Жанна Голубицкая - Репортажи со шпилек Страница 16

— А если клиент не разрешит мне осматривать квартиру?

— Что значит — не разрешит? — возмущается Лида. — Тогда разворачивайся и уходи. Ты же свободный человек, а не раба. Ты на работе, а не в крепостных у него. Главное — не грузиться тем, что ты падшая женщина и тебя купили с потрохами… Просто в данный момент времени ты в силу неких обстоятельств оказываешь услуги определенного рода. Это временно и вовсе не позорно. Грамотный секс, между прочим, — практически искусство. А жрица любви — своего рода актриса. Если актрисе не нравятся условия контракта, она вольна развернуться и уйти из данного театра, правильно? Так и здесь. Ты просто представь себе, что ты артистка… Ну, или журналистка, работаешь за гонорар.

Я представила. С моей «второй древнейшей» мне это оказалось несложно.

Кабы я была бы жрицей…

Я думаю, что, будучи жрицей любви, я зарабатывала бы крайне мало, так как больше чем на один заказ в день мне не хватило бы здоровья. Не исключаю, что при моем везении мне регулярно попадались бы извращенцы, жулики и менты. У меня пропадали бы кошельки и телефоны, а взамен появлялись бы приводы в милицию и нервные расстройства. И уж точно «мамки» регулярно штрафовали бы меня за обслуживание клиентов в нетрезвом виде. Потому что, по мне, осилить марафон девочки по вызову без изрядного допинга просто невозможно. Это уж не говоря о том, что среди мужиков попадаются такие, лечь в постель с которыми можно, только находясь под общим наркозом. Скорее всего, не обошлось бы у меня и без приколистов. Думаю, в моем случае хватило бы всего одного клиентского прикола, чтобы я навсегда завязала с карьерой «ночной бабочки».

Но, уже поняв, что проституция — явно не дело всей моей жизни, я все же звоню еще по одному телефону, где ищут девушек для досуга. Мне хочется узнать, любая ли может стать проституткой? Или, как уверяла меня «мамка» Лида, именно у меня есть задатки?

— Здрасьте, я по поводу работы.

— Отлично, назовите ваши параметры.

— Но, понимаете, есть одна проблемка… — мямлю я. — Мне около пятидесяти лет!

— Нам важно, не сколько вам лет, а в какой вы форме, — невозмутимо отвечают на том конце провода. — Приезжайте, мы на вас посмотрим.

Резюме:

Итак, милые дамы, возрастного предела совершенству не существует! Если вы прилично выглядите, следите за собой, посещаете фитнес и не ленитесь наносить макияж, то для вас всегда найдется место на панели. Даже если завтра вам исполняется сто. Но, увы, работка эта довольно опасная, хлопотная и не очень-то денежная. Это не говоря уж о морально-этической стороне вопроса. Хотя в деле торговли своим телом уместен личностный креатив, как и в любой работе. Можно, например, стать индивидуалкой. На профессиональном жаргоне такие девушки называются «инди». Это выгодно: не надо делиться заработком с «мамкой» или с салоном. Но оно и опаснее: вдруг на ваше частное объявление клюнет какой-нибудь маньяк или целая банда извращенцев? Конечно, удобнее и безопаснее всего работать на дому, обзаведясь собственной проверенной клиентской базой. И поддерживать эту базу всякими маркетинговыми способами. Например, периодически устраивать «сейлы», презентации, а накануне праздников рассылать всем клиентам эсэмэски со спецпредложениями и дисконтными акциями. Вот только как наработать такую базу, не рискуя собственным здоровьем? Если только свои фотки из портфолио за восемнадцать тысяч на основном месте работы раздавать всем коллегам мужского пола, указав на обороте контактный телефон и базовые расценки. Может, кто из сослуживцев накопит на визит? Хотя бы из любопытства. Но эксперимент на моем рабочем месте наглядно доказал: джентльмены предпочитают халяву. Они, как справедливо заметила «мамка» Лида, готовы вести пространные речи про любовь, мораль и нравственность, лишь бы получить все то же самое даром.

Гюльчатай, открой личико!

Есть те, кому в условиях столицы живется тяжелее всего. Это — нелегальные эмигрантки. Блеск и нищету «чуркестанок» я видела своими глазами, а также взглянула «в лицо» всем гримасам гастарбайтерской любви.

В столичном народе трудовых мигранток из Азии называют «чуркестанками». Впрочем, слово это уже давно перестало быть обидным и стало нам почти родным. «Гастарбайтерши азиатских кровей бросают в столице своих новорожденных младенцев! А то и убивают их, едва родив!» — возмущается российская пресса и правозащитные инстанции. Однако азиатские подкидыши — только вершина айсберга. На самом деле жизнь и любовь чуркестанок в Москве ничуть не менее причудлива и неоднозначна, чем, например, блеск и нищета куртизанок в Париже времен Бальзака. В эти не очень приглядные перипетии я и вникала — в качестве корреспондента «МК».

Официальные сводки по преступлениям, связанным с новорожденными, звучат устрашающе. Особенно настораживает, что все нижеописанные деяния были совершены либо в нашей столице, либо на пути к ней. И все — трудовыми мигрантками из Средней Азии. Вот наиболее вопиющие случаи.

В мае две тысячи шестого года в скором поезде «Бишкек-Москва» пассажирка родила в туалете мальчика. После чего выбросила новорожденного в окно. Кровь в туалете вагона обнаружила проводница, она же сообщила о случившемся в милицию. Тело ребенка было найдено на путях станции Леонидовка. Выяснилось, что подозреваемая в убийстве сына ехала из Бишкека в Москву вместе с мужем на заработки. При этом она знала, что вот-вот должна родить. Схватки начались ближе к полуночи. Супруг заявил следствию, что спал и ничего не слышал. В этой киргизской семье уже есть двое детей. Возможно, третий ребенок был для родителей нежеланным, и женщина сознательно избавилась от него.

Декабрьским вечером две тысячи седьмого года приезжая из Киргизии находилась в московской квартире своей подруги. Внезапно у нее начались схватки. Гостья уединилась в туалете, где произвела на свет младенца. Сразу после родов новоиспеченная мамаша задушила новорожденного и скрылась в неизвестном направлении. Милицию вызвала хозяйка квартиры.

В апреле две тысячи девятого года сотрудники ГУВД Москвы задержали гражданку Киргизии, которая бросила на улице новорожденного сына. У дома на Большой Остроумовской улице прохожие обнаружили еле живого младенца. Мальчик лежал прямо на земле у деревьев и был завернут в спортивные брюки. Ребенка доставили в больницу, а милиционеры приступили к поиску родителей. Оперативники выяснили, что нерадивой матерью является тридцатипятилетняя приезжая из Киргизии, которая снимает комнату на Малой Остроумовской улице. Она родила ребенка и бросила его в беспомощном состоянии. Женщину задержали, но потом ее пришлось доставить в больницу — сказались последствия родов на дому. В июне две тысячи девятого года милиционеры задержали двадцативосьмилетнюю гражданку Киргизии, снимавшую квартиру в Москве в проезде Шокальского. Она утопила своего младенца в ванной.

На всех этих женщин заведены уголовные дела. Все они гражданки Кыргызстана — мусульманской страны, где традиционно любят детей. Очевидно, жизнь в столице толкает этих женщин на столь страшные поступки.

По словам главы московского отделения киргизского общественного фонда «Аруужан» Бактыгуль Сейитбековой, женщины составляют около сорока-пятидесяти процентов от общего числа мигрантов в России, при этом они являются наиболее незащищенной социальной категорией и часто подвергаются насилию, в том числе и сексуальному. По данным фонда, в столичных приютах за последние два года оказались двести тридцать киргизских малышей. И число это в ближайшее время может удвоиться.

А вот что говорит председатель киргизской межрегиональной общественной организации «Алатоо» Джамиля Бегиева: «В московских домах малютки насчитывается около шестидесяти детей, оставленных мигрантами из Кыргызстана. Эти данные нам предоставил Департамент семейной и молодежной политики города Москвы. В московских домах малютки и домах ребенка находятся около тысячи детей, оставленных женщинами некоренной национальности, но киргизских детей — шестьдесят, больше всех… Тридцать четыре брошенных киргизских ребенка вывезены усыновителями в США. При этом таджикских детей — шестнадцать, узбекских — восемь… Это большая беда, и эти цифры ни в коем случае не означают, что киргизские женщины хуже относятся к детям — просто их в Москве на заработках гораздо больше, чем таджичек или узбечек. Наши девочки вынуждены уезжать из дома, чтобы выбраться из нищеты. Они приезжают в Москву, не зная русского языка, не имея никакой социальной защиты, живут в квартирах, где ночуют двадцать пять — тридцать человек… Часты случаи изнасилования. В позапрошлом году две девочки повесились, потому что их обманули парни, обещавшие жениться… Те, кто оставляет детей в роддомах, — еще сами дети, они 1985–1990 года рождения… Гинекологи, с которыми мы работаем в Москве, говорят, что в ближайшее время количество оставляемых в роддомах детей может удвоиться».