Даниэль Домшайт-Берг - WikiLeaks изнутри Страница 16

Вскоре к нам стали поступать цензурные списки из демократических стран – из Норвегии, Финляндии, Дании, из Италии и Австралии, – где фильтры якобы служили для предотвращения распространения детской порнографии. Некоторые из этих систем были предназначены для добровольного пользования, то есть родители имели возможность устанавливать фильтры на своих компьютерах и на компьютерах своих детей. Начинание, несомненно, похвальное. Характер сомнительной цензуры оно приобретает тогда, когда законодательные органы пытаются в принудительном порядке внедрить эти фильтры в Сеть для всех пользователей.

Основным аргументом сторонников цензурных фильтров является то, что только таким образом можно эффективно бороться с детской порнографией в Сети. Это ложный аргумент, который впоследствии был неоднократно опровергнут.

Так, на основании наших утечек было установлено, что даже самый лучший фильтр не в состоянии правильно определить и трети сайтов, считающихся опасными. Процент погрешностей некоторых фильтров достигал 90 %. Особенно много ошибок обнаружилось в списке из Финляндии: лишь малый процент занесенных в него сайтов в действительности содержал детскую порнографию. Эта информация повлекла за собой волну политических протестов.

Кроме того, что системы эти были ненадежными, ими легко можно было злоупотреблять в политических целях, причем не только в странах, где царит диктатура и несправедливость, как в Китае и Таиланде. В Финляндии, например, от цензуры пострадал Матти Никки, известный блогер. После того как он опубликовал финский цензурный список, IP-адрес Никки тоже был в него занесен.

В австралийских цензурных списках обнаружились сайты стоматолога, противников аборта, а также гомосексуалистов и религиозных меньшинств.

Публикация нашей утечки по австралийским цензурным спискам совпала с периодом предвыборной кампании. В Австралии, как и в Германии, правительство стремилось к тому, чтобы в обязательном порядке установить цензурные фильтры в Сети для всех пользователей. Правительство отрицало, что опубликован именно тот документ, который лежал в основе законопроекта. По иронии судьбы, нам вскоре после этого подбросили новый список, очень напоминающий старый. Однако ответственные лица внесли некоторые поправки по пунктам, особо подверженным критике со стороны общественности.

В конце апреля 2009 года в Германии Урсула фон дер Лайен, занимавшая в тот момент пост министра по делам семьи, представила свой первый проект так называемого «Закона об ограничении доступа». Тогда даже Исследовательская служба федерального парламента выразила свои сомнения. Но мне кажется, что проект все равно приняли бы, если бы нам не удалось вовремя вызвать общественный интерес к этой теме.

Однако, как это нередко случается, не только и не столько само имя WikiLeaks завладело вниманием общественности. Нужен был человек, который бы эту тему подхватил и взялся отстаивать интересы дела. В данном случае нам чрезвычайно повезло, поскольку этим человеком стала Франциска Хайне.

Эта девушка из Берлина наткнулась на тему в одном из блогов и, недолго думая, написала петицию, которой суждено было стать одной из наиболее успешных интернет-петиций Федеративной Республики. Таким образом Франциска в течение нескольких дней прославилась, по крайней мере в кругах, интересующихся вопросом цензуры в политике и прессе. Значимые газеты и телевизионные каналы стремились взять у нее интервью. Когда бы я с ней ни встречался, у нее непрестанно звонил телефон, каждый обеденный перерыв использовался для пресс-конференций.

Я познакомился с Франциской по интернету. После того как она опубликовала свою петицию, я написал ей и предложил объединить наши усилия. Ее ответ был восторженным. Она завершила его словами: «Нам нужно встретиться».

Пару дней спустя я уже сидел в берлинском поезде. Франциска – очень открытый человек. Уже при нашей первой встрече мы вместе часами бродили по набережной реки Шпрее и разговаривали. У нее такой добродушный, игриво-сонный взгляд, с ней приятно общаться. Единственное, что меня тяготило, – это моя собственная тяжелая сумка. Я завел привычку в целях безопасности всегда носить с собой оба ноутбука и никогда не оставлять свои мобильные телефоны дома без присмотра.

Не знаю, нравилась ли ей вся эта суматоха вокруг ее личности. Она занималась всем этим помимо своей основной работы в должности руководителя проекта на телекоммуникационной фирме, что, несомненно, было утомительно. С моей точки зрения, она оптимально подходила на эту роль, поскольку до того не успела прославиться своей деятельностью в Сети, не преследовала никаких личных политических целей и не питала никаких амбиций, не стремилась использовать ситуацию в интересах собственной карьеры. А поскольку сама она не разбиралась досконально во многих технических вопросах, то попросила меня сопровождать ее на пресс-конференциях. Я с удовольствием ездил с ней, причем не только в качестве суфлера по ключевым словам и ходячей технической энциклопедии, но и потому, что таким образом завязывал контакты с людьми, принимающими политические решения. В 2009 году мы вместе с Франциской расклеивали плакаты для крупной антицензурной демонстрации под лозунгом «Свобода вместо страха» в Берлине, а потом встретились на HAR, крупной конференции хакеров в Нидерландах. В последнее время наше общение постепенно прекратилось. Думаю, она рада возможности снова полностью посвятить себя работе и личной жизни. Уже тогда многие занимались вопросами цензуры, но привлечь их к сотрудничеству оказалось на удивление сложно. Поскольку они раньше начали интересоваться этой темой, они вели себя так, как будто запатентовали ее. Зачастую речь шла уже не о деле как таковом, а о том, чье имя фигурирует в каких документах.

Франциску тогда пригласили на диспут с министром по делам семьи Урсулой фон дер Лайен. Вести диспут должен был журналист онлайн-версии газеты «Цайт» Кай Бирманн и редактор «Цайт» Генрих Вефинг. Франциска и на сей раз попросила меня сопровождать ее. Хотя журналисты не возражали против моего присутствия, они настояли на том, что все мои реплики будут приписаны Франциске.

Создалось такое впечатление, что мое присутствие раздражает обоих журналистов. Хотя мне тоже предложили стул и кофе, однако, когда говорила Франциска, оба ей добродушно кивали; они хотели знать, что заставило ее опубликовать петицию. Если же я пытался прояснить тот или иной технический вопрос, в большинстве случаев от меня отмахивались: «Ненужные подробности, слишком заумно».

Я задавался вопросом, как вообще можно понять суть дела, если не вдаваться в технические детали. Но журналистов больше интересовала личная история Франциски.

Обычно меня мало волнует авторизация цитат. В адрес Вефинга я упомянул, что считаю это раковой опухолью в организме немецкой журналистики. Высказывание, за которое меня любой другой журналист расцеловал бы. Но Вефинг объяснил мне, что это, наоборот, немецкая добродетель, без которой никто ни одному журналисту не дал бы интервью.

Задним числом я понимаю, что наше безоговорочное согласие на публикацию интервью в газете «Цайт» действительно было ошибкой. В то время как предоставленная нам печатная копия дебатов произвела на нас вполне достойное впечатление, тот же самый текст впоследствии был передан противной стороне, а пресс-атташе Урсулы фон дер Лайен без лишнего стеснения внес в него свои поправки. В результате напечатанный в газете текст оказался искаженным не в нашу пользу, что нас не на шутку возмутило.

Потом состоялась и личная встреча с министром. Офис Урсулы фон дер Лайен находится в сером бетонном здании на знаменитой площади Александерплац. Помещение для переговоров на верхнем этаже было размером в половину классной комнаты, в центре сдвинуто несколько столов, вокруг них стулья. Там, кроме самой госпожи министра, нас ждали еще несколько человек: Аннетте Нидерфранке, помощник генерального секретаря и глава Шестого отдела по вопросам детей и молодежи, с одной из сотрудниц, а также пресс-атташе Йенс Флосдорфф, с которым мы уже были знакомы по интервью газеты «Цайт». И еще там был один человек, появление которого стало для нас сюрпризом: Лиза*. Метр двадцать ростом. Девочка лет восьми.

Нас усадили за один из столов, а девочка с каштановыми кудряшками расположилась напротив. Она что-то калякала восковым карандашом на белой бумаге и была более или менее поглощена этим занятием.

Нам объяснили, что это Лиза*, дочь сотрудницы Аннетте Нидерфранке, что папа Лизы* в командировке, поэтому из школы девочка вынуждена была прийти к маме на работу. А поскольку в министерстве заняться Лизой* некому, она тут посидит с нами во время обсуждения темы детской порнографии.