Елена Чудинова - МЕЧЕТЬ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО Страница 16

Вопросов возникает много, и все они интересные. Отчего Мохаммед аль-Файед столь самоуверен, отчего рядовые британцы это терпят, отчего глава разведки, настоящий, между прочим, лорд, как мальчишка распинался перед судом, что никогда-де не получал приказов на чье-либо физическое устранение?

В случае с аль-Файедом-отцом мы можем наблюдать своеобразное двойное мышление. Прежде всего — он нахален потому, что искренен. Он действительно убежден в правдивости своих обвинений, в том, что «королевская семья убила Диану, чтобы помешать браку с мусульманином». Почему?

Мне вспоминается первое мое сильное впечатление о нравах современного арабского мира, почерпнутое в 1978 году из журнала «Огонек». Речь в статье шла тоже о царевне, только мусульманской. Статья сопровождалась размытой фотографией казни, сделанной камерой, спрятанной в пачке сигарет. Девушка, совсем юная, полюбила юношу из христианской семьи. Влюбленные, в попытке сбить со следа царственную родню девушки, имитировали самоубийство, оставили на пляже вещи и прощальные записки. Не помогло. Девушка была возвращена под родительский кров и публично расстреляна.

Мне, тогда подростку, трагедия врезалась в память как раз из-за чувства недоумения: такая дикость в наше-то время?! А оно не везде было нашим, опять же вспомним Мериме и Дрюона, «если вам нужен XV век»… Мохаммед, если б он был султан, непременно бы сам устранил проблему физически. Отчего б ему не верить, что на такое способны другие?

Но вместе с тем аль-Файед мастерски играет на скрипке «общечеловечности»: Диана — «народная» принцесса, следовательно, широкие массы должны поддерживать тему ее «борьбы за простое человеческое счастье». При этом, уж кстати, и дальше набивать карман скорбящего отца. Вопреки всем правилам приличия, аль-Файед возвел несколько лет назад бронзовый памятник сыну и Диане прямо в «Хэрродсе» — пара танцует на фоне волн и альбатросов: апофеоз дурного вкуса. Для торговли, надо думать, оно и хорошо.

Но суть все же не в торговле. Был брошен еще один пробный шар: а как далеко можно зайти в отрицании традиционных британских ценностей? Оказалось — довольно далеко. Можно оскорбить королеву. Ни в одном из континентальных королевств не могло бы случиться ничего подобного.

Произойдет ли исламизация всей Европы — вопрос спорный. Что же касается Великобритании, ее исламизация — причем в самом радикальном и экстремистском варианте — уже произошла. Дело осталось лишь за незначительными формальностями.

«Частичного» шариата не бывает

Если Магомет не идет к закону, закон идет к Магомету. Архиепископ Кентерберийский Роуэн Уильямс сделал заявление, судьбоносный смысл которого трудно осознать в полной мере всем ныне живущим, в том числе и автору настоящих строк: глава англиканской церкви предложил «частично» ввести в Великобритании шариат.

Посмотрим на обе стороны этой событийной медали. На аверсе у нас то обстоятельство, что закон в Англии с глубины времен был второй религией. Ну в какой еще стране в начале далекого XIII века подданные загоняли плохого короля на речной островок, чтоб заставить подписать свод хороших законов — Великую хартию? В какой еще стране в середине того же столетия человек погибал на поле брани, как Симон де Монфор, граф Лестер — только ради того, чтобы в закон о налогообложении были внесены кое-какие поправки? Абсолютное, непрошибаемое убеждение в превосходстве собственного общественного устройства над всеми иными сделало из маленькой страны великую державу, «над которой никогда не заходило солнце». Британцы никогда не уставали теснить других, но теперь готовы потесниться даже не на спорных территориях, а в своем собственном доме, том самом, что был их крепостью. Это говорит о полном разрушении того, что называется сегодня модным словцом «идентичность». Следует ли радоваться этому нам, кому в исторической ретроспективе идентичные британцы насолили крепко и основательно? К сему интересному вопросу мы еще вернемся.

Теперь реверс: англиканская церковь — ведущая христианская организация Великобритании. Если глава ее предлагает резко укрепить статус другой религии, это трудно воспринять иначе, нежели знак: христианство официально капитулировало. Разумеется, на Роуэна Уильямса ополчились сегодня более адекватные коллеги (если, конечно, вообще можно говорить об адекватности духовных лиц, благословляющих гомосексуалистов плодиться и размножаться). Но на момент произнесения своего призыва Уильямс — глава англикан. Даже если завтра случится его отставка, сей скорбный факт задним числом не изменишь.

В сухом остатке: главный пастырь христиан призывает свою паству отступиться от христианства, подрывая к тому же этим призывом светские основы общества.

Не забудем: в Туманном Альбионе не то, что в России-матушке — наобум Лазаря ничего не говорится. В особенности — высокими лицами. И тут на сцену сего шекспировского театра выступает второе высокое лицо: премьер-министр Великобритании Гордон Браун. Немного выждав, премьер публично поддержал Роуэна Уильямса, назвав его «мужественным человеком, честно выполняющим свое общественное служение». Такая оценка дана была в ходе «длительного» телефонного разговора, содержание которого осталось не преданным огласке. Очень тянет погадать: о чем же поболтали две подпершие друг дружку власти — светская и духовная? «Рановато мы сняли пробу, ох, рановато». — «Правда ваша — общественный котел слишком сильно закипел, да и пенка еще не та. Не готовы наши соотечественники». Но деться соотечественникам все равно некуда — хочется или нет, а шариат будет.

Вялые ссылки премьера на успешное применение элементов католических или иудейских норм в юридической практике Соединенного Королевства не убеждают. Сегодня, когда речь идет о легализации шариата в принципе, многие британские мусульмане готовы назвать Уильямса «святым человеком». Вопрос в том, кем они назовут его же завтра, когда эта планка будет взята. Да кто дал право какому-то «кафиру» решать, какие шариатские нормы приемлемы, а какие нет? Четыре жены иметь можно (и, кстати, получать пособие на каждую). Это, конечно, хорошо. Но почему нельзя рубить руки за воровство?

Факты не дают надежды на то, что диаспора сама скорректирует себя под европейские ценности. Недавно зарезана родным отцом 16-летняя девушка, отказавшаяся носить хиджаб. Перед ней — еще одна, устроившаяся работать в кафе и встречавшаяся с европейским юношей. Зарезана тоже отцом, мать помогала избавляться от тела. В собственных глазах отцы эти — не убийцы и не преступники, а, наоборот, — судьи, подвергающиеся незаслуженным гонениям. Вопрос лишь времени, когда в шариатских кварталах падет главное завоевание гуманистического общества — отмена смертной казни.

Но и это еще не все. Если, словами Уильямса, элементы шариата нужны в законодательстве «ради единства общества», то какое же единство, если половина живет по шариату, а половина — нет? Это, напротив, разобщение, когда одного можно казнить за неподходящий стишок, а другого — никак нельзя! Даешь истинное единство!

Реалистичность сознания, всегда спасавшая британцев, на сей раз их погубит. Верхи, не отчитываясь перед массами, пытаются подстроиться под то, чего почти нельзя избежать. Но прагматизм незаметно оборачивается самоубийством.

Есть ли чему радоваться нам? Да как сказать. Все же основные наши счеты с прежней Британией в прошлом. Поменявшая экспансивное ядро на толерантность, она давно уже плетется в арьергарде американской политики. Найдя новую доминанту, она едва ли удовольствуется столь скромной ролью.

Французы играют с огнем сепаратизма

Поспешившая признать независимость Косово сразу вслед за Афганистаном, Франция не сделала труда оглянуться на собственную Корсику. Признание Косово, как и следовало ожидать, идет строго по одному критерию — рассчитывает ли та или иная страна в случае чего совладать с собственными сепаратистами. (Оставим за скобками те немногочисленные страны, где сепаратистов нет вовсе.) Робкие перед США грузины неожиданно проявили строптивость, потому что знают — с абхазами и осетинами им не управиться даже с американской помощью. Николя Саркози, напротив, уверен, что у его собственных корсиканцев ничегошеньки не выгорит. Нельзя сказать, чтобы у президента вовсе не было оснований так думать. А все же правительство Саркози демонстрирует изрядную близорукость. Корсика — только вершина айсберга. В эти дни невольно вспоминаются и другие, скрытые в исторической глубине, но никуда не девшиеся французские нестроения.

Одна из таких скрытых до поры проблем Франции носит имя Бретань.

Проезжая мимо уютных бретонских домиков с их непременными исполинскими гортензиями в палисаднике, мимо церквушек, сложенных из похожего на жженый сахар гранита, ощущаешь душевный покой: кажется, жизнь здесь столетиями текла тихо и мирно. На самом деле мир и тишина — редкие гости в этом краю. Под французскую корону Бретань подвели в начале XVI века силой, которая была применена к четырнадцатилетней девочке. Ее звали Анна, и она была герцогиней Бретани, представительницей пресекшегося по мужской линии рода Дрё. Чтобы взять ее замуж, король Карл VIII подверг город Ренн такой свирепой и безжалостной осаде, что даже спустя 500 лет, в 1991 году, реннцы отказались праздновать юбилей того брака. Бретонцы, до сих пор обожающие свою скромную «герцогиню в сабо», охотно расскажут вам долгую историю ее короткой жизни: бретонские права и бретонские свободы Анна отстаивала упорно и последовательно.