Вадим Дамье - Тоталитаризм в ХХ веке Страница 15

Техника "накачивания" (экономики за счет инвестиций, - В.Д.) по существу здесь та же, что и в англосаксонских и скандинавских системах. Но ее смысл в еще большей степени и почти исключительно ограничен военной промышленность. Существо этой политики ясно: увеличение норм прибыли за счет рабочего класса, лишенного своих политических и профсоюзных механизмов защиты. По сути, она ведет к милитаризации труда... В своей крайней форме, которую фашизм принял прежде всего в Германии во время Второй мировой войны, он все больше переходит от милитаризации труда к подавлению свободного труда, к рабскому труду" - в форме эксплуатации миллионов узников концлагерей, угнанных и военнопленных.

Фашистско-нацистские государства, располагая диктаторскими возможностями концентрации сил и средств, смогли осуществить энергичное вмешательство во все сферы жизнедеятельности общества. Крупному капиталу импонировало, что техническая и экономическая модернизация направлялись в первую очередь на военную промышленность и создание военной инфраструктуры: таким образом он надеялся обойти своих зарубежных конкурентов. Некоторые из налаженных в годы тоталитарных диктатур институтов и механизмов государственно-монополистического регулирования в Германии и Италии пережили сами фашистские режимы и "вписались" в послевоенные системы представительной демократии. В рамках корпоративной системы осуществлялись и социальные программы, огосударствляя и "унифицируя" общественные инициативы и закладывая тем самым основы "социального государства". Однако особенностью фашистского "военного кейнсианства" на "фордистско-тейлористском" этапе индустриального общества было то, что оно могло действовать лишь в чрезвычайных условиях милитаризации и постоянной внешней экспансии, способных компенсировать перевес механизмов социальной репрессии над социальной интеграцией. "Те же самые обстоятельства, которые уменьшали безработицу, одновременно настолько усиливали кризисное состояние, что в конечном счете оставался выбор лишь между дальнейшим упадком хозяйства - несмотря на государственное вмешательство - и насильственным империалистическим решением в виде войны. Германский капитал рискнул пойти на войну, чтобы спасти свою экономику за счет других стран".

Дальнейшее проведение индустриально-капиталистической модернизации нацизм планировал уже в общеевропейском масштабе под эгидой Германии. "Новый европейский порядок", следуя тенденции капитала к интернационализации экономики, предполагал рационализацию и специализацию в завоеванных странах и на захваченных территориях, контроль над производственными мощностями, ресурсами и размещением народонаселения на всем континенте. В эту систему вписывались уничтожение евреев, цыган, истребление массы славян как "избыточного населения", депортации и огромные перемещения рабочей силы. Например, осуществлялись или предусматривались массовые закрытия предприятий и магазинов, конфискованных у владельцев еврейского происхождения, переселение польских жителей деревень в города на место истребленных евреев, многомиллионное сокращение населения западных областей СССР в рамках "Генерального плана "Ост"" и т.д.

Модернизаторские функции фашистских режимов включали и действия по укреплению "государства-нации" за счет резкого разрушения традиционных территориальных и групповых связей, нивелировки различий между регионами и завершения формирования социальной авнонимности как массовой базы развитой индустриальной системы. Особенно радикально это было сделано в нацистской Германии. Режиму Муссолини такая "унификация" удалась в куда меньшей степени: часть имущих элит Сицилии и Юга Италии в конечном счете выступила против его правительства, оказав помощь войскам союзников во время их высадки в стране в 1943 г.

Политика модернизации, которую осуществляли фашистские тоталитарные режимы, побуждали господствующие классы поддерживать диктаторские режимы, несмотря на упомянутый скрытый потенциал социальной нестабильности и дезинтеграции. Но когда военные поражения в ходе Второй мировой войны поставили под угрозу само существование национальных капиталистических систем в этих странах, стало ясно, что модернизаторский потенциал фашистских режимов исчерпан.

Иные модернизаторские задачи решал тоталитаризм советского типа. Централизованное и деспотическое государство становилось инициатором создания основ индустриального общества сразу же на фордистско-тейлористской технологической базе. Оно обладало монопольной собственностью на основные средства производства и возможностями пробудить и поддерживать в массах трудящихся индустриализаторский энтузиазм. Преобразования финансировались за счет ограбления деревни, крайне низкого уровня оплаты труда в городах (покупательная способность зарплаты сократилась в 1928-1940 гг. почти в три раза при росте производительности труда более чем в три раза)96, экспорта сырья и хлеба, повышения налогов, выпуска необеспеченных денег, принудительных "государственных займов" и роста продажи алкоголя. Мобилизационная стратегия97 потребовала огромной концентрации ресурсов, сил и полномочий, широчайшего внедрения командной системы и подневольного, неоплаченного труда, без которых не обошлась почти ни одна из гигантских "сталинских строек". Работа заключенных - жертв массового террора широко использовалась в промышленности и строительстве, на транспорте, в энергетике и т.д.

Все это позволило за 30 лет осуществить массовую экспроприацию в деревне и городе, пролетаризировать большинство населения и создать своеобразную структуру индустриального общества без частного капитала, в котором правящая номенклатура играла роль своего рода "совокупного капиталиста".

С исторической точки зрения сталинистский тоталитаризм представлял собой разновидность "догоняющей буржуазной модернизации", причем ее особая жестокость объяснялась тем, "что в нее, невероятно короткую по времени, уложилась эпоха длиною в две сотни лет: меркантилизм и Французская революция, процесс индустриализации и империалистическая военная экономика, слитые вместе".

Стоявшая у власти бюрократия для консолидации своего внутреннего и внешнего господства форсировала индустриализацию, приступив к ускоренному созданию производительных сил и механизмов, соответствующих буржуазному обществу. При этом она взяла на себя ту функцию, которую не смогли выполнить ни капитал в дореволюционной России, ни революционные большевики. Сбылось предсказание Маркса: "Если Россия имеет тенденцию стать капиталистической нацией по образцу наций Западной Европы,... она не достигнет этого, не превратив предварительно значительной части своих крестьян в пролетариев...". Такой социальный переворот был совершен сталинистской диктатурой. Некогда аграрная Россия стала индустриальной сверхдержавой, которая сумела выйти победителем из Второй мировой войны и соперничать с США в борьбе за мировое господство. Режимы советского типа, установленные после войны в других странах, также приступили к форсированной индустриальной модернизации: созданию основ индустриального общества там, где оно еще не получило достаточного развития или к такому изменению структуры хозяйства, которое лучше соответствовало стадии развитого тндустриального общества. Концентрация средств и ресурсов в руках государства позволила и здесь обеспечивать в 50-е гг. высокие темпы экономического роста, что в известной мере приблизило эти прежде полуаграрные страны с традиционными социальными системами к уровню стран Западной Европы. Однако режимы советского типа, как и фашистские, имели свои пределы возможностей. Они выявились в ходе конкуренции другим индустриально-капиталистическим блоком - Западным, по мере нарастания противоречий и слабостей системы СССР и интернационализации мировых хозяйственных связей, торговли и финансовых отношений. Бюрократические структуры в СССР и государствах "народной демократии" были заинтересованы в сохранении мобилизационной тоталитарной модели до тех пор, пока та не исчерпала свой модернизаторский потенциал, не завершила индустриализацию страны и не открыла тем самым путь для "нормального" капиталистического развития. После этого в слоях номенклатуры возобладало стремление к стабилизации и упрочению своего положения, которое вступало в противоречие с систематическими попытками "вождя" (сначала И.Сталина, а затем и Н.Хрущева) обеспечить высокие темпы развития с помощью "подстегивания" бюрократических кадров. С 50-х гг. усиливалось расслоение в правящем классе, формировались отдельные устойчивые территориальные, отраслевые и функциональные группы интересов, которые чем дальше, тем меньше связывали свое благополучие с интересами системы в целом. Этот процесс стал одной из причин так называемой "десталинизации" конца 50-х - начала 60-х гг., которая, в свою очередь, способствовала окончательной утрате номенклатурой и технократией своей былой монолитности. Постепенно властные структуры приобретали характер, при котором тоталитарные черты и элементы сочетались с авторитарно-клановыми.