Юрий Рубцов - Мехлис. Тень вождя Страница 15

Учеба в партийных вузах стала важным этапом в формировании из Мехлиса ортодоксального сталиниста. Здесь он получил богатую практику полемики с идейными противниками вождя, а поскольку обладал куда меньшими, чем они, способностями к творчеству, то интуитивно культивировал «сильные» стороны своего мышления и поведения — склонность к догматизму и трескучей демагогии, умение в случае затруднений с аргументами обрушить на оппонента политические обвинения.

Небезынтересна такая деталь — вместе с Мехлисом грыз гранит науки зловещий Николай Ежов. Что называется, пальцем в небо попал П. Н. Поспелов, будущий академик, редактор «Правды» и секретарь ЦК, а тогда заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), написав в 1937 году: «Партия послала этих двух, уже тогда выдающихся работников нашей партии на учебу, зная, какую огромную пользу партии и советскому народу могут они принести, овладев высотами революционной теории».

ИКП задумывался как кузница высококвалифицированных марксистских кадров обществоведов для высшей школы. Старая профессура в своем большинстве бойкотировала советскую власть, тем же, кто пошел к ней на службу, не очень доверяли. Поэтому и было создано учебное заведение, в котором слушатели получали фактические знания от старых профессоров, а марксистской теории должны были учиться у руководителей партии. По завершении учебы ими предполагалось постепенно заменить доставшихся от прежнего режима специалистов в роли преподавателей обществоведческих дисциплин в вузах. Дело коммунистического воспитания молодежи переходило, таким образом, от классово чуждой, хотя и лояльной профессуры в надежные руки «своих».

На деле же ИКП готовил не столько преподавателей и научных работников — таковых было всего процентов двадцать пять, сколько партийных, советских и хозяйственных работников. Отбор слушателей велся строго. Решение о приеме выносилось на весьма высоком уровне — в Оргбюро ЦК, после чего икапист заносился в номенклатуру и по окончании учебы мог рассчитывать на солидное назначение. Не случайно Институт красной профессуры неофициально называли теоретическим штабом и кадровой кузницей ЦК. И в самом деле, здесь «отковали» немало верных сталинских клевретов. Так, в одно время с Мехлисом в ИКП учились не только Ежов, но и будущие секретари ЦК КПСС Л. Ф. Ильичев, П. Н. Поспелов, М. А. Суслов, первый секретарь Московского горкома партии, начальник Главного политуправления Красной Армии A.C. Щербаков, заведующие управлением пропаганды и агитации ЦК Г. Ф. Александров и Ф. В. Константинов, законодатели мод в обществоведении — академики философы М. Б. Митин и П. Ф. Юдин, историк А. М. Панкратова.

Но в этих же стенах трудились и отсюда вышли и многие противники Сталина. В ожесточенной борьбе с ними рос, креп легион сталинистов новой формации, среди которых Лев Мехлис совсем не потерялся. Проведенные в ИКП три года — с 1927 по 1930-й — стали для него подлинной школой борьбы с инакомыслием. Его неистовство в этой борьбе было так велико, что и через добрых четверть века одна из его сокурсниц А. А. Залкинд вспоминала о нем так, как если бы это было вчера: «Никогда никто из нас не забудет, как много сделал Лев Захарович для разоблачения искусно замаскировавшихся агентов главарей антипартийных группировок, засланных в ИКП. Недаром эти вражеские агенты жгуче ненавидели Мехлиса, пользующегося любовью и уважением всего коллектива, для которого он был образцом большевистской непримиримости и партийности».

Преподаватели, надо сказать, весьма высоко оценивали задатки своего слушателя. Так, уже на первом курсе у него были отмечены «значительные критические способности; хорошая способность к обобщению материала». А на третьем курсе будущий академик С. Г. Струмилин оценил доклад «Вопросы теории заработной платы в СССР», как работу «вполне удовлетворительную». В том же 1930 году доклад был опубликован в главном теоретическом органе ВКП(б) журнале «Большевик». «Хорошее знание предмета», «максимум энергии», «учет психологии отдельного слушателя», «правильно проводил линию партии» — из таких оценок сложился общий вывод руководства ИКП о педагогических и научных способностях их слушателя.[37]

Как же эти качества воплощались в обыденной обстановке? У нас есть возможность увидеть Мехлиса с неофициальной стороны, глазами Абдурахмана Авторханова, учившегося в то же самое время на историческом факультете. Этот человек, подобно вышеупомянутому Бажанову, претерпел крутую эволюцию во взглядах. Оказавшись во время Второй мировой войны на Западе, стал советологом и плодовитым историком. Его книга «Технология власти» помогает составить представление о нравах, царивших в «теоретическом штабе ЦК», о происходивших там яростных сшибках сторонников и противников вождя, о роли в них отдельных икапистов, включая Мехлиса.

28 мая 1928 года в ИКП нанес визит сам Сталин. Ректор академик М. Н. Покровский представил Юдина, Константинова, Панкратову. «Стэн, Карев, Мехлис поздоровались сами как старые знакомые», — передает свои наблюдения Авторханов. Запомним эти фамилии. Через самое непродолжительное время между их владельцами вырастет непреодолимая баррикада.

С какой целью вождь приехал к икапистам? Дело в том, что еще осенью 1927 года несколько крупных партийных руководителей — члены Политбюро Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, М. П. Томский, секретарь Московского комитета партии H.A. Угланов и другие выступили против предложенных вождем чрезвычайных мер в хлебозаготовках. Сталин объявил их инициаторами «правого уклона». Он, однако, не мог не считаться с тем, что оппозиционеры были широко известными партийными деятелями. Авторитет того же Бухарина как теоретика партии считался в ИКП непререкаемым. Позиции сложившейся здесь «бухаринской школы» (А. Ю. Айхенвальд, Н. А. Карев, Д. П. Марецкий, А. Н. Слепков, Я. Э. Стэн и другие) были прочными, ее интеллектуальный потенциал — высоким. Именно поэтому Сталин посчитал необходимым начать разгром оппозиционеров именно с ИКП, противопоставив им своих сторонников.

Он выступил с докладом «На хлебном фронте», в котором определил путь решения всех проблем в деревне — ускоренное колхозное строительство и «ни на минуту» не прекращающаяся борьба с кулачеством. Имя Бухарина или кого-то из его единомышленников не прозвучало, но анонимные «люди», которые, по словам Сталина, говорят о необходимости всемерного развития кулацкого хозяйства в интересах советской власти, получили от него определение реакционеров. «Не понимать значения крупного кулацкого хозяйства в деревне… это значит сойти с ума, порвать с ленинизмом, перебежать на сторону врагов рабочего класса», — зловеще резюмировал высокий гость.[38]

Безусловно, из колхозов намного легче выбивать хлеб, нежели у индивидуальных собственников, — такой вывод сделал для себя генсек, совершивший накануне выступления в ИКП поездку в Сибирь. Сделал для себя, публично же склонность к конфискационной политике, внеэкономическим средствам изъятия продукции села он драпировал призывами к колхозной революции, суля огромные «преимущества в производстве товарного хлеба», на деле, правда, оказавшиеся мнимыми.

Хотя единственная вина Бухарина и его единомышленников состояла в расхождении с вождем лишь в методах осуществления индустриализации и кооперирования сельского хозяйства, приговор им был предрешен.

Но вернемся в ИКП. Пикантность ситуации для Мехлиса состояла в том, что он сам долгое время грешил симпатиями к Бухарину, и это не было секретом для его преподавателей и товарищей по учебе. Но, очевидно, симпатии разом испарились, лишь только Сталин объявил Николая Ивановича оппозиционером. Теодор Рузвельт этот феномен давно уложил в лаконичную форму афоризма — в политике нет постоянных друзей, есть лишь постоянные интересы. А свои интересы Лев Захарович связал с побеждающей стороной, со своим давним покровителем в лице генерального секретаря ЦК ВКП(б).

Готовясь к разгрому Бухарина, группа профессоров и слушателей старших курсов — среди них был и Мехлис — по заданию ЦК отправилась в Ленинград. Здесь в строжайшей тайне под руководством С. М. Кирова провели ревизию всего написанного «любимцем партии» (так Бухарина называл Ленин), имея целью доказать ничтожность последнего, как теоретика, и мелкотравчатость, как политика. В результате был подготовлен доклад на собрании актива ИКП, выступить с которым поручили уверенно шедшему в гору Мехлису.

Вспоминает А. Г. Авторханов: «Мехлис выполнил задачу блестяще. Ни одно утверждение, ни один тезис не были «взяты с потолка» — все это обосновывалось бесконечным количеством больших и малых цитат из Маркса, Энгельса и особенно из Ленина. Последнюю часть своего доклада Мехлис уделил так называемым «двум путям» развития сельского хозяйства — капиталистическому и социалистическому. Докладчик утверждал, но уже менее успешно и менее уверенно, что бухаринская школа толкает партию на капиталистический путь развития».