Анатолий Черняев - 1991 год - Дневник помощника президента СССР Страница 15

Вертелся у меня на устах Собчак, но тогда я не произнес его имени: не хотелось перед Новым годом нарываться на вспышку президента. Яковлев, которого он подключил к нашему разговору кнопкой селектора, тоже его не упомянул, хотя потом говорил мне, что Собчак был бы "ничего".

Мне тут казалось полезным следующее: он, конечно, демагог, это чувствовалось сильно, но из радикал-демократов. И такое назначение было бы со стороны Горбачева протянутой рукой в эту сторону -- в сторону создания фактически коалиционного правительства, разделения ответственности с главными критиками, приглашение им показать в деле, на что они способны. Кстати, в противовес Ельцину.

Вчера М. С. мне сказал, что Петраков подал в отставку. Стал ругаться. Я заметил: "Нехорошо это, Михаил Сергеевич".

-- Да брось ты, -- завелся он. -- Ты думаешь, все эти газетные всплески, мол, один за другим все от Горбачева уходят, имеют какое-то значение?

-- Имеют. И кроме того, Петраков обижается, и справедливо.

-- За что?

-- За все дни после Волынского вы даже о нем не вспомнили. Хотя следовали один за другим указы президента по его -- экономическим -вопросам. Павлов и вы на Съезде выступали об экономическом положении страны. Проект постановления Съезда был представлен от вашего имени. И он, помните, не прошел. Для чего же у вас экономический советник, если даже при подготовке таких документов вы о нем не вспомнили?

-- Да когда мне было?

-- И вообще, Михаил Сергеевич, год человек работает, а ему даже секретаря Болдин не дал. У него до сих пор в пропуске написано, что он помощник Генерального секретаря, а не президента.

-- Как?

-- Вот так.

-- Что ж он не сказал?

-- Вам, что ли, он должен говорить о пропуске?

-- Да, безобразие. Вообще-то Болдина надо освободить от работы в ЦК, пусть сосредоточится на аппарате президента. Единый будем создавать президентский аппарат.

Я произнес по этому поводу "краткую речь" насчет того, что уже год, как Горбачев президент, но аппарат у него кремлевский так и не появился. А Петраков, добавил я, застенчивый человек, да и с достоинством.

-- Я ему под Новый год не хотел портить настроение, когда он мне первый раз заявил об отставке, -- реагировал М. С. -- Сказал: "Работай и все".

М. С. и здесь самоуверен. Ему невдомек, что академику не так уж завидно в помощниках ходить, тем более когда им помыкают.

7 января

Первое официальное Рождество -- по указанию Ельцина и Силаева -- на всей территории России. Но в ЦК работали. И М. С. демонстративно приехал, и мне пришлось. Просидел весь день на службе. Скукота. Ощущение бессилия и бессмысленности. Даже внешние дела, которые при Шеварднадзе шли благодаря нам, теперь начинают нас "обходить". Мы все больше оказываемся на обочине, в офсайде, в мифологии великой державы. М. С. уже ни во что не вдумывается по внешней политике. Занят "структурами" и "мелкими поделками" -- беседами то с одним, то с другим, кого навяжут: то Бронфмана примет, то японских парламентариев, то еще кого-нибудь. Не готовится ни к чему, говорит в десятый раз одно и то же.

А между тем надвигается уже сухопутная Персидская война. С нашей стороны ничего не делается. Буйствует публицистика, затрагивает уже и внешнюю политику. Даже "Известия" и "Новое время" окрысились на "линию Шеварднадзе", имея конечно же в виду Горбачева.

8 января

Сегодня "Известия" опубликовали на первой полосе корреспонденцию Шальнева из Нью-Йорка о маневрах Фицуотера насчет того, состоится ли встреча Горбачева и Буша 11 -- 13 февраля, как было намечено. Американские газеты уже некоторое время упражняются на эту тему. Меня спрашивали Мэтлок (был у меня в субботу), Брейтвейт (был в четверг), сегодня -- японский посол: будет ли встреча? Ссылаясь на письмо Горбачева Бушу по поводу отставки Шеварднадзе, на телефонный разговор между двумя президентами 1 января, я решительно отводил сомнения.

Но рядом с заметкой Шальнева появилась статья дипломатического обозревателя "Известий" Юсина, которая так прямо и называется: "Состоится ли встреча в верхах?", со ссылкой на ответственного работника МИД. Там сказано, что опасения насчет встречи небезосновательны, потому что СССР обманул Запад с обычными вооружениями. Парижский договор подвешен, нам не верят, и нельзя думать, что Буш приедет "несмотря ни на что". Словом, в этой статье набор всего того, что содержится в истерическом письме Шеварднадзе к Горбачеву от 4 января: военные, мол, срывают и договор СНВ, и визит Буша, и европейский процесс.

Звоню Ковалеву. Тот, как всегда, ничего не знает и "Известий" не читал. Звоню Ефимову -- редактору "Известий". Его нет, он у Лукьянова. Звоню Горбачеву. Он в Ореховой комнате с секретарями ЦК (наверное, "пекут" политику). Удалось с ним связаться лишь в 9 часов вечера. Он сразу набросился: "Как это вы (кто -- мы?) допустили такую статью в "Известиях"?!" Я что-то мямлю в ответ, возмущаюсь сам.

Он мне: "Что ты тут мне эмоции разводишь? Разберитесь вместе с Игнатенко". С тем я и ушел домой. Но только закрыл дверь, звонок по телефону. Горбачев: "Я звонил сейчас Шеварднадзе. Он статью вроде не читал. Сказал ему: это твои помощники гадят. Узнай кто и завтра же выгони из МИДа. Лукьянову велел вызвать Ефимова (он же редактор газеты -- органа Верховного Совета) и разобраться, кто этот неизвестный ответственный работник из МИДа. Всю эту цепочку надо проработать и... выгнать!"

Я заметил: "Вообще, Михаил Сергеевич, надо решать с Шеварднадзе. Бесхозяйственное ведомство -- самое опасное". Напомнил ему Козьму Пруткова: "Уходя -- уходи!"

11 января

Сегодня вечером Горбачев разговаривал с Бушем по телефону. Вообще в последнее время американцы у М. С. все время на уме по двум пунктам: Персидский залив и Прибалтика. Но началось все издалека. Горбачев сообщил, что "выходим на бюджет", что сократили на два с лишним миллиарда военные расходы. Предстоит вообще очень критический анализ всей ситуации, чтобы в ближайшие месяцы выйти на рыночные процессы, но так, чтобы не разрушать экономических связей. Для этого настаиваем на экономических соглашениях между республиками.

М. С. сказал Бушу, что завтра на Совете Федерации будет разговор о назначении на посты премьера и его заместителя. Фамилий не назвал. Сообщил, что намерен ускорить работу над проектом Союзного договора.

Буш спросил о Прибалтике. Горбачев назвал Литву "среди острых моментов", добавил к ней Грузию и Карабах. Заверял Буша, что старается обойтись без крутых радикальных поворотов. Не все, однако, просто. Пожаловался, что "идет на него" огромное давление: требуют ввести президентское правление в Прибалтике.

Беда в том, продолжал он, что Верховный Совет Литвы и Ландсбергис не способны ни на какие компромиссы, не делают никаких встречных шагов. Я, говорит, обратился к Верховному Совету Литвы. Сегодня ситуация неутешительная. Началась забастовка. Постараюсь исчерпать все политические методы. И если чего-то такого не произойдет, так и буду действовать. Не все от нас зависит, уже происходят столкновения -- есть раненые. Тем не менее я сделаю все, чтобы не дошло до кровопролития.

Я не все разбирал, что говорит Буш. У меня не было отводной трубки. Мог лишь догадываться. Говорил, впрочем, больше Горбачев, тот лишь реагировал вопросами и репликами.

По войне в Персидском заливе в тоне Горбачева чувствовался упрек: мол, вы проявляете вежливость, вроде как прислушиваетесь к мнению Москвы, но действуете по-своему. Я хотел бы, раз взялись решать вместе, чтобы была полная согласованность, чтобы Эдуард постоянно держал связь с Джимом (Бейкером). Готов послать сейчас к вам Бессмертных -- детально обсудить всю ситуацию. Остается в силе мое предложение вновь встретиться накоротке по формуле "Хельсинки" (имеется в виду их встреча в финской столице в сентябре 1990 года). Посмотрите, что привезет вам Бессмертных. И если можно будет на этой основе договориться, я сразу отправил бы его в Багдад. Прозвучала дата 15 января -- как окончательный срок ультиматума Хусейну.

Горбачев согласился, но добавил: "Не должно быть никакого выпрыгивания, хотя наша общая жесткая позиция остается. Не будем терять оптимизма. Советский Союз и Соединенные Штаты кое-что значат в этом мире".

13 января

20 лет, как похоронил мать.

Не думал я, что так бесславно будет заканчиваться столь вдохновляюще начатое Горбачевым. Утомляют растерянность и, увы, беспорядочность в занятиях, какая-то "спонтанность" в делах, а главное -- склонность верить "своим" и в конечном счете именно у них искать поддержку (у КПСС!).

Все это привело к "спонтанным" действиям десантников и танков в Прибалтике и кончилось кровью. Говорят, в Вильнюсе 180 раненых и 14 убитых за одну ночь!

Радио гудит от оскорблений и обвинений Горбачева. Уже российские депутаты публично произносят: "Горбачев и его клика", "Горбачев -величайший лжец нашего времени", "Он обманул всех, и Ельцина в первую очередь", "Режим пакостный", "Его режиму служить не буду".