Россия – Грузия после империи - Коллектив авторов Страница 15

Она оказалась единственной из российских писателей, взявшей на себя задачу фиксировать по горячим следам происходящее, а также записывать размышления местных жителей Кавказа и Закавказья о своей участи, об отношении к своему историческому прошлому и будущему, об отношении к проблемам, последовавшим за обретением независимости. «Путешествие…» стало художественным текстом, основанным на документальном материале. Смелость писательницы заключалась в протестном противостоянии информационному потоку официальных российских СМИ, обрушившемуся на неосведомленного обывателя (Рева, 2015, 210) за пределами горячих точек. Путешествие включило в себя Грузию (Тбилиси, Зугдиди, Сенаки и др.), Нагорный Карабах, Чечню, Дагестан. Книга состоит из глав «Чем спасемся?» (о войнах и поствоенном синдроме в Грузии), «Нагорный Карабах» (о конфликте между армянами и азербайджанцами), «Место жительства – война» (о войне в Чечне), «Накануне» (о напряжении в Дагестане). Повествование о Грузии начиная с января 1992 г. пропитано тревогой и болью. Горюхина сосредотачивается на городских картинах и на биографических случаях очевидцев войны. Типичными для Тбилиси тех лет были не благополучие, а люди с автоматами, множество беженцев, сгоревшие дома, взорванные мосты.

В середине января 1992 г. Тбилиси был не похож на себя. «Что сегодня случилось в Тбилиси?» – эта строчка из стихов Заболоцкого не давала покоя. И хотя было ясно, что идет война, глаз не мог смириться с тьмой, в которую был погружен один из прекраснейших городов мира (Горюхина, 2000, 14).

Рассказчица сосредоточилась на главной гуманитарной катастрофе Кавказа: детях и беженцах, потерявших дом. Главным мотивом всех поездок Горюхиной было стремление помочь детям, оказавшимся в зоне боевых действий, своим друзьям («там моим друзьям плохо»), а также письменная фиксация увиденного. Публикация отрывков из детских сочинений и воспоминаний детей должна была стать главным упреком политикам. После войны в Абхазии появилось «общество» мечущихся и молчащих людей, пораженных культурной травмой (Alexander, 2004, 1; Штомпка, 2001, 8). Молчащие дети, молчащие мужчины, картины с гробами детей, автоматические и повторяющиеся действия, связанные с реальностью, которой уже нет, т. е. проекция действий прошлого в настоящем:

Человек существует без желаний, надежд, без адекватной реакции на происходящее. Не все беженцы таковы. Далеко не все. Некоторые, наоборот, развивают гиперактивность, чтобы создать для себя и окружающих ощущение новой жизни. Хатуна упорно ищет постельное белье, которого нет. Судорожно достает кружку для чая, которого тоже нет. Наконец оставляет поиски и, словно окаменев, садится на постель. Все! Больше ничего нет! Ничего! Есть только горе (Горюхина, 2000, 47).

Не только тема травмы, но и тема потери становится лейтмотивом «Путешествия…». Дети-беженцы из Абхазии говорили о потере родителей и дома. Например, в главе «Дети Кодорского ущелья»:

Я тогда училась во втором классе, когда началась братоубийственная война между абхазами и грузинами. Это была болезненно придуманная война. До сегодняшнего дня мы не видим конец мучениям людей. Голодные и босые люди разбросаны за пределами своей родины. Мне, беженке, желаемым остаются мой дом и моя школа. Я не воспринимаю своей школу, в которой учусь. Софико Чаплиани. 11 лет (Горюхина, 2000, 40).

Содержание «Путешествия…» демонстрирует метаморфозу роли «колонизатора». У Горюхиной он становится сочувствующим свидетелем случившегося. Меняется и сама «периферия», на смену цветущей Грузии приходит разрушенный рай. Неотъемлемой частью темы путешествия в Грузию становится нарратив путешествия на войну.

В грузинской литературе основным летописцем событий начала 1990-х гг. стал Отар Чхеидзе. Его авторству принадлежат 5 романов, объединенных под общим названием «მატიანე ქართლისა» [Летопись Картли][41]. В книгах подробно описываются протесты на площади Руставели 9 апреля 1989 г., а также события Гражданской войны. Автор представил трансформацию грузинского общества как пережившего культурную травму, связанную с потерей независимости еще в прошлых веках (имперский период, советизация), и желающего ее преодолеть. Главного врага они видят в лице России. В романах кардинально антироссийские настроения грузинского общества соседствуют с дискурсом сомнения, царившим тогда же. Например:

Пока существует Российская Империя, какой бы облик она ни принимала, пока в Грузии засели русские войска, разговоры о независимости – иллюзия, и ничего больше! ‹…› Долой оккупацию и аннексию! (Чхеидзе, 2002, 64)

Или

Один лишь национализм не уведет нас далеко… (Там же, 94).

Чхеидзе подробно обращается к описанию митингов в Тбилиси и по всей Грузии. В его текстах читатель знакомится не только с лозунгами, звучавшими на митингах, но и с репрезентацией образов политиков, являвшихся лидерами в те времена.

Схожие картины и сюжеты можно встретить и у упомянутого выше Эбаноидзе, и у Наталии Соколовской в романе «Литературная рабыня: будни и праздники» (2007). Грузинская сюжетная часть романа разделена на два периода – до и после 9 апреля и Гражданской войны в Грузии. Главная героиня, русская девушка Даша, стала свидетельницей двух Грузий: своей советской и чужой постсоветской. Образ рая, закрепившийся в русском сознании благодаря писателям нескольких поколений, изменился и стал разрушенным раем (Чхаидзе, 2016). Героиня видит митинги, толпу с флагами, выступающую за независимость от России, а затем бронетранспортеры, танки, солдат, панику, давку (Соколовская, 2011, 40).

В произведениях, посвященных более поздним событиям (Пятидневная война 08.08.08 в Южной Осетии), писатели также основываются на хронике войн, но пытаются создать ощущение «ненастоящести» войны. Они прибегают к постмодернистскому приему монтажа компьютерной, виртуальной игры в войну или приему обращения к медиапространству, способствующему также созданию «виртуальной» войны, которая перерастает в настоящую. К таким текстам относятся роман-пьеса Басы Джаникашвили «ომობანა» [Войнушка] (2010) и роман Зазы Бурчуладзе «Adibas» (2011) (см. ст. Уффельманна в наст. издании)[42].

Джаникашвили помещает читателя во вроде бы реальный мир, в котором начинается повествование-воспоминание жительницы Сиони – Лали. Она вспоминает о ежедневных заботах населения Грузии во время августовской войны: одна часть населения воевала, а другая – отдыхала (Джаникашвили, 2010, 7). Сюжет формируется вокруг двух конфликтов: между Россией и Грузией и между супругами Гурамом и Верой. Символично, что конфликт и «фронтовая зона» в семье появились из-за их сына Гивико, бросившего камень в русский истребитель, в результате чего тот взорвался. Повествование предлагает блестящий образ антиколониальной борьбы. Под конец вся история оказывается компьютерной игрой, виртуальной реальностью: война – войнушкой, с названием, напоминающим детскую забаву, а русские пилоты, оказавшиеся в плену у грузин, – фарсом. Писатель предоставляет возможность читателю самому решить – это реальность или виртуальность, факт или фикция.

Джаникашвили вкладывает в текст и политический посыл: по мнению рассказчика, августовская война является ироническим повторением событий 9 апреля 1989 г.; образ врага остается неизменившимся, а сами жители Грузии находят пути выживания, не борясь, а создавая лишь видимость. Рассказчик намекает на нереализованность, несостоятельность того, что связывали с обретением независимости страны (Там же, 38–41).

Заза Бурчуладзе обращается к теме современной жизни тбилисской «золотой молодежи», для которой война – это лишь фон, созданный массмедиа и существующий лишь как дополнительный шум, не мешающий половому акту одного из героев романа, совершающемуся во время телевизионных новостей. Русско-грузинская война – это помеха, вклинивающаяся в жизнь грузинской молодой богемы, помешанной лишь на одном – брендизме. Бренд одежды управляет жизнью и системой ценностей. Трагедия страны лишь отголоском входит в жизнь тех людей, которых она не коснулась напрямую.

Особенным, неосязаемым и несуществующим, с одной стороны, и абсолютно кровавым – с другой, является новое пространство, зафиксированное в названии романа «irrata.ru»[43] Гурама Мегрелишвили и Тамаза Деметрашвили (2010; см. ст. Абзианидзе в наст. издании). «Irrata.ru» – метафора, обозначающая новые границы: Южная Осетия принадлежит уже России, а не Грузии, потому что «иратта» – это «Осетия», и написание ее в домене «ру» говорит само за себя. Не только название романа передает доминирование и передел границ, но и слова боевиков-наемников