Павел Краснов - Как Сталин предотвратил «перестройку» Страница 16

«Ночь мы сидим в засаде, тащит один гад мешок зерна, темно, мы за ним, он нас услышал и бежать. Догоняем, а он уже мешок в кусты бросил и под нос бормочет, что ничего знать не знает, просто здесь шел вечером, нас за грабителей принял, поэтому испугался и побежал, а глазки хитренькие, подленькие. Мы на суде хоть землю ешь — нет доказательств, а мешок «не его», да еще докажи, что мы именно его и с мешком в темноте видели. Приводим его в сельсовет, берем двоих местных Опер ему — «выворачивай карманы», а там несколько колосков, за них все и оформили. Три года он потом получил, все по закону. Суд тоже прекрасно понимал, чай не дураки были, что мешок его, но по закону он получил за колоски.

— Много таких случаев было?

— На моей памяти он один, а воровства было действительно немало, получали срока за мешки и сумки, а не за колоски, а иначе все б разворовали».

Визг о том, что женщина на заводе «взяла катушку ниток» и получила десять лет, из того же разряда, особенно про десять лет. Правда, здесь резонно задать такой вопрос: а завод, это такое специальное заведение, где людям раздают нитки и прочие предметы? Нет, завод это совсем другое. Тот, кто оттуда что-то «взял», является вором. Кража может быть мелкой, но при этом быть крайне социально опасной, если это принимает повальные масштабы. Вчерашний крестьянин вполне искренне считал, что такой большой завод не обеднеет от катушки ниток (хотя «брали» обычно много больше), а колхоз — от сумки зерна. На увещевания и убеждения он кивал, но делал по-своему, поэтому естественно, что его пришлось наказывать.

В 5-этажном доме, в котором я жил в детстве, была одна «жертва сталинских репрессий». Она получила срок «за катушку ниток» в 44-м году. Правда не за катушку, а за бобину кордовой нити, весом в 3 кг, которую она украла с завода, производящего продукцию для фронта, а еще точнее, для танков. Получила она за это три года спецпоселе-ния, ее дочь сейчас получает компенсацию, как дочь «репрессированной», а прямо говоря, мелкой воровки, которая воровала у своих же солдат. Автор не специалист в танках, но ощущения 19-летних мальчишек, у которых в танке порвался ремень вентилятора из-за этой «невинной жертвы сталинских репрессий», я могу представить.

В острые моменты, когда воровство становилось общественно опасным деянием, к нему относились очень жестко самые разные народы.

Например, в Англии времен становления капитализма умирающим от голода детям, которые крали кусок хлеба, отрубали руки и вешали. Десять лет каторги за булку хлеба в XIX и первой половине XX века в таких «оплотах гуманизма и демократии», как США, Англия или Франция, получить можно было за милую душу, чему есть огромное количество документальных свидетельств. И сейчас, например, в США за мелкую кражу легко можно получить пять и более лет в зависимости от настроения общества. Особенно жестокими наказания были в годы Великой Депрессии.

Кстати, для наших общечеловеков частная собственность «священна и неприкосновенна», и при этом, на государственную, на общественную собственность им наплевать. В СССР общественная собственность была священной, и никто этого не скрывал. «Антиреволюционность» применения 58-й статьи там, где надо было бы дать срок за мелкое воровство, подчеркивала сакральный смысл народного добра — против народа идешь, гад, как против Бога! И это правильно.

Вот еще одна важная причина, почему еще «несунов», как ласково стали называть воров во времена Хрущева и Брежнева, надо было «сажать», хотя бы на спецпоселение. Например, в годы Великой Депрессии за украденный с работы карандаш можно было выгнать работника, и другой работы он не найдет, это был приговор если не к физической смерти от голода (что тоже бывало!), то к смерти социальной, приговор быть прикованным к дну общества практически навсегда, причем включая детей. Приговор автоматический, жестокий и мучительный. Не всегда хозяину было время и желание заводить судебный процесс, весьма скорый в те годы, но все равно связанный с затратами денег и времени. Западная система работала и работает автоматически и куда более бесчеловечно.

А в СССР тех же лет выгнанный с завода работяга тут же пойдет на другой завод, и ничего с ним не сделаешь, потому что право на труд записано в Конституции. Поэтому три года в тюрьме и возвращение к нормальной жизни человека и полноправного члена общества намного более гуманное наказание, чем растоптанная навсегда жизнь.

Часть 3. КАК СТАЛИН ПРЕДОТВРАТИЛ «ПЕРЕСТРОЙКУ»

Говоря о том, что и как происходило в Советском Союзе при Сталине, нельзя не сказать о «массовых репрессиях». После многократного переписывания истории и козыряния заумными статистическими методиками, доказывающими все что угодно, люди уже ничему не верят. Поэтому я не буду утомлять читателя статистическими выкладками, а просто обращусь к здравому смыслу.

Говоря о репрессиях, имевших место в сталинские годы, антисоветская пропаганда утверждает следующее:

— фашисты уничтожали чужие народы, а коммунисты — свой;

— 20 миллионов убитых на войне с немцами, двадцать — на войне с собственным народом;

— было расстреляно 10 миллионов человек;

— 40,50,60 вплоть до 120 (!) миллионов прошедших лагеря;

— почти всех арестованных согнали в лагеря на строительство каналов и лесоповал, где большинство из заключенных и умерли;

— когда спрашивают, почему народ не восстал, когда его истребляли, то обычно отвечают: «Народ этого не знал». При этом факт того, что народ не подозревал о масштабах репрессий, подтверждают не только практически все люди, жившие в то время, но и многочисленные письменные источники.

В этой связи имеет смысл отметить несколько важных вопросов, на которых не существует не только вразумительных, а вообще никаких ответов.

Откуда взялось такое невероятное количество заключенных? Ведь 40 миллионов заключенных — это население тогдашних Украины и Белоруссии, вместе взятых, или все население Франции, или все городское население СССР тех лет. Факт ареста и транспортировки тысяч ингушей и чеченцев был отмечен современниками депортации как шокирующее событие, и это понятно. Почему же арест и транспортировка во много раз большего количества людей не были отмечены очевидцами? Во время знаменитой «эвакуации на восток» в 1941–1942 гг. было перевезено в глубокий тыл 10 миллионов человек. Эвакуированные жили в школах, времянках, где угодно. Этот факт помнит все старшее поколение. Это было 10 миллионов, как же насчет 40 и тем более 50,60 и так далее?

Почти все очевидцы тех лет отмечают массовое перемещение пленных немцев на стройки, их нельзя было не заметить. Народ до сих пор помнит, что, например, «эту дорогу строили пленные немцы». Пленных на территории СССР было около 3 миллионов, — это много, и факта деятельности такого большого количества людей не заметить невозможно. Что же сказать про количество зеков, примерно в 10–20 раз большее? Только то, что сам факт перемещения и работы на объектах строительства такого невероятного количества арестантов должен просто потрясти население СССР. Этот факт передавался бы из уст в уста даже спустя десятки лет. Было ли это? Нет.

Как транспортировать в отдаленные районы по бездорожью такое огромное количество людей, и какой вид транспорта, доступный в те годы, при этом использовался? Перемещение огромных многомиллионных (!) человеческих масс по тайге и без дорог вообще нереально — нет никакой возможности их снабжать во время многодневного пути.

Где размещались заключенные? Предполагается, что в бараках; вряд ли кто будет строить в тайге небоскребы для зеков. Однако даже большой барак не может вместить людей больше, чем обычная пятиэтажка, поэтому многоэтажные дома и строят, а 40 миллионов — это 10 городов размером с тогдашнюю Москву. Неизбежно должны были остаться следы гигантских поселений. Где они? Нигде. Если же разбросать такое количество заключенных по огромному количеству маленьких лагерей, расположенных в труднодоступных малонаселенных районах то их невозможно будет снабжать. Кроме того, транспортные издержки с учетом бездорожья станут невообразимыми. Если их разместить близко к дорогам и крупным населенным пунктам, то все население страны немедленно узнает об огромном количестве заключенных. В самом деле, вокруг городов должно быть большое количество очень специфических сооружений, которые не заметить или спутать с чем-либо другим невозможно.

Знаменитый Беломорканал строили 150 тысяч заключенных, Кировский гидроузел — 90 ООО. Про то, что эти объекты строили зеки, знала вся страна. А эти цифры — ничто по сравнению с десятками миллионов. Десятки миллионов «заключенных-рабов» должны были оставить после себя воистину циклопические постройки. Где эти сооружения и как они называются?

Вопросы, на которые не будет ответов, можно продолжить. Как снабжались такие огромные массы народа в отдаленных труднопроходимых районах? Если даже предположить, что кормили узников по нормам блокадного Ленинграда, то это означает, что для снабжения заключенных нужно минимум 5 миллионов килограммов хлеба в день — 5000 тонн. И это если предположить, что охрана ничего не ест, не пьет и вообще не нуждается в вооружении и обмундировании.