Альберт Эспиноса - Красные браслеты Страница 15

Мне исполнилось двадцать четыре года, когда я обдумал и стал осознанно применять на практике двадцать три открытия. В начале книги я упомянул, что на первых порах не мог поверить в свое окончательное выздоровление. Через пару дней после выписки из больницы у меня возникло ощущение потерянности и отсутствия опоры под ногами: я знал себя нынешнего, но не помнил себя прежнего.

Тогда я решил вернуться в детство, влезть в душу заболевшему раком четырнадцатилетнему подростку и установить связь между ним и мной двадцатичетырехлетним.

И случилось что-то невероятное, волшебное. Воспоминания пробуждались во мне, а вместе с ними – мои былые привязанности и желания: я будто трансплантировал их в молодого человека двадцати четырех лет. Я провел чудесный год, наводя мосты и организуя общение между двумя парнями, сосуществовавшими в одном теле. Это, несомненно, был самый потрясающий год в моей жизни: я услышал самого себя, понял и зауважал. За двенадцать месяцев я выучил уроки Учителя Рака и воплотил их в реальность. Один из ребят – двадцати четырех лет – уже знал, как бороться с раком, а четырнадцатилетний, еще не ведая себя старшего, сумел-таки выжить в этой борьбе. Две воли и энергии, объединившись, создавали мощный жизненный потенциал.

Конечно, подросток вел себя не так, как взрослый парень, все знавший и желавший одного – чтобы младший чувствовал себя понятым и любимым. Мне становилось приятно, когда эти двое находили общий язык, и я видел, что, в сущности, их разделяет не слишком многое. На самом деле они, скорее всего, хотели одного и того же, но выражали это по-разному.

Мне нравилось, когда они начинали спорить. В такие минуты я замечал, что взрослею и как меняются мои жизненные цели. Это было здорово, потому что те двое в определенном смысле соединяли во мне разные устремления и непохожие искания. Споры, разногласия необходимы для того, чтобы выживать и продолжать существование.

Когда тот год закончился, я заключил с собой четырнадцатилетним договор, в соответствии с которым подросток получал пожизненное право голоса, а я обязался прислушиваться к его мнению. Кроме того, поскольку паренек не имел возможности стать тем, кем хотел, я позволил ему постоянно находиться во мне. С тех пор он меня не покидал: я продолжаю взрослеть и отсчитывать прожитые годы, но во мне живет четырнадцатилетний подросток, который дает советы и высказывает свое мнение.

Большинство людей легко забывают себя четырнадцатилетних. Мне кажется, им стоит мысленно вернуться и погрузиться в то время, разыскать себя и построить мостик для общения. Представьте, что вы плывете под водой, почти касаясь дна бассейна, потом через узкую трубу попадаете в другой бассейн, поменьше, где вам только четырнадцать лет. Говорите с собой четырнадцатилетним, обменивайтесь мнениями и захватите в большой бассейн все, что можно воссоздать.

Мы четырнадцатилетние способны сделать себя нынешних интересными и многогранными. Ведь в то время мы принимали очень важные решения, которые формировали наш характер. Но мы почему-то забываем об этом, твердим об ошибках юности и пытаемся переделать себя.

Мне кажется, что перестраивать себя нужно на собственной основе, на том, чем ты был в четырнадцать лет. Это создаст прочный фундамент для тебя нынешнего и того, кем ты хочешь стать. Пожалуй, еще одно открытие – двадцать четвертое. Что ж, пусть так.

Главное – верить в эти двадцать три открытия. Веришь – значит, творишь. А теперь выпустим на авансцену амарильос. Пора.

Про жизнь

Амарильос

По-вашему, инженер-стихоплет – это нормально?

Делу время, культуре час.

Будешь и дальше шляться с этой девкой – домой не приходи…

Это – про жизнь.

Наконец-то мы добрались до самой желанной части моего повествования, темы, трогающей до глубины души. Мне доставляет невероятное удовольствие поговорить с тобой об амарильос.

К твоему сведению, сейчас 1 час 41 минута августовской ночи (когда я перепишу эту главу, будет 11 часов 08 минут утра в октябре). Я недаром уточняю, в какой день и час (самое начало четверга) написано то, что ты читаешь (отредактировано ближе к полудню во вторник). Обычно в книгах даже намека нет на то, в котором часу писал автор, где он при этом находился, какая была погода. А ведь благодаря этому, по-моему, возникает ощущение правдивости написанного.

Несколько месяцев назад мне выпала счастливая возможность познакомиться с Брюсом Брютоном – композитором, автором известных саундтреков к фильмам «Юный Шерлок Холмс» и «Силверадо», и задать ему интересующие меня вопросы. В частности, мы говорили о том, какие факторы могут повлиять на творческий процесс: близкий человек, место и время работы, температура окружающей среды. По словам моего собеседника, наибольшее влияние на создаваемое произведение оказывает то, как ты воспринимаешь и преобразуешь увиденное. Имеет значение даже скорость, с какой ты создаешь образ. Для меня было истинным удовольствием слушать человека, переполненного творческой энергией (хотя он признался, что работа спорится, когда рядом никого нет, ему тепло и удается максимально сосредоточиться).

Однако вернемся к амарильос. Это колоритное слово, кроме того, что обозначает данную часть книги, является ее названием и придает своеобразие, а также представляет собой наиболее ценный урок из тех, что преподал мне Учитель Рак. Всегда учишься чему-то, опережающему остальную науку на три шага или на все три километра; обязательно найдется Мигель Индурайн, Арне Борг или другой чемпион, чтобы в очередной раз побить мировой рекорд и оставить позади всех участников соревнований. Учитывая, что я, как тебе уже известно, люблю списки, один из уроков должен намного опережать остальные по своей значимости.

Эта глава длинная, и, чтобы не уходить от сути, постараюсь не растекаться мыслью по древу. Мне хочется, чтобы ты многое извлек для себя, прочитав эту книгу, и, в первую очередь, постиг, кто такие амарильос (напомню, в переводе с испанского это значит «желтые»).

Мечтаю, чтобы, прочитав мою книгу, множество людей начали пользоваться этим словом и отправились на поиски своих амарильос. Есть иностранные термины, которые входят в международное употребление и могут означать что-то нехорошее, как, например, цунами, или, наоборот, полезные – Интернет; иногда какое-нибудь современное модное явление – скажем метросексуал. Я не пытаюсь ввести в обиход новое словцо, но считаю необходимым найти ясное и понятное всем определение нового понятия. Любое понятие и концепция должны иметь словесное описание, как человек – имя.

В больнице я не раз слышал от одного мужчины: «Твоя жизнь начинается с того, что тебе дают имя. Как можно жить без имени!» А я смотрел на него непонимающим взглядом и улыбался. Такое случалось со мной неоднократно: мне было пятнадцать или шестнадцать лет, а большинство пациентов давно успели разменять шестой или седьмой десяток. Они разговаривали со мной как со взрослым, давали взрослые советы и видели во мне взрослого человека. Да, взрослые смотрят на все по-своему. Мне хватило ума все записывать, словно я предчувствовал, что услышанное пригодится и станет понятно спустя годы.

Я испытываю радость, когда моя голова справляется с пониманием незнакомого слова, чужого языка, необъяснимого чувства. Наш мозг можно сравнить с электронным замком отсроченного действия: его нужно долго программировать, чтобы он не сразу, но открывался и впускал то, что хранил в ожидании за запертой дверью. Для этого достаточно ввести правильный пароль. Вот и я надеюсь подобрать правильные слова, чтобы объяснить, кто такие амарильос.

Со многими своими амарильос я познакомился во время лечения. Но тогда я принимал их за друзей, родственные души, бескорыстных помощников, ангелов-хранителей – за кого угодно, только не амарильос. До моего сознания не доходило, почему незнакомый человек, пару минут назад не имевший ко мне никакого отношения, вдруг становился частью моего мира, понимал меня, как никто другой, и в его присутствии я не чувствовал себя беспомощным, неприкаянным. Вот черновое определение амарильос, которое получилось у меня невольно.

Обычно так происходило с соседями по палате: они сразу становились моими амарильос. Наши бесконечные ночные разговоры продолжались до утра. Мы были друг для друга как названые братья. Да, именно братья. Нас так и называли в шутку – «больничные братья» или «братья со сроком годности». Сила нашей привязанности не уступала братской, а дружба была невероятно близкой.

Однако с годами я начал осознавать, что слова «брат», «друг», «больше чем знакомый» не отражают сути.

Помню, несколько волосатиков рассуждали о соседях по больничной палате. Кто-то называл своего «ангелом», другой ограничивался определением «друг». Вдруг я и еще один волосатик выпалили одновременно, будто сговорились: «Они – амарильос». Не знаю, как это произошло, но мы оба почувствовали, что это самое подходящее слово. Я верю в случай и судьбу, но считаю, что случай играет в жизни человека бо€льшую роль, чем судьба. Не знаю, случайно или по велению судьбы, но «амарильос» – на мой взгляд, единственное слово, точно передающее суть отношений, в частности, между соседями по больничной палате.