Аркадий Сахнин - Вот люди Страница 15

Лева Вестель подарил ему макетик спутника, и он пришел в такой восторг, что стал показывать его каждому из нас.

— Смотри, спутник! Ты видел?

Чудный парень.

И ещё одна неожиданная встреча была у нас в Санта-Клара. Мы случайно оказались за одним обеденным столом с работником органов безопасности Сидроком. Он говорил очень выразительно и сам от души смеялся. Сидрок рассказал историю, которая произошла почти два года назад.

Два боксера уехали на соревнования в ГДР и там пытались перейти границу, чтобы потом отправиться в США. Их задержали, и Сидрок отправился за ними.

— Объясняю им, — говорит он, — что покинуть родину никому не запрещено, но командировочные на это не положены. А вы получили деньги и на обратный путь на Кубу. Придется израсходовать их по назначению.

И вот отправляемся домой через Советский Союз. Ну, как не посмотреть страну? — смеется Сидрок. — А девать беглецов некуда. Пришлось всюду брать их с собой. И тут происходило самое интересное. Как только советские люди узнавали, что мы кубинцы, нас приветствовали, как героев. Нам жали руки, дарили сувениры, нас звали в гости. Представляете моё положение? Сказать, что эти черти не являются представителями нашего народа, было неловко. Да и сами они чувствовали себя ужасно. Всё время поглядывали на меня, боясь, что я всё расскажу. А им очень этого не хотелось. Они всё больше поражались тем, как любят нашу страну советские люди. А знаете, такая любовь вызывает большую гордость за свою родину. Так я ничего о них и не рассказал никому. И все кончилось очень хорошо. По возвращении домой им разрешили ехать куда хотят. Но они категорически отказались. Сейчас оба успешно выступают на ринге, и кажется, нет более активных агитаторов за новый строй, чем они.

В Сантьяго прежде всего хотелось встретиться с легендарной Ритой Диас Гарсиа. Я знал, что она больше десяти раз побывала в батистовских застенках, но каждый раз уходила из рук палачей. Знал, что именно она на XXII съезде партии вручала знамя — подарок героического острова Свободы советскому народу, но никогда не видел даже портрета этой фантастически смелой женщины.

Рита Диас являлась партийным руководителем обширного района Гуантанамо, с центром в городе того же названия, входящим в провинцию Орьенте. Примерно пятую часть района Гуантанамо оккупировали американцы и создали там мощные военно-морскую и военно-воздушную базы. Отсюда они изо дня в день провоцируют кубинское население, стремясь вызвать конфликт. Как образно сказал нам ректор университета в Сантьяго, Гуантанамо — неврологический аппендикс Кубы. Мне казалось, руководителем такого района должен быть человек военный, обладающий большим мужеством.

— Если требуется, все кубинцы становятся военными, — пояснил мне Орландо. — А о мужестве судите хотя бы по этому эпизоду из периода подполья.

Вот его рассказ.

Раулю Кастро, находившемуся в городе Ольгине, стало известно, что подпольной революционной организации в Сантьяго угрожает опасность. Надо было в тот же день, немедленно предупредить об этом. Было решено, что в Сантьяго полетит Рита. Задание для неё было несложным. Она умела проникать в самые запретные места, уходить из-под носа полицейских ищеек, расклеивать листовки на государственных, хорошо охраняемых зданиях, устраивать митинги там, где, казалось, трудно собраться даже нескольким кубинцам. Не было сомнений, что и это задание она выполнит без осложнений.

Взяв документы своей сестры Хуаны, Рита отправилась на аэродром. На ней была белая крестьянская блузка, простая юбка, косынка поверх схваченных ленточкой волос. Никогда раньше она так не одевалась, волосы обычно укладывала в прическу.

На аэродроме, как и всегда, было людно. Никто не обращал на неё внимания. В толпе пассажиров и их спутников подошла к самолету. Перед тем как подняться по трапу, машинально бросила взгляд на стоявших в стороне провожающих и увидела Леская. Высокий, широкоплечий, красиво одетый, он смотрел на неё, и его добродушное лицо расплывалось в радостной улыбке. И весь его вид говорил: нет для него сейчас большего счастья, чем встретиться глазами с Ритой Диас.

Это был тайный агент полиции, опытный, умный, жестокий. Дважды оставляла его в дураках Рита, и начальник батистовской контрразведки подполковник Фахет не мог ему этого простить. Особенно её последнего побега полгода назад. В тот раз она случайно столкнулась с Лескаем лицом к лицу на узенькой улочке. И он вот так же, как сейчас, широко улыбаясь, с издевательски вежливым поклоном согнул в локте руку и сказал:

— Не угодно ли прогуляться со мной, сеньорита?

Она была на расстоянии полушага от него, но в каком-то диком прыжке рванулась в калитку двора, возле которого они стояли, и с фантастической ловкостью захлопнула её перед самым носом Леская, успев набросить щеколду. Лескай поднял стрельбу, полицейские окружили дом, но пока им открыли калитку, она успела проникнуть в соседний двор, выйти на другую улицу и смешаться с толпой. И вот теперь Лескай смотрит на Риту, и радость распирает его.

У неё хватило воли не измениться в лице, не сделать резкого движения. Спокойно предъявила билет стюардессе. Бежать бесполезно, с аэродрома не убежишь. Но и подниматься в самолет глупо, ведь Лескай узнал её. Значит, провал. А как же с заданием Рауля Кастро? Он ведь думает, что через два часа она будет в Сантьяго.

У Риты Диас не было ни одной минуты для раздумий. Решение надо принять мгновенно.

В таком тягчайшем положении она оказывалась в жизни не один раз. Она выросла на кубано-американской сахарной плантации. Слово «кубано» можно было отбросить, оно говорило лишь о территории, на которой находилась эта крупнейшая на Кубе сахарная компания, принадлежавшая американцам. Компания имела тысячи гектаров земли, где выращивался сахарный тростник, имела гигантскую фабрику для его переработки, свой порт, свою железную дорогу.

Отец Риты и её два брата были рабочими на этом заводе, известного большими революционными традициями. В тринадцать лет она впервые расклеивала листовки. Когда ей исполнилось семнадцать, вступила в коммунистическую партию. С тех пор каждый час её жизни был связан со смертельным риском. Так прошли не день, не год, не пять лет. Ей было тяжелее, чем подпольщикам, находившимся на нелегальном положении. Она должна была жить и работать открыто. Она должна была так работать, чтобы никакая полиция не могла к ней придраться. И ни разу она не дала в руки полиции хоть какой-нибудь повод для обвинения.

В 1956 году нелегально ездила на Международный женский съезд. Побывала в нескольких странах. Когда вернулась на Кубу, здесь уже шла открытая борьба против американцев и батистовского режима. Не имея никаких фактов о деятельности Риты Диас, полиция своим собачьим нюхом чуяла что-то неладное: ищейки, наблюдавшие за ней, потеряли её след и долго не могли найти. Снова арест. Ей ничего не могут предъявить. Ей задают только один вопрос: где она была? Допрашивает подполковник Фахет, допрашивает лейтенант Кастаньо, допрашивает сержант Лескай. Допрашивают долгими часами, сменяя друг друга, не давая отдыха ни днем ни ночью. Систематически устраивают провокации.

Обычно через тюремный двор ведет один солдат с винтовкой за плечами. А то вдруг четыре конвоира с автоматами наперевес, направленными на Риту во главе с сержантом, который грозно кричит случайным встречным тюремщикам: «С дороги! В сторону! В сторону!»

Так ведут на расстрел. Её приводят к Лескаю, и он говорит:

— Это последний допрос.

Рита оглядывает конвоиров, которые держат наготове оружие, и с любопытством спрашивает Леская:

— Зачем столько людей? Я ведь не убегу.

На специальной машине — два тюремщика впереди, по одному с боков — её везут на Гаванский аэродром. На военном самолете под усиленной охраной отправляют в Ольгин и сажают в камеру умалишенных. Неделю не выпускают оттуда. Потом веут на допрос, и снова перед ней Лескай.

Всё это далеко позади… Она ступает на трап самолета. Надо что-то немедленно придумать. Странно, но Лескай не трогается с места. Надо придумать. Так вот почему эта собака стоит и улыбается: с двух сторон её крепко хватают за руки и тащат в полицейскую машину. Лескай стоит на месте и хохочет. А она кричит. Изо всех сил кричит:

— Я Рита Диас, я Рита Диас, я ни в чем не виновата! Я Рита Диас, за что вы меня!

Она вырывалась и кричала беспрерывно, и продолжала кричать, когда её втащили в открытую машину. И всю дорогу, уже совсем охрипшая, она кричала:

— Люди! Я Рита Диас! За что они меня! Я Рита Диас.

Ольгин — небольшой городок, и эту историю немедленно узнали все. Узнали, что на аэродроме арестовали какую-то Риту Диас. Узнал и Рауль Кастро и нашел другой способ предупредить товарищей из Сантьяго. Вот на это и рассчитывала Рита. Потому и кричала до изнеможения, чтобы дошел этот крик до Рауля Кастро. Снова допрашивал её Лескай. И снова никаких фактов у него не было, но он измывался над ней, мстил злобно и подло.