Александр Фурсенко - Адская игра. Секретная история Карибского кризиса 1958-1964 Страница 16

«Пусть каждая страна знает, независимо от того, желает ли она нам добра или зла, что мы заплатим любую цену, вынесем любое бремя и трудности, поддержим любого друга, выступим против любого врага во имя выживания и свободы»{4}. Призыв Кеннеди, прозвучавший этим январским днем, был не просто воспроизведением литургии. Кеннеди и его окружение в новой администрации верили, что для обеспечения выживания США должны укрепить свое лидерство на Западе. У них была копия речи Хрущева, произнесенной 6 января о «священной войне», которая передавалась по Московскому радио. Советский лидер и его союзник в Карибском бассейне Фидель Кастро также явно стремились закрепить свое лидерство. «Читайте, делайте пометки, изучайте и обдумывайте», — написал Кеннеди на речи Хрущева, передавая ее своим внешнеполитическим советникам{5}.

Хрущев хотел, чтобы победил Кеннеди, так как не желал победы Никсона{6}. Никсон был известен Кремлю. Считали, что его поддерживают наиболее реакционные силы в администрации Эйзенхауэра. Советское руководство не скрывало своей радости по поводу смены власти. В телеграмме новому президенту Хрущев выразил надежду на серьезное улучшение советско-американских отношений. Кремль уже символически похоронил прежнего президента, объявив, что инцидент с U-2 ушел в прошлое.

Но Хрущев мало знал о Кеннеди. До выборов Кремль получал информацию по внешнеполитическим вопросам от КГБ и МИД, мало отличающуюся от той, что публиковалась в американской прессе. После выдвижения Кеннеди кандидатом на пост президента от демократической партии советское посольство описывало Кеннеди как «типичного прагматика», но не могло точно определить, какой внешнеполитический курс он будет проводить{7}. «По вопросу отношений с СССР, — отмечали советские эксперты, — позиции Кеннеди… очень противоречивы». Хотя будучи кандидатом Кеннеди критиковал республиканцев за их неспособность улучшить советско-американские отношения, сам он был заинтересован только в частных инициативах, например, контроль над вооружениями вместо разоружения, и не исключал возможности поставить заслон на пути социализма в Восточной Европе и Китае. Посольство предупреждало, что поскольку Кеннеди верит в стратегический диспаритет между сверхдержавами, он не склонен к проведению важных переговоров до тех пор, пока он не восстановит «позицию силы», иными словами, речь шла о гонке вооружений. В своих первых оценках Кеннеди МИД и КГБ делали особый акцент на ярый антикоммунизм его отца Джозефа П. Кеннеди, бывшего посла США в Великобритании, близкого друга печально известного сенатора Джозефа Маккарти. Нельзя было исключать его влияния на сына. Вначале КГБ питал некоторые иллюзии на улучшение отношений между СССР и США. Советская внешняя разведка считала, что молодой Кеннеди принадлежит к левому крылу демократической партии, лидером которого был Стивенсон{8}. Эдлай Стивенсон дважды неудачно баллотировался в президенты, проигрывал Эйзенхауэру. Он придерживался менее воинственных взглядов по отношению к Советскому Союзу и выступал за реформы внутри страны, например, в области гражданских прав. Однако жесткая риторика Кеннеди во время избирательной кампании несколько изменила оценки КГБ. И действительно, по своим внешнеполитическим взглядам он был ближе к отцу, чем к Стивенсону. «Теперь… характер высказываний Кеннеди, — сообщал КГБ, — ближе к позиции руководства демократической партии где-то между умеренно либеральной фракцией и реакционной фракцией южных демократов»{9}.

Хрущев решил выяснить истинные взгляды Кеннеди. Непосредственной целью было определить степень заинтересованности Кеннеди в проведении саммита — встречи на высшем уровне. Сотрудники МИД в основном не считали Кеннеди «выдающейся личностью»{10}. Тем не менее Москва оставалась приверженной культу «новых рубежей». В 1961 году в Вашингтоне появились тысячи талантливых молодых людей, заменив генералов армии с их излюбленным лозунгом: «Я люблю Айка». Москва возлагала большие надежды на лидеров мини-революции в белых воротничках: Эдлая Стивенсона, Честера Боулса, Меннена Уильямса, Джерома Уизнера и Артура Шлезинджера младшего. Эти «компетентные лица, — сообщал КГБ, — являются авторами и защитниками многих идей и планов во внешней политике США»{11}. Возможно, Кеннеди при всей своей непоследовательности мог бы осуществить эту политику.

Меньше чем через неделю после выборов Аверелл Гарриман, посол в России в период войны, беседовал с группой советских дипломатов. Один из них, знакомый Гарримана со времен антигитлеровской коалиции, заметил, что советское руководство заинтересовано в «новом старте» советско-американских отношений. Гарриман не был готов говорить за вновь избранного президента, он предложил, чтобы Москва сделала первый шаг, выпустив из тюрьмы двух пилотов разведывательного самолета RB-47, сбитых в советском воздушном пространстве{12}.

Хрущев рассматривал это обсуждение как случай, который необходимо использовать. Через три дня после беседы Гарримана советский посол в США Михаил Меньшиков передал официальное послание Хрущева только что избранному президенту. Хрущев поздравил его с победой и выразил пожелание вновь вернуть советско-американским отношениям тот уровень, который был достигнут при Франклине Рузвельте{13}. «Я сказал Хрущеву, — сообщил Гарриман президенту, — что вы бы хотели найти взаимопонимание с Хрущевым на благо наших народов, но не будете поступаться принципами»{14}.

Неделю спустя Хрущев вновь передал Кеннеди через Меньшикова свое пожелание организовать как можно скорее встречу на высшем уровне. Гарриман предостерегал Кеннеди против поспешных решений. Хрущев, по его словам, проявляет «слишком большое рвение»{15}.

Кеннеди был осведомлен о заинтересованности Хрущева в организации саммита. В конце предвыборной кампании в его окружении больше всего опасались того, что из-за явного желания Хрущева встречи Эйзенхауэр наметит встречу на октябрь, подпишет соглашение о запрещении испытаний ядерного оружия или другие двусторонние договоры, благодаря чему вице-президент Никсон будет купаться в лучах славы. В конце сентября соратник Кеннеди Честер Боулс, конгрессмен от штата Коннектикут и будущий помощник госсекретаря, отговорил Кристиана Гертера, госсекретаря в администрации Эйзенхауэра, от организации встречи{16}. Поэтому сообщение Гарримана о желании Хрущева нисколько не удивило Кеннеди.

Избранный президент выбрал тактику неспешных переговоров с русскими до инаугурации. Выборы были завершены, и хотя Кеннеди любил говорить, что «лишь один голос может стать наказом избирателей»{17}, у него не было ясного представления, как улучшить отношения с Советским Союзом. В то же время он не хотел разочаровывать Хрущева. Кеннеди решил передать ему личное послание через своего младшего брата Роберта, чтобы убедить советского лидера, что его терпение будет вознаграждено, 35-летний Роберт Кеннеди, руководитель избирательной кампании и будущий Генеральный прокурор, был самым доверенным лицом президента. Почтенный Аверелл Гарриман — уважаемая рабочая лошадка Демократической партии, надежный создатель фондов и советник президентов, а Роберт сообщал о сокровенных мыслях, когда тот этого желал.

1 декабря 1960 года в 10 часов утра Роберт приветствовал в офисе корреспондента газеты «Известия» Барсукова{18}. Как предполагали братья Кеннеди, этот корреспондент был сотрудником нью-йоркской резидентуры КГБ. Его нижеприведенный отчет был направлен непосредственно Хрущеву. Впервые Кремлю стали ясны позиции вновь избранного президента по внешнеполитическим вопросам.

«Товарищу Н.С.Хрущеву:

Докладываем Вам, что 1 декабря 1960 года представитель КГБ в Нью-Йорке встречался с братом и ближайшим советником президента США Джона Кеннеди Робертом Кеннеди. Подчеркнув, что он выражает не просто свою личную точку зрения, а позицию будущего президента, Роберт Кеннеди в ходе разговора сделал следующее заявление.

Президент Кеннеди уделяет большое внимание американо-советским отношениям. Он считает, что в ближайшие годы они могут и должны улучшиться. Кеннеди намерен уделить особое внимание проблемам разоружения с целью достижения соглашений по этому важному вопросу, тем более что Советский Союз уже сделал ряд существенных уступок в данной области. Кеннеди рассчитывает подписать договор о запрещении ядерных испытаний уже в 1961 году в том случае, если обе стороны предпримут ряд шагов навстречу друг другу. Несмотря на сопротивление определенных групп в США, Кеннеди не намерен ни возобновлять подземных ядерных испытаний, ни прерывать переговоры в Женеве по ядерным испытаниям до полного прояснения позиций сторон.