сборник - Говорят погибшие герои. Предсмертные письма борцов с фашизмом Страница 15

В атаку Степан Волков пошел одним из первых. Впереди вражеский дзот открыл губительный огонь. Наступающие залегли.

В эту минуту Степан с гранатами в руках под свист пуль подполз к дзоту и забросал его гранатами. Огневая точка замолчала. Путь на деревню Устиново открыт. Но в этот момент бесстрашного воина сразила пуля врага.

После боя бойцы похоронили Степана Волкова близ той деревни, за освобождение которой он отдал свою жизнь. Над могилой героя они прочитали найденную в его медальоне маленькую записку. Эта записка была опубликована в «Правде» 12 февраля 1942 года.

ЗАПИСКА ЗАЩИТНИКА МОСКВЫ КРАСНОАРМЕЙЦА А. ВИНОГРАДОВА

22 февраля 1942 г.

Нас было 12 послано на Минское шоссе преградить путь противнику, особенно танкам. И мы стойко держались. И вот уже нас осталось трое: Коля, Володя и я, Александр. Но враги без пощады лезут. И вот еще пал один — Володя из Москвы. Но танки все лезут. Уже на дороге горят 19 машин. Но нас двое. Но мы будем стоять, пока хватит духа, но не пропустим до подхода своих.

И вот я один остался, раненный в голову и руку. И танки прибавили счет Уже 23 машины. Возможно, я умру. Но, может, кто найдет мою когда-нибудь записку и вспомнит героев. Я — из Фрунзе, русский. Родителей нет. До свидания, дорогие друзья.

Ваш Александр Виноградов.

Записка Александра Виноградова была обнаружена в 1958 году плотником совхоза «Некрасове», Уваровского района, Московской области, И. В. Смирновым, когда он обтесывал березовый кряж. Письмо советского воина написано чернильным карандашом неровными буквами на двух сторонах узкой полоски папиросной бумаги.

В результате проведенных исследований удалось восстановить картину боев на Минском шоссе в феврале 1942 года.

Чтобы сдержать мощное и быстрое наступление советских войск под Москвой, гитлеровское командование перебросило на советско-германский фронт дополнительно несколько дивизий из Германии и оккупированных стран. Для советских войск, сражавшихся в тылу противника, в районе Вязьмы, создалась трудная обстановка. Для облегчения положения частей 33-й армии, 1-го гвардейского кавалерийского, 4-го воздушно-десантного корпусов и партизан, оказавшихся отрезанными от баз снабжения южнее и юго-западнее Вязьмы, командующий Западным фронтом приказал армиям фронта активизироваться. Во второй половине февраля упорные бои разгорелись в полосе 5-й армии Западного фронта, перешедшей в наступление. 612-му стрелковому полку 144-й стрелковой дивизии было дано задание пробиться в тыл врага, чтобы нарушить коммуникации фашистских войск. Полк вышел в тыл, на подступы в Гжатску, и перерезал Минское шоссе в 25 километрах восточнее города. 2-й стрелковый батальон, которым командовал старший лейтенант С. К. Зюмченко, стремительным ударом овладел населенными пунктами Ямы, Ивашки и захватил высоту севернее деревни Ивашки. Деревни Ощепково и Васильки, бывшего Уваровского района, Московской области, несколько раз переходили из рук в руки.

20 февраля 1942 года военком 612-го полка отдал приказ — выйти на Минское шоссе в районе 152-го километра западнее Москвы и перекрыть путь танкам противника. Бойцы расположились вдоль шоссе. Группа бойцов, в которую входил Александр Виноградов, находилась на фланге. Колонна фашистских танков появилась внезапно. Она двигалась на большой скорости. Бойцы батальона завязали бой с врагом, пытавшимся отбросить советские части от шоссе. Три дня сражались воины, ряды защитников редели на глазах, но они не отступили…

СТИХОТВОРЕНИЕ ЯЛТИНСКОЙ КОМСОМОЛКИ-ПОДПОЛЬЩИЦЫ Н. ЛИСАНОВОЙ

Не позднее 24 февраля 1942 г.[1]

Мне вспомнилась школа родная,Мне вспомнился русский народ,Прибрежная Ялта роднаяИ огненный солнца восход.Умру я свободно и честноИ голову тихо склоню,И русскую землю роднуюЯ светлой слезой оболью.Тогда надо мной защебечутРодные мои соловьиИ кудри мои разовьются,Но плечи не дрогнут мои.Я сильно любила Отчизну,И век я была ей верна…

Ялта… Замечательный солнечный город… И вдруг появились враги. Черной тенью легла здесь поздняя осень 1941 года.

Как только хмурое ноябрьское солнце скатилось за Ай-Петри и наступила холодная ночь, в одной из балок урочища Чукурлар собрались ялтинские комсомольцы и поклялись беспощадно биться с врагом.

«Я клянусь, что никакие пытки не заставят меня разгласить тайну нашей организации. Я клянусь, что если придется погибнуть от руки врага, то умру гордо и честно, не попросив у него пощады и не выдав своих товарищей», — звучали слова клятвы.

Вместе с товарищами поклялась мстить врагу и ученица 10-го класса ялтинской средней школы комсомолка Надя Лисанова. Клятву свою она с честью сдержала. Надя расклеивала на улицах Ялты листовки и воззвания, поддерживала связь подпольщиков с партизанами. В феврале 1942 года ее арестовали и посадили в тюрьму. Надю неоднократно допрашивал начальник службы безопасности Мауэр, надеясь, что хрупкая на вид девушка не выдержит пыток и раскроет партизанские явки. Надя Лисанова оказалась достойной доверия товарищей: она никого не выдала.

Ничего не добившись, фашисты расстреляли отважную комсомолку. Это произошло на рассвете 24 февраля 1942 года в урочище Селян, близ Ялты.

Незадолго перед казнью, во время последнего свидания с сестрой, Наде удалось передать ей стихотворение. Поскольку за семьей была установлена слежка, держать дома записку со стихами было опасно. Сестра выучила стихотворение наизусть, а позднее воспроизвела его по памяти. Текст стихотворения хранится в Ялтинском музее краеведения.

[2]24 февраля 1942 года Н. Ливанова была расстреляна фашистами.

ЗАПИСКА АЛЕКСАНДРА МАХАНЬКО — ПОДПОЛЬЩИКА ИЗ ДРУЖКОВКИ — МАТЕРИ

28 февраля 1942 г.

Мама, меня не жди. Мне ничего не надо.

Шурик.

Едва немецко-фашистские войска ступали на советскую землю, как она тут же вспыхивала огнем народного гнева. Так произошло и в Дружковке — небольшом поселке в Донбассе.

Саша Маханько, тот самый, что написал эту записку, был одним из тех, кто вошел в подпольную антифашистскую организацию «Ленинская искра», которая открыто объявила войну захватчикам.

Он был самым молодым в организации — ему исполнилось лишь 16 лет, но не уступал в смелости старшим и пользовался большим доверием у подпольщиков.

К концу 1941 года в «Ленинскую искру» входило около 30 человек. Руководил ими Павел Ильич Гребенюк, коммунист, пограничник, сражавшийся с фашистами с самой первой минуты войны. В боях под Казатином он попал в окружение, был ранен и взят в плен. Концлагерь и дерзкий побег. И вот — Дружковка, знакомство с такими же, как он, советскими патриотами — кадровым рабочим Афанасием Петровичем Власюком и его дочерью Валентиной, комсомольцами Николаем Дементьевым, Александрой Соболевой, Дусей Ильиной, тайные встречи на квартире Власюка на Садовой улице, первая хорошо подготовленная диверсия…

Саша одним из первых вошел в подпольную организацию. Став разведчиком, он работал непосредственно с Гребенюком. Восхищаясь своим командиром, Саша мог без конца слушать его рассказы о жизни и подвигах пограничников. У него же юноша учился военному мастерству и секретам конспирации.

По заданию группы Саша организовал сбор оружия, оставшегося после боев под Дружковкой. Молодые подпольщики достали 7 автоматов, 21 винтовку и даже 2 пулемета с патронами. Оружие было спрятано в укромных местах. Там же хранилось несколько бутылок с горючей смесью.

Вместе со своим другом Николаем Дементьевым Саша починил старенький радиоприемник.

Голос Москвы! Они слушали его вместе, и это всегда превращалось в праздник.

Распространяя сводки Совинформбюро по поселку, Саша с особым удовольствием наклеивал их прямо на грозные приказы начальника жандармерии фон Гакке и холуйские распоряжения бургомистра Тхо-ревского.

6 ноября 1941 года, накануне дня 24-й годовщины Великого Октября, на улицах появилось множество гестаповцев и полицейских. Расстрелу подлежал каждый, кто выйдет из дому позже 19 часов. Но Саша все же вышел.

Под покровом ночи он тихо, словно мышь, пробрался к Торецкому заводу, проник в паросиловой цех и оттуда полез на трубу, взметнувшуюся в черное небо. Дул резкий холодный ветер. Ноги соскальзывали с тонких прутьев узкой лестницы, руки одеревенели. Но он упрямо лез и лез вверх. Наконец рука нащупала громоотвод. Расстегнув куртку и рубашку, юноша достал красное полотнище и осторожно нацепил его на стальной шпиль…