Филлип Найтли - Ким Филби - супершпион КГБ Страница 15

Я просил, чтобы Филби назвал имя своего вербовщика, который проявил такую интеллигентность и терпение. В подтверждение своей просьбы я приводил доводы о том, что этого человека, вероятно, уже нет в живых и раскрытие его личности не принесет какого-либо вреда. Однако Филби отказался сказать что-либо о нем. Возможное объяснение такой скрытности предложил Кристофер Эндрю, представитель колледжа Корпус Кристи Кембриджского университета, специализирующийся на истории советской разведки: «Возможной причиной уклонения Филби от ответа на этот вопрос является его осведомленность о том, что наиболее талантливые сотрудники советской разведки исчезли в период сталинских репрессий. Возможно, подобное же случилось и с человеком, привлекшим Филби к сотрудничеству. Им якобы является Теодор Мейли, венгерский священник, перешедший на коммунистические позиции.

Называют и других лиц. В том числе Симона Креме-ра, клерка посольства СССР в Лондоне, который на самом деле являлся одним из ведущих сотрудников резидентуры. Эндрю Бойль считает, что вербовщиком был Самуэль Борисович Каган, резидент советской разведки в Великобритании. Упоминают Леонида Толоканского, работавшего вместе с Каганом. Ни один из них не соответствует названному Филби человеку, который «не был русским». Конечно, у Кима были все основания не называть имени своего вербовщика и всячески затушевывать его личность. Возможно, он не хотел, чтобы потомки и друзья этого человека подверглись пристрастному допросу со стороны общественности. Скрывая эти данные, Филби сдерживал пинкертоновские порывы западных служб безопасности.

Однако Филби с готовностью объяснил другие загадки, связанные с деятельностью советской разведки в Великобритании в тот период. Филби, Берджесс, Маклин и Блант — все они учились в Кембриджском университете. Почему ничего подобного не случилось в Оксфорде? «Вы ищете какой-то сложный ответ, вместо того, чтобы видеть очевидное, — заявил Филби мне в Москве. — Необходим лишь один человек, чтобы образовать цепочку. Первый шаг сделал я, затем я рекомендовал своих знакомых, а те в свою очередь других лиц. Ответ более чем прост».

Это объясняет нередко задаваемый вопрос: если вербовщик советской разведки так активно работал в Кембридже, почему ни один человек не пришел и не сказал — русские пытались завербовать меня, но я отклонил их предложение. Напрашивается такой ответ: никто не мог сказать, что к нему был сделан подход со стороны советской разведки. Имело место другое — не совсем ясное предложение со стороны друга. И даже если он не согласился с этим, лояльность по отношению к другу не позволяла ему доложить властям о случившемся.

Ответ Филби вызвал обмен мнениями о том, существовала ли на самом деле кембриджская (или коминтерновс-кая) шпионская сеть, вопрос в течение длительного времени мучивший службу безопасности Великобритании. Ко-минтерновская ячейка, как правило, состояла из пяти человек, для того чтобы сократить размеры ущерба, если один из них будет пойман или окажется предателем. Он может выдать только четверых других. Филби, Берджесс, Маклин и Блант. Четверо. Если они были в одной ячейке, кто пятый? Поиск его длится уже более тридцати лет.

Филби страстно и упорно отрицал существование такой ячейки. «Меня привлекли к сотрудничеству первым. Мне известно, что Берджесса после меня. Бланта также завербовали после меня. О Маклине я услышал только после начала войны, но я сомневаюсь, что он был завербован во время учебы в университете. Поэтому идея о «кембриджской шпионской сети» или о «коминтерновс-кой» ячейке не выдерживает критики».

Я рассказал Филби, что, по мнению бывшего генерального директора СИС, русская разведка унаследовала Филби, Берджесса, Бланта и Маклина от Коминтерна, и они действовали на идейной основе как ячейка непрофессионалов. На это Филби ответил: «Нет, никакой ко-миитерновской ячейки не было. Непрофессионалами мы были только в том смысле, что нам за работу ничего не платили». Затем он повторил свое предыдущее заявление, что ему было известно о вербовке только Берджесса, но не других. «Мы были привлечены к сотрудничеству индивидуально и работали индивидуально. В то время я узнал о вербовке Берджесса только потому, что он сам написал мне об этом. В ответ я поздравил его. Позднее именно Берджесс настоял на том, чтобы поддерживать связь со всеми нами».

Именно это погубило их всех.

ГЛАВА IV. БОЖЕ, ФЮРЕРА ХРАНИ

В середине 30-х годов в Великобритании разразился кризис. Ухудшение экономического положения страны, наступившее после глубокой депрессии, убеждало наиболее проницательных членов правящего класса в том, что начинают рушиться основы британского благополучия. При этом открывался обман, касавшийся заслуг британской империи и ее непомерного восхваления. Поколебалось доверие британского народа к действиям правительства. Что же в этих условиях можно было предпринять? Некоторые были склонны следовать примеру своих предков, которые в девятнадцатом веке, будучи свидетелями быстрого обогащения американцев, пришли к выводу о возможности заключения с ними брачных союзов. Они связывали свои надежды с «дядюшкой Сэмом». Другие видели спасение в германском фюрере Адольфе Гитлере: герцог Виндзорский, например, был настолько убежден в необходимости оказания помощи немцам, что даже после начала войны с Германией, будучи прикомандированным к высшему англо-французскому военному совету в Версале, передавал нацистам военные секреты. Английский историк Скотт Ньютон утверждал: «Что касается обвинений в предательстве, то их нельзя ограничивать Филби и другими англичанами сталинской поры. Ким

Филби и его друзья считали, что наилучшие надежды следует связывать с коммунистами».

Но двадцатитрехлетнему Филби, только недавно участвовавшему в кровавых боях в Вене, должно быть, казалось, что дорога, ведущая в «светлое будущее», не будет длинной. Уже в то время он столкнулся с проблемами, которые могли выбить из колеи и более умудренного опытом человека: он женился на иностранке, и этот выбор не нашел одобрения ни у его матери, ни у отца; работы Ким не имел и было мало перспектив, что он ее найдет; ввиду отсутствия жилья он был вынужден проживать вместе с родителями, испытывая большие денежные затруднения; от своего оперативного руководителя Филби получил долгосрочное задание — внедриться в британскую разведку вне зависимости от того, сколько времени это займет. Филби был реалистом, и, очевидно, хорошо понимал, что это задание почти не выполнимо.

Британская разведка по традиции пополнялась из числа родственников и знакомых уже работавших в ней сотрудников. Она не относилась к числу организаций, на работу в которую можно было поступить по заявлению, поскольку такой шаг считался не только совершенно неприемлемой манерой действий, но и вызвал бы подозрения. По аналогии с масонской ложей следовало ждать приглашения. Служба в некоторых британских учреждениях была более перспективной с точки зрения поступления на работу в разведку. СИС набирала свои кадры в основном из числа военных, сотрудников МИД, с Флит-стрит (работа разведчика и журналиста с точки зрения неудобств идентична), а также из числа членов привилегированных лондонских клубов.

В эти круги Ким не входил, и его предшествующая политическая деятельность, очевидно, исключала возможность поступления на работу в разведку. После консультации со своим оперативным руководителем Филби разработал план своих действий: он попытается как-то скрыть свои прошлые левые проявления, исключит в дальнейшем подобные поступки и высказывания и предпримет усилия для поисков работы в области журналистики. В этом Филби помог его отец Сент-Джон, который направил письма своим друзьям членам фабианского общества и журналистам. Такое письмо получил и сэр Роджер Чэнс, учившийся вместе с Сент-Джоном в колледже Тринити и тоже являвшийся членом клуба «Атсниум». Чэнс был редактором журнала «Обзор обзоров», либерального еженедельника, контора которого находилась в Сити на Кинг Уильям-стрит. Журнал медленно умирал, и Чэнс, возможно, ничего не сделал бы для Кима Филби, если бы журналист Уилфред Хиндэл не представил его редактору. После непродолжительной беседы Чэнс принял Филби на работу в качестве помощника редактора и очеркиста за четыре гинеи [7] в месяц.

После бурных дней Вены Филби, очевидно, нашел новую работу скучной и неблагодарной. Он вырезал публикации из старых журналов, делал из них выписки, иногда писал статьи. Некоторые из них сохранились: «Лауренс Аравийский — легенда века», «Принадлежащие Японии острова в Тихом океане», «Балканская трагедия», — компетентны, но скучны. Алисон Аутвейт, работавшая в одной небольшой комнате вместе с Филби, недоумевала, почему он задержался на этом месте. Когда однажды она спросила Кима об этом, он ответил: «А какой толк уходить? Через некоторое время я окажусь в окопах».