Журнал Русская жизнь - Возрастной шовинизм (декабрь 2007) Страница 16

На что, опять-таки, имеются известные биологические причины.

У мужчин всякие чисто мужские функции завязаны на выработку тестостерона. Производство в организме этого полезного гормона резко снижается после сороковника - чем, кстати, и вызывается обычный кризис среднего возраста. Исключение - люди с повышенной агрессивностью и стремлением к власти. Дело в том, что хорошая драка - не обязательно на кулачках, можно и подковерно, - самый вид поверженного соперника вызывает нехилый гормональный всплеск. У кого таких всплесков бывает много, те приходят к полтиннику «еще ого-го». Таким образом происходит своего рода естественный отбор: если уж человек к соответствующему возрасту бодр и крепок, значит, его можно допускать до настоящих дел: в нем есть начальственная жила (или, как ее ласково называют заинтересованные лица, «руководящая жилка»), выдержавшая полувековую проверку на разрыв. Плюс опыт. Плюс наработанные связи. В сумме получается, что власть и должна принадлежать пожилым, но, конечно, не всем, а тем немногим, кто сохранил форму.

Опять же: это стандарт. Но он обычно разнообразится. Например, на Западе молодых пользуют в хвост и в гриву в качестве ближайшей обслуги политического аппарата, а также в умеренных количествах допускают в самый аппарат - примерно как к шерсти прибавляют лавсан, для прочности ткани.

Не то СССР, который был мягкой геронтократией. Насчет власти молодых придерживали жестко. К серьезным руководящим должностям допускались люди заслуженные - это был эвфемизм, означающий все тех же пожилых, но успевших пробиться. На самую верхушку без седины не приглашали вообще. Зато с удалением отслуживших свое заслуженных товарищей были большие проблемы.

Стилистика власти определялась возрастными приличиями. Пожилые руководители вели себя именно как пожилые, не шикуя, не понтуясь. Из развлечений приветствовалось умеренное, тихое пьянство. Бабы и книжки - «не по годам», хотя иногда можно. Добротные сукном, но ужасные по крою пиджаки и галстуки фабрики «Луч» оформляли картину.

Опять же кстати: дорогой товарищ Леонид Ильич Брежнев в свое время считался «молодым ястребом» - когда он возглавил заговор против Хрущева, ему не было и шестидесяти. Сидел он, как мы помним, до самой смерти - причем не потому, что хотел, просто было непонятно, как его сменить. Сказать честно, что дорогой товарищ староват и из него песок сыплется - противоречило логике системы.

И последнее лыко в ту же строку. Перестройку часто определяют как восстание вторых секретарей против первых. Еще точнее назвать ее восстанием пятидесятилетних против шестидесятилетних.

* * *

Постсоветские пожилые отличаются от советских, как понос от запора.

Почтенный советский пенсионер с его льготами, нужными всей семье, доставала и сиделка, в одночасье выродился до презренного «пенса».

Произошло это не вдруг. Например, в ранние девяностые был момент, когда целые семьи существовали «на дедову пенсию», так как младшие остались без работы. Точно так же функции доставалы и «очередевого» стояльца у пенса ушли не вдруг, да и льготы играли роль. Помню, как в девяносто пятом, что ли, году, старая, но крепкая бабулька перла в троллейбус огромный мешок с рисом. Мешок был куплен ею в каких-то гребенях, чуть дешевле, чем у дома, но бесплатный проезд делал это выгодным предприятием. Выгода была с гулькин нос, но для кого-то и он был спасением.

Дальше, однако, льготы стали урезать, а пенсия сама собой сжалась, как шагреневая кожа. Под конец все прибили «монетизацией». Заодно, походя, прибили и единственную форму выказывания уважения, которую пожилые понимали. Я, кстати, уверен, что массовые выступления против монетизации были на самом деле выступлениями за сохранение статуса уважаемых людей. Люди за честь свою боролись, а им предлагали ее продать за копейки какие-то идиоты и мерзавцы. Впрочем, что с них взять.

Да, вот об этом - что взять.

Новое поколение пожилых руководителей, получившее власть в девяностые, отличалось от опрятных советских предшественников кардинально.

Если коротко: это были классические развратные старцы - из той самой породы, которые вожделели библейскую Сусанну, только здесь на них не нашлось никакой управы.

Новые главначпупсы, засев в кабинетах и поделив полномочия, начали вести себя как престарелые клиенты дорогого борделя, то есть предаваться всевозможным излишествам. О способности пожилых дядечек в дорогих костюмах выжирать моря вискаря и текилы рассказывают саги. Сейчас «вечно пьяного Ельцина» вспоминают как символ эпохи - вот он, старик, мочащийся на колесо самолета. Но вообще-то это была норма жизни. Например, ни одни переговоры - особенно серьезные - не проходили без бутылки дорогущего коньяка. Люди этой генерации просто не понимали, как можно разговаривать иначе.

Культура потребления у товарищей была чудовищной, а аппетиты - непомерными. Они вывозили с Запада ведрами золотые цацки и кашемировые тряпки, не зная, как это надо носить и что с ними делать. В результате получались классические «мартышка и очки». Они годами ходили в импортных шмотках, предназначенных для молодежи и остромодных в прошлых сезонах. Такие вещи вообще-то выбрасываются или продаются с огромными скидками, но тут мировые модные дома обнаружили в России спрос на отработавшее свое барахло, и лет десять сбывали его за немыслимые деньги. Дядечки гордо ходили в пиджаках от Труссарди или Армани, с неотпоротыми лейблами на рукавах, и думали, что им завидуют.

Это, впрочем, был еще не самый жир. То же касалось автомобилей, драгоценностей et cetera. Люди уже и не знали, чем себя еще потешить. Милицейские начальники делали себе кокарды («крабы») из настоящего золота, военные сажали золотые звезды на погоны. Ходили легенды про шифоновые рясы высокопоставленных деятелей Русской Православной Церкви и их автопарки.

Все это сопровождалось каким-то трогательным инфантилизмом в области общей культуры. Эта генерация могла послушать, конечно, «этакий какой-нибудь ихний рок», но сама крепко уважала Аллу Борисовну Пугачеву. Развратные старцы иногда были даже не прочь спеть хором «Ой, да не вечер», «Мыла Марусенька белые ножки», а то и «День победы».

Набоков как-то заметил: «Аскету снится пир, от которого чревоугодника бы стошнило». Здесь аскеты, сорвавшиеся с цепи, устроили такой пир в натуре.

Тошнило, правда, не их, а страну. Нас всех тошнило.

* * *

Что сейчас? Сейчас на порогах кабинетов стоят новые пожилые. Дядьки в районе полтинника. Чем они отличаются от предыдущей генерации?

Они не развратны. «Пьянцы и танство», голые бабы на столах и кокс ложками постепенно отходят в область преданий. Новое поколение пожилых выбирает здоровый образ жизни: спортзал (без фанатизма и бодибилдинга - пробежечки, бассейн, иногда солярий), сбалансированную диету, регулярный, но не слишком бурный секс (таблеточки и укольчики помогают). Вещи - уже не очень: новые начальники познали им цену, научились пользоваться и наигрались.

С другой стороны, в них больше хладнокровной жестокости. Люди девяностых были существами стихийными, как лешие или там домовые, могли убить, могли и помиловать. Эти не убьют без большой нужды, но и миловать не будут.

Но особенно важным является изменение отношений правящей когорты стариков к молодым людям.

Это настолько важная тема, что тут стоит остановиться и поворотить назад.

* * *

Советские старики относились к молодежи снисходительно. Они понимали, что молодые рано или поздно станут старыми, «никто не уйдет от грелки и кефира». Существовала и своего рода гармония возрастов: молодые были нужны старикам, а старики - молодым. Эта гармония пронизывала общество и отражалась даже на правящей верхушке. Всякий начальник ощущал себя немножко «дедушкой».

Бешеные поросюки девяностых молодежь презирали. У молодых не было денег, они не делали дела. В крайнем случае, они шли в криминал, но в высокие кабинеты их по-прежнему не особо и пускали. Несколько прорвавшихся с боем нахалов погоды не делали. К тому же было непонятно, сколько вообще выдержит этот режим и не придется ли смываться. Старшие товарищи, заготовившие себе запасные аэродромы по всему земшару, с прищуром смотрели на молодых, лезущих из кожи вон - «побегайте, таракашки».

Новейшее поколение стариков молодежь ненавидит и эксплуатирует.

Это тоже можно объяснить. С одной стороны, молодой - это биологический конкурент, он сильнее и здоровее, ему не нужно пить таблетки, чтобы быть о?кей. С другой стороны, именно по этой причине он может много работать, на нем можно воду возить. К тому же молодой глуп и готов трудиться за посулы, за перспективу. Главное - не допускать его до настоящих денег и власти, но выжать, как лимон, ничего ему реально не давая. Гонять, гонять, гонять этих собак, пока они бегают - в тайной надежде, что они износятся быстрее, чем мы…