О женщинах - Сьюзен Зонтаг Страница 15

На данный момент я вижу мало связи между классовой борьбой и борьбой за освобождение женщин. Две цели современной левореволюционной политики — свержение одного класса другим в рамках одной нации и освобождение колонизированных народов от империалистского контроля — в целом не имеют никакого отношения к освобождению женщин. Женщины — это не класс и не нация. Политически радикально настроенные женщины вполне могут желать участвовать в повстанческих движениях, а не ограничивать свою энергию, как они это видят, борьбой женщин. Но в таком случае они должны понимать, что всё, что такая многозадачная революционная политика (вроде политики парламентских партий) предлагает женщинам, — это победы в виде реформ и обещаний формального равноправия.

Борьба на каком уровне первостепенна? Я не знаю, как здесь может быть единое мнение. Важность обеих различается в разных странах и в разные исторические моменты, а внутри одной страны зависит от расы и социального класса человека. Не вызывает сомнений, что во Вьетнаме освобождение женщин на данный момент второстепенно по сравнению с борьбой за национальное освобождение. В более богатых же странах освобождение женщин — куда более актуальная проблема, как сама по себе, так и как инструмент радикализации населения в других формах борьбы. (Например, осознание природы угнетения женщин помогает людям лучше понять природу империализма. И наоборот.)

На мой взгляд, в отношении между борьбой женщин и тем, что марксистские революционные движения называют главной борьбой, а именно классовой, важно следующее. Освобождение женщин требует культурной революции, направленной против образа мыслей и стереотипов, вполне способных пережить реорганизацию экономических отношений, к которой стремится классовая борьба. В теории положение женщин мало чем изменится в результате перестройки классовых отношений. Маркс и Энгельс, будучи гуманистами, наследниками Просвещения, порицали угнетение женщин при капитализме. Но традиционный «феминизм» Маркса и его последователей не связан логически с марксистским анализом. (Как и аляповатый «антифеминизм» Фрейда, смею утверждать, логически не связан с основными идеями теории психоанализа.) Социализм не приведет автоматически к освобождению женщин. Тем не менее только в обществе, называющем себя социалистическим — за неимением лучшего термина, — было бы возможно изобрести и узаконить уклад жизни, при котором женщины были бы свободны. Таким образом, при том что борьба за социализм и вопрос свободы женщин едва ли идентичны, воинствующие феминистки имеют резонную заинтересованность в победе революционного социалистического движения. И есть все основания быть с ним солидарными, пускай и не в открытую, — как у них есть причина воевать против правореволюционных (или фашистских) движений, которые всегда ратуют за мужское превосходство и подчиненное положение женщин.

4. Как вы думаете, тот факт, что работа домохозяйки не оплачивается и не имеет меновой стоимости на рынке труда, делает женщин отдельным классом, существующим вне прочих экономических классов? По вашему мнению, патриархальное угнетение — главное или второстепенное противоречие современного общества?

Нет. Факт, что «работа по дому», которая считается женским занятием, — это физический труд и, в отличие от работы «в мире», не оплачивается, не помещает женщин в отдельный экономический класс. Женщин, как и мужчин, нельзя считать отдельным классом. Как и мужчины, женщины составляют половину членов каждого класса. Жены, сестры и дочери богатых мужчин участвуют в угнетении бедных; из-за членства в классе — а не из-за своего пола — меньшинство женщин угнетает других женщин. Если уж нужен ярлык, то женщин можно назвать кастой. Но это только аналогия. Нет точного термина, который можно было бы позаимствовать из иного вокабуляра социального анализа. Предположение, что женщины составляют класс, имеет не больше смысла, чем называть черных людей отдельным классом. Человеческий вид разделен на два пола (с отношениями по типу кастовых на основании половой принадлежности) и на множество рас (с отношениями по типу кастовых на основании преимущественно цвета кожи). Угнетение одного класса другим — это только один вид угнетения. Структуры, построенные вокруг существования двух полов, как и вокруг множества рас, невозможно привести к одному знаменателю со структурами, построенными вокруг существования разных социальных классов, — хотя, конечно же, разные виды угнетения могут пересекаться и часто это делают.

Я чувствую в этом вопросе благоговейную надежду на то, что в угнетении женщин можно обвинить какую-то конкретную форму общества, конкретное классовое устройство. Но этого сделать нельзя. Как социализм — в том виде, в каком он существует сейчас, — очевидно не стал решением, так и капитализм не является однозначным виновником. С женщинами всегда обращались как с низшими существами, они всегда имели маргинальный статус и в политике, и в культуре. Угнетение женщин — самый фундаментальный тип репрессий в организованных обществах. Это самый древний тип угнетения, предшествовавший любому угнетению на основе класса, касты или расы. Это самая примитивная форма иерархии.

По этой причине я не вижу, как «патриархальное угнетение» (ваш термин) можно считать каким-либо противоречием, главным или второстепенным. Напротив, структура этого общества построена именно на патриархальном угнетении, развенчание которого потребует пересмотра самых глубинных привычек в дружбе и любви, концепции работы, способности к ведению войны (которую особенно лелеят в сексистских обществах) и механизмах власти. Сама природа власти в организованных обществах основана на сексистских моделях поведения. Власть определяется в терминах мачизма и ими подкрепляется.

В современном индустриальном обществе, несомненно, есть много противоречащих структур и идеологий, но борьба за освобождение женщин, на мой взгляд, не может достичь успеха, если будет сосредоточена на обострении уже существующих противоречий; эксплуатировать противоречие с целью выбить с позиций глубоко укоренившиеся структуры — это только часть задачи. Женское движение должно нанести критический удар по самой природе государства — тысячелетней тирании патриархата, на основе которой незаметно сформировалась исключительно современная тирания фашистского государства.

Я осмелюсь утверждать, что фашизм — это не какая-то политическая аберрация, ставшая наиболее вероятной в Европе в промежутке между двумя мировыми войнами, но нормальное состояние современного государства, состояние, к которому стремятся все правительства промышленно развитых стран. Фашизм, иными словами, — это естественное развитие ценностей патриархального государства, примененных к условиям (и противоречиям) «массовых» обществ ХХ века. Вирджиния Вулф была абсолютно права, когда в конце 1930-х в выдающемся трактате Три гинеи написала, что борьба за освобождение женщин — это борьба против фашизма.

5. Считается, что оплачиваемый труд в современном обществе часто изолирует человека. Посоветуете ли вы женщинам, несмотря на это, стремиться к оплачиваемому трудоустройству как средству к освобождению?

Как бы ни изолировал женщину оплачиваемый труд, он всегда дает ей свободу, пускай хотя бы от домашнего хозяйства и паразитизма. Но посвящение себя работе — это, конечно, только первый шаг. Женщины не станут автономными,