году в лагерях, о повальном, длительном расколе среди блатных. Кульминацией двухлетней послевоенной резни стал новый ритуал. Бывший орденоносный штрафник по кличке «Король», войдя в доверие к тюремному начальству, объявил ортодоксальным ворам новую войну. Он ввел ритуал целования ножа — знак принадлежности к новому воровскому закону, который допускал в блатную власть воров, пошедших на тот или иной компромисс. Тех, кто отказывался, беспощадно калечили и убивали. В том же 1948 году начал свой первый срок Василий Бабушкин — будущий знаменитый Вася Бриллиант, самый последовательный сторонник воровских правил, «хранитель истины». Его сроки будут накладываться один на другой, пока не вытянутся в сорок лет отсидок и побегов. Он станет последним вором в законе сталинской закалки, почти в одиночку подчинявшим своей идее целые поколения уголовников. По сути, его моральный кодекс «настоящего» вора — сплошной запрет. Нельзя иметь семью, нельзя иметь работу, нельзя сотрудничать с властями, нельзя манипулировать деньгами. В 1986 году его таинственным образом убьют в Соликамском исправительно-трудовом лагере «Белый лебедь». Свободы и власти, которые давал принцип не иметь, стало недостаточно. Новое бандитское поколение потребовало свободу иметь. Началась революция беспредела и без правил. А в тех далеких 1945–1947 годах Митин отбывал срок, стоя над первой кровавой трещиной, которую дала еще недавняя сплоченность воровских авторитетов. Ведь тюрьма — такое же общество, только закрытого типа. Лагерь сделал его бандитом? После тюрьмы он жил честно и прямо еще два с половиной года.

… В 2000 году в Красногорске соорудят памятник солдатам штрафных батальонов.

Из тюрьмы Митин вынес умение постоять за себя, презрение к уголовникам и твердое намерение никогда не оказаться за решеткой. Он даже отказался от татуировок. Из разговоров с зеками он хорошо усвоил и запомнил — так, на всякий случай: за решетку попадают или от пьяных трат, или от милицейских наводчиков. Когда в руках банды появятся большие деньги, он первым делом запретит своим экстравагантные выходки и любые контакты с уголовниками. Это и держало их на плаву так долго. Митин оказался прав: нарушение именно этих двух правил привело банду к краху.

Он вернулся домой в сентябре 1947 года, за три месяца до денежной реформы. Под Новый год люди гадали, хватит ли хлеба. Но опасения оказались напрасны. Открылись новые магазины. В Красногорске особенно выделялся гастроном № 1, первый коммерческий магазин, где всегда можно было купить свежие продукты, включая мясо. Холодильником служили глыбы льда с опилками, которые смораживали зимой.

Однако далеко не все красногорцы могли позволить себе покупки в этих магазинах с одуряющими запахами свежего хлеба и пирожных. «Для нас, мальчишек, это было большим испытанием…» — вспоминает красногорец Лев Веселовский. После изнуряющей работы в Бирске, голода в военном Красногорске и тюремной баланды Митин забыл вкус еды. Московские и красногорские рестораны гудели и манили, а денег не было. Отец зарабатывал мало, мать сидела дома с тремя детьми. Обратно на КМЗ Ивана не приняли, но он добился места на закрытом заводе № 500 в Тушине.

Тушино тех лет… Оборонные заводы, аэропорт, знаменитые праздники авиации. В 1948 году над тушинским летным полем впервые взлетел малый вертолет Ка-8, который в народе называли «летающий мотоцикл». На заводе № 500 работало около сорока немецких специалистов, разрабатывающих дизельное топливо, там же прошли испытания первого реактивного двигателя Як-15. В те годы в инструментальном цехе этого завода работал будущий герой футбола Лев Яшин. Он поступил на «пятисотый» совсем еще юношей, вернувшись из эвакуации (отец Л. Яшина работал на оборонном заводе), и скоро стал играть за заводскую футбольную команду. Похожие жизни, такие разные судьбы. Митин быстро приобрел крепкую репутацию на «пятисотом», но проработал там недолго — его взяли на военный завод № 34 в Красногорске. Этот оборонный завод официально числился воинской частью 13 813 и был очень строг в отношении кадров, так как находился в компетенции Министерства авиационной промышленности. Только что прошло дело авиаторов. В 1946 году Василий Сталин, командующий ВВС Московского военного округа, обвинил маршала Новикова и наркома Шахурина в поставке неисправных боевых самолетов во время войны. В результате во время военных вылетов почти 40 процентов аварий произошло именно по этой причине. Новикова и Шахурина приговорили соответственно к пяти и семи годам заключения. Министр госбезопасности Абакумов лично выбивал из них показания.

Арест двух важнейших лиц советского авиастроения заставил особо призадуматься руководство самолетостроительных и ремонтных заводов. Значит, победителей все-таки судят, и еще как. Алексей Шахурин, лично назначенный Сталиным на пост наркома авиационной промышленности еще в 1940 году, не раз докладывал в Ставку и Главную инспекцию по качеству об ужасающих условиях, в которых приходилось поднимать авиапроизводство в Сибири. Ежедневно рано утром собранные самолеты передавались на летно-испытательную станцию, а в цеха уже поступала очередная партия моторов, фюзеляжей и крыльев. На нескольких моторостроительных заводах получался брак в цехах крупных отливок из-за плохого снабжения необходимыми металлами.

В леденящую стужу многие самолеты стояли под открытым небом, а в дождливую оттепель на истребителях начинала коробиться фанерная обшивка. В 1943 году были донесения о случаях, когда обшивку в полете срывало. Как выяснилось позже, лаки и краски содержали недоброкачественные заменители. Сталин потребовал немедленного ответа, и уже через десять дней ему было доложено, что срочно созданные ремонтные бригады устранили все дефекты.

На заводе № 34 хорошо усвоили уроки 1946 года. Технологический процесс изготовления агрегатов самолетов был отлажен до последней детали. В цехе главной сборки деталей авиамоторов какая-либо подгонка просто исключалась, во всех ремонтных мастерских были специалисты высокого класса. Серьезно относились и к условиям работы, охране труда. Ведь любая производственная ошибка могла приобрести политическую окраску. Поэтому не только работоспособность, но и личная характеристика потенциального рабочего имели большое значение. Квалифицированных специалистов пытались переманить с КМЗ — на 34-м была высокая зарплата.

К этому времени Митин уже был токарем высшего, шестого разряда, и о его тюремном стаже в 17–18-летнем возрасте предпочли забыть. Он стал мастером смены и почти перед самым арестом был представлен к ордену Трудового Красного Знамени.

В конце 40-х годов в Красногорске (как, впрочем, и в МУРе) транспортные средства были крайне скудны. Весь Красногорский угрозыск обходился одной машиной, велосипедом и парой лошадей для перевозки сена и заготовки дров. Выручал опять же завод. Его автопарк включал машину «скорой помощи» и даже ЗИС-101.

Но Митину удалось раздобыть трофейный мотоцикл БМВ с коляской, который старожилы помнят до сих пор. Только еще один мотоцикл гонял по послевоенному Красногорску — мотоцикл капитана футбольной команды, любимца и гордости мальчишек. Где и как Митин заполучил железного коня — неизвестно. Но водительское удостоверение ему выдали по всем правилам. Он гонял по городу и охотно подвозил и мальчишек, и девушек, и знакомых милиционеров. Часто видели, как он возился с мотоциклом у своего дома. Иван легко сходился с людьми и еще более легко угощал водкой — сам он пил мало. Многие сотрудники правоохранительных органов Красногорска дружили с ним, даже прокурор.

Так продолжалось и тогда, когда митинская банда наводила ужас на Москву и Подмосковье. Митин настолько уверовал в свою неуязвимость, что в разгар охоты на банду, когда его описание было известно в каждом отделении милиции, он подвез знакомого майора до Управления внутренних дел на улице Горького.

Но это будет потом. А пока, в январе 1950-го, ему двадцать два года. Все вокруг напоминает об отгремевшем юбилее Сталина. Красногорцы едут в Москву на открывшуюся в Музее изящных искусств выставку подарков великому вождю. Портреты Сталина висят над главной проходной Красногорского завода, над Зимним клубом и райкомом партии. Митин въезжал на мотоцикле в Тушино на авиационный завод или к своим друзьям, Болотову и Аверченкову, и его приветствовал лозунг «Слава сталинским соколам!», украшавший здание Центрального аэроклуба. Однако лозунги остались для них лозунгами. Они не станут тушинскими соколами. Они превратятся в тушинских воров.